Анна Белкина - G.O.G.R.
Брузиков, казалось, не слышит его. Он метался, словно вспугнутый голубь, размахивая руками, засунутыми в болотно-зелёные рукава «лесной» куртки.
— Да сядь ты! — рассердившись на паникёра, Сидоров поднялся на ноги и железной рукой пригнул напуганного неизвестно чем Брузикова к стулу с дырой посередине. — Рассказывай, давай, что там у тебя опять стряслось?!
Брузиков дёргался на стуле, и стул под ним качался и скрипел. Его куртка была вся перепачкана землёй, а кепка сбилась на затылок. «Ван-Хельсинг» глянул на Сидорова вытаращенными, вращающимися глазами и пробормотал дрожащим, срывающимся голосом:
— Са-санчес… Дракула разбужен! Он восстал… князь тьмы! И загрыз Бежиха!
«Ван-Хельсинг» подскочил со стула, схватил Сидорова за воротник и принялся яростно сотрясать и орать в лицо:
— Санчес, сделай что-нибудь, ты же мент!
— Миха ты чего, с дуба рухнул?! — опешил Сидоров, высвобождая помятый воротник из грязных пальцев Брузикова. — Что за Бежих? Какой Дракула?!
Брузиков никак не хотел отрываться от воротника Сидорова, и обиженный воротник уже начинал трещать, не выдерживая стальной хватки.
— Бежих — это мой брат по поиску! — клекотал, словно птица, Брузиков, временами встряхивая Сидорова. — Мы через подземку полезли с ним в твою яму, а там… там… Дракула… сожрал Бежиха! Схомячил, как гуску! Санчес, скорее, врубай свою мигалку, погнали туда!! — молил Брузиков, и едва ли не валялся на коленях, дёргая Сидорова снизу за пиджак.
Сидоров застыл и стоял, как статуя, пропуская мимо ушей душераздирающий вой устрашённого неизвестным монстром Брузикова. Из его завываний сержант понял только то, что Брузиков прихватил некоего своего дружка-паранормальщика, и они отправились с ним в «подземелье Тени», а потом… Сидоров ощутил в желудке тяжёлый комок страха. Сразу же вспомнились и Горящие Глаза, и тень, которая машет ручкой… А вдруг там, действительно, обитают некие монстры, и они напали!..
— Поехали, Санчес! — подгонял Брузиков, и уже топтался у двери.
Сидоров не желал выглядеть трусом, ведь он, действительно, мент. Поэтому сержант выпихнул Брузикова в коридор, запер дверь кабинета на замок и двинулся навстречу трудностям и опасностям, стараясь не семенить, а делать широкие уверенные шаги.
Взяв в милицейских гаражах свой «Москвич», Сидоров втолкнул Брузикова на заднее сиденье и поехал туда, к подземному переходу между бульваром Пушкина и парком Щербакова.
Мокрый снег сменился холодным и противным дождиком. Дворники освобождали лобовое стекло от крупных капель и сбрасывали их на асфальт. Доехав до места, Сидоров свернул на обочину и заглушил мотор. В дождливый будний день никто не хотел идти в парк Щербакова, и поэтому в переходе было безлюдно — даже «народный певец» не давал концертов. Заржавленная дверца, что вела в «обитель Дракулы», была чуть приоткрыта, и за ней жутко чернела пустота зияющей бездны.
— Миха, давай, показывай, где там твоего Держиха заграбастали? — небрежно спросил Сидоров, пытаясь скрыть гримасу испуга под маской «бравого рейнджера».
Брузиков застопорился у приоткрытой дверцы и остановил Сидорова.
— Открой ухо, Санчес, — прошептал он ещё более таинственно, чем рассказывал о пропаже своего друга Бежиха. — Ты помнишь, тут такой чувак на гитаре бренькал?
— Ну? — нетерпеливо фыркнул Сидоров. — Бренькал, и что теперь?
— Это Гоха был, — прошептал Брузиков, всё ещё удерживая Сидорова от шага в «логово чудовищ». — Он каждый божий день тут бренькал. И не потому, что у него бабла нету, а потому что у него душа поёт. Гоха йогом был, и ни дня не пропускал — он своими песенками с Буддой общался, сечёшь?
Сидоров пожал плечами: он не верил ни в Будду, ни в йогов.
— А теперь, — продолжал Брузиков, и на спине Сидорова одна за другой возникали леденящие мурашки. — Гоха уже пятый день не вылезает…
— Откуда? — удивился Сидоров, пытаясь призвать силу воли и согнать мурашки со своей дрожащей спины.
— Не знаю, — буркнул Брузиков. — Где он там ночует я не в курсе, но я думаю, что и Гоху тоже Дракула прожевал, как и Бежиха, сечёшь, Санчес?
Сидорову уже надоели глупые причитания Брузикова. Сержант отринул страх, оттолкнул проржавевшую низкую дверцу и нырнул в сырой, могильный холод подземелья.
Брузиков оказался «оснащён» мощным фонариком, луч которого рассёк «потусторонний» мрак и вырвал из него земляные стены пещеры. Сидоров опасливо огляделся вокруг, стараясь не отходить далеко от дверцы, чтобы, если вдруг возникнет опасность в виде… Дракулы? — выскочить назад, в переход. Но Дракула пока не показывался — затаился, наверное, поджидает — и Сидоров решился-таки сделать второй шаг — вглубь подземелья.
— Веди, Миха, — сказал он Брузикову, и Брузиков, выставив перед собою фонарь и осиновый кол на всякий случай, небыстро двинулся вперёд, показывая дорогу. Брузиков шагал робко, часто оглядывался, и один раз чуть не выбил Сидорову глаз своим дурацким колом. В последний момент, увернувшись от занозистой деревяшки, Сидоров перехватил кол на лету и отобрал его у Брузикова.
— Смотри, куда тычешь, ты, Баффи! — проворчал Сидоров, отшвырнув кол куда-то в темноту. — Едва глаза не лишил! И давай, ползи быстрее. Сколько я буду наступать тебе на пятки?!
— М-м-м! — мукнул в ответ Брузиков и поплёлся чуть быстрее, но всё же, чрезвычайно медленно.
Вскоре появились зловещие боковые ходы, из которых вырывались холодные призрачные ветерки, и в любой момент могли возникнуть Горящие Глаза. Сидоров соблюдал «правила Сидорова» — не смотрел ни в боковые ходы, ни на свою длинную, чёрную тень. Пройдя несколько шагов, сержант вдруг споткнулся обо что-то в темноте и от неожиданности упал прямо на идущего впереди Брузикова. «Ван-Хельсинг» испустил перекошенный ужасом свинячий взвизг, выронил фонарик и повалился носом вниз на сырую мягкую землю. Брузиков забарахтался, перебирая ручками и ножками, словно жучок, перебирает лапками, заканючил в землю. Его фонарик откатился в сторону и светил теперь в лицо Сидорову. Сидоров поборол испуг быстрее Брузикова. Отдышавшись, он уселся, подобрав под себя ноги, и попробовал успокоиться и внушить себе, что тут, в этой пещере нет ни вампиров, ни привидений, а исчезновение этого Бежиха можно объяснить вполне обыденно: заблудился без «нити Тесея». Повернув голову, Сидоров увидел в свете фонарика то, обо что он споткнулся. На полу пещеры валялся разбитый «уловитель вампиров», изготовленный из радиоприёмника «Океан». Наверное, этот неудачник «Ван-Хельсинг» уронил его, когда улепётывал от… От кого, Сидорову, наверное, предстоит узнать. Загнав свой страх перед сверхъестественным поглубже в «собственный пупок», Сидоров поднялся на ноги и пихнул распластавшегося на земляном полу Брузикова носком ботинка.
— Давай, Миха, подъём! — скомандовал Сидоров, стараясь не смотреть в боковой ход, что зиял перед его лицом.
Брузиков поднялся на шаткие ноги и, покачиваясь, сделал шаг, поднял фонарик и направил луч света куда-то влево.
— Разуй глаза, Санчес, — прошептал он, явив из тьмы широкий коридор, убегающий куда-то в неизвестность.
Сидоров посмотрел в этот коридор, в его непроглядную чернильную мглу, в которой прочно увязал луч мощного фонаря и понял, чего так испугался «Ван-Хельсинг» Брузиков. Сержант узнал развилку из двух ходов, которую он видел в первый раз, когда они лазали сюда с Серёгиным. Только сейчас тот ход, который тогда был плотно завален массами камней и земли, оказался полностью расчищен и зиял чёрной бесконечной дырой. Сидоров остолбенел от вмиг набросившегося на него ужаса и попятился назад.
— Его сюда затащили, — прогудел над ухом Брузиков, и Сидоров еле устоял на ногах, едва не «свалившись в штопор» и не усевшись на пол.
Спина Сидорова вновь покрывалась мурашками — они так и гарцевали, словно бы играли на его спине в футбол. В конце коридора на миг вспыхнули Горящие Глаза, или Сидорову показалось от страха?!
— Его туда затащили, — повторил Брузиков, тыкая своим корявым пальцем туда, в коридор, где живут они, Глаза. — Ты будешь расследовать, Санчес?
Сидоров уже ничего не хотел расследовать — он теперь страстно желал вернуться в райотдел и снова сделаться старшим по кабинету, пока Серёгин будет добывать в Генпрокуратуре санкцию на Зайцева. Но он опять-таки не хотел показаться трусливее Брузикова. Что это за мент, если он — трус?!
— Да, пойдём, — сказал Сидоров, не столько Брузикову, сколько подбодрив самого себя и внушив себе храбрость.
Сидоров забрал у «вампиролова» фонарь и уверенно шагнул туда, где, кажется, обитал тот самый страшный, кто похищает, лишает рассудка, и может быть ещё и пожирает того, кто повкусней…
Они уже достаточно много прошли, а пещера всё не желала заканчиваться, а тянулась неизвестно куда, и иногда делала некрутые повороты. Здесь тоже было много таинственных боковых ходов, в глубине которых слышались некие странные шорохи, будто бы в них скребутся мыши, или кто-то трётся боком о стенку. Сидоров старался не бояться — скорее всего, все звуки порождают сквозняк и эхо. А в одном из ходов снова адским белым огнём вспыхнули таинственные Глаза. Заметив их, Сидоров едва не побежал назад. Но, увидев, что Брузиков шагает позади него в полном спокойствии удава, и сам успокоился, решив, что у страха глаза велики, и чудище ему просто померещилось.
