Уоррен Мерфи - Последний звонок
Затем они ехали на автомобиле и летели на самолете. Из самолета пересели в вертолет. Всю дорогу белый и азиат препирались из-за ролей в каком-то фильме. Азиат цитировал «Вэрайети», доказывая, что белый не может ожидать большего, чем один процент от денег, вырученных за продажу готового фильма. Он рассуждал о том, что при съемке необходимо уложиться в пять миллионов и что лучшее, что может сделать Римо, это взять на себя половину расходов. Римо же говорил, что он может вынести Берта Рейнольдса или Клинта Иствуда, но Эрнста Борньина он воспринимает как личное оскорбление.
Стэнтингтон начал подозревать, что попал в лапы к сумасшедшим.
Затем его швырнули на жесткий пол и чьи-то руки расстегнули молнию.
Он услышал кислый голос:
– Это что такое? Что вам обоим здесь нужно?
– Я тут ни при чем, – раздался голос Римо. – Мне велела это сделать Руби. Это все ее идея.
– Это правда, император, – подтвердил Чиун. (Император? Какой еще такой император, удивился Стэнтингтон.) – Я сам это слышал, – проговорил Чиун. – Я был в другом конце комнаты, но она так кричала по телефону, что я все слышал. Ее крики помешали моим сегодняшним литературным занятиям.
– Все верно, – сказала женщина. – Я велела ему это сделать.
– Сделать, собственно, что? – спросил кислый голос.
Стэнтингтон встал. После часов, проведенных в тесной сумке, его ноги дрожали и подгибались.
Лимонный голос исходил от худого лысого человека, сидящего за большим столом в кабинете с дымчатыми окнами. Стэнтингтон понял, что это зеркальные окна: снаружи зеркало, а изнутри – обычное стекло. Далеко внизу были видны воды залива и длинная дамба.
Когда худой человек увидел директора ЦРУ, его глаза округлились.
– Стэнтингтон? – произнес он.
Стэнтингтон открыл рот.
– Га-га-га, – сказал он.
– Чиун! – позвал Римо.
Маленький азиат, не доходящий Стэнтингтону даже до плеча, подошел к нему и осторожно нажал на точку в области шеи адмирала. Не было ни боли, ни ощущения каких-то внутренних изменений. Просто Стэнтингтон вдруг понял, что к нему вернулась способность говорить.
– Доктор Смит, я полагаю, – сказал Стэнтингтон.
Он огляделся. Римо и Чиун стояли позади него, рядом с высокой темнокожей женщиной, одетой в черный брючный костюм. Голову ее украшал цветной платок. Ее лицо привлекало скорее живостью и умом, чем красотой.
Смит кивнул и повернулся к Руби.
– Надеюсь, вы объясните мне, что все это значит, – сказал он.
– Он хотел с вами поговорить. Я сказала ему, что вы слишком заняты, – объяснила Руби, – и послала этих привезти его сюда.
– В сумке для мусора? – спросил Смит.
– А что тут такого? – сказала Руби. – В ЦРУ никто не обратит внимания на лишний мешок мусора. Все ЦРУ – сплошная куча мусора.
Она вызывающе посмотрела на адмирала.
Римо спросил ее:
– Зачем ты носишь на голове этот носовой платок?
– Потому что мне это нравится, – отрезала Руби. – Мне нравится носить на голове носовой платок. Ты что думаешь, я для тебя наряжаюсь? Как бы не так, я наряжаюсь для самой себя. Сегодня я захотела выглядеть вот так. А тебе что, не нравится?
Стэнтингтон заметил, что ее голос стал повышаться. Не задерживаясь на выносимом для человеческого уха пределе, он быстро перешел в пронзительный визг. Римо закрыл уши руками.
– Хватит! – простонал он. – Хватит, я сдаюсь!
Руби перевела дыхание и уже готова была возобновить атаку, когда вмешался Смит.
– Руби!
Она замолчала.
Смит взглянул на Стэнтингтона.
– Мне кажется, нам лучше поговорить с глазу на глаз.
Стэнтингтон согласно кивнул.
– А вы не могли бы подождать снаружи? – обратился к остальным Смит.
Когда помещение было очищено, доктор Смит указал на диван, предлагая адмиралу Стэнтингтону сесть. Единственное в кабинете кресло находилось за столом Смита.
Стэнтингтон проговорил:
– Полагаю, сначала вы объясните мне, как это все понимать.
Смит холодно взглянул на него и покачал головой.
– Вы, наверное, забыли, адмирал, это вы хотели со мной поговорить.
– Да, а вы в ответ доставили меня сюда в пластмассовом мешке, – сказал Стэнтингтон. – Это вынуждает меня требовать объяснений.
– Спишите это на счет чрезмерной исполнительности моих подчиненных, – сказал Смит. – Так что это вас совершенно ни к чему не вынуждает. Пожалуйста, изложите ваше дело.
– Меня похитили, – упорствовал Стэнтингтон. – Здесь не над чем смеяться.
– Здесь – не над чем, – неторопливо согласился Смит. – Смеяться будут над вами, если вы когда-нибудь упомянете об этом. Это ж надо, вынесли из собственного кабинета под видом мусора. Так в чем же состоит ваше дело?
Какое-то время Стэнтингтон сурово смотрел на Смита, неподвижного, как статуя. Наконец директор ЦРУ вздохнул.
– Я нашел ваше имя у нас в архивах, – сказал он.
– Верно, я как-то работал в вашей конторе, – согласился Смит.
– В вашем досье упоминается некий проект «Омега».
Смит подался вперед.
– При чем тут проект «Омега»? – спросил он.
– Именно это мне и нужно знать. Что, черт побери, это такое?
– Это вас совершенно не касается, – отрезал Смит.
– Это стоит мне почти пять миллионов в год и не касается меня? Агенты 365 дней в году сидят и играют в карты, раз в день звоня какой-то старухе в Атланту, и это меня не касается?
– Вы что, изменили что-нибудь в проекте «Омега»? – прищурив глаза, ледяным тоном спросил Смит.
– Я не просто изменил, – запальчиво произнес Стэнтингтон. – Я выгнал этих лодырей с работы.
– Что?!
– Я разогнал этот проект! Закрыл его! Уволил агентов!
– Кретин, – сказал Смит, – самодовольный, безголовый кретин!
– Одну минуту, доктор... – начал Стэнтингтон.
– Из-за вашего идиотизма у нас, возможно, нет уже ни одной минуты, – сказал Смит. – А президент санкционировал закрытие проекта «Омега»?
– Ну, в общем, нет.
– И вы не догадались заглянуть в архивы ЦРУ и обнаружить там запись, что проект «Омега» может быть закрыт только после особого письменного указания президента Соединенных Штатов?
Стэнтингтон вспомнил помещение архивов ЦРУ и бумажный хаос, царящий там.
– Ах да, – с отвращением произнес Смит. – Вы ведь не можете ничего найти у себя в архивах, не так ли? Вы решили поупражняться в политических шоу, и все ваши архивы оказались уничтоженными.
– Как вы узнали об этом? – спросил Стэнтингтон.
– Это несущественно, – сказал Смит, – и не имеет отношения к предмету нашего разговора. Речь идет о вашем дурацком поведении с проектом «Омега».
– С тех пор, как он был закрыт, – проговорил Стэнтингтон, – были убиты два русских дипломата, и русские винят в этом нас. Они говорят, что убийцы состояли у нас на службе.
– Правильно, – сказал Смит. – Так оно и было. – Он повернулся в кресле к зеркальному окну и посмотрел на залив. – Но это еще не самое худшее. В списке жертв находится и русский премьер-министр.
– О Боже! – выдохнул Стэнтингтон и медленно опустился на диван. – Мы можем это остановить?
Смит повернулся к Стэнтингтону. Его лицо по-прежнему было бесстрастно.
– Нет, – сказал он. – Когда проект «Омега» начинает действовать, его невозможно остановить.
Глава шестая
Телефонный звонок донесся откуда-то из-под стола Смита. Под взглядом Стэнтингтона худой человек наклонился, нажал кнопку и достал из открывшегося ящика телефонную трубку.
– Слушаю, сэр, – произнес он.
После небольшой паузы он сказал:
– Да, сэр, он уже здесь.
Он помолчал опять и покачал головой:
– Это очень большая неприятность, сэр, очень большая.
Снова последовала пауза.
– Если вам так угодно, сэр, – наконец сказал он. – Проект «Омега» был начат в конце 50-х, когда президентом был Эйзенхауэр. Это было после того, как русские сбили наш У-2. Они стали вести себя агрессивно, и появилась серьезная возможность, что Россия первой нанесет ядерный удар по США. Вы, наверное, помните, сэр, в то время, кроме нас, у России не было врага во всем мире.
Рассказывая, Смит с неприязнью глядел на Стэнтингтона.
– Президент и Хрущев встретились конфиденциально на яхте у берегов Флориды. Да, сэр, я тоже присутствовал. Это было необходимо, так как президент Эйзенхауэр назначил меня руководителем проекта «Омега».
Как раз тогда русские разрабатывали новые виды анализаторов речи, которые могли определять степень искренности говорящего. Президент Эйзенхауэр предложил господину Хрущеву привезти с собой один из таких приборов. Попросив включить его, он заявил премьеру, что осознает возможность нанесения русскими ядерного удара по США.
Вспомнив недавнее прошлое, президент сказал, что, даже будучи победоносным генералом, он все равно боялся смерти и жил в постоянном страхе перед шальной пулей. Не имеет значения, заметил он, какой властью обладает человек, умирать всегда тяжело.
