Иван Царевич и серый морг - Янина Олеговна Корбут
Подопытная мышь
В универе тоже всё шло своим чередом. Если послушать людей, не посвящённых в медицинскую тематику, учёба в меде – ужас. Мол, нет времени ни на себя, ни на личные отношения. Не знаю. На первом курсе это ощущалось не так остро. Если вовремя всё учить (а я старался даже на дежурстве находить свободные минуты), то информация усваивалась постепенно.
Но читать приходилось много. Повезло, что я изначально был готов к отведению большого объёма памяти на обучение. И что мама с папой передали мне приличный набор генов. При всём этом я всё чаще задумывался, правильно ли я поступил, выбрав медицину.
Волков своё слово сдержал, поставил мне зачёт. За это я прилежно посещал его пары и дополнительный курс. Самое интересное – неожиданно для себя я втянулся. Всегда хотел понимать людей глубже, чем в повседневной жизни. Мне казалось, это выводит мышление на новый уровень, чего мне не хватало в последнее время. Но я боялся слишком увлечься профайлингом и окончательно понять, что медицина – это не моё, ведь точно знал: если что-то меня действительно увлечёт, я не смогу остановиться.
Наверное, самым главным плюсом курса было то, что почти все теоретические моменты, обычно скучные, у Волкова сопровождались или наглядной демонстрацией, или же хорошими примерами из жизни.
– Если у вас есть глаза и уши, чтобы видеть и слышать всё что нужно, вы можете быть уверены, что ни один преступник ничего не скроет. Даже если он сам молчит, проболтаются кончики пальцев. Каждая мелочь будет посылать вам знак. Ваше дело – уметь это уловить. На сегодня всё.
Волков захлопнул свой ежедневник, как делал всегда, когда пара подходила к концу. Я обычно старался задержаться, задать какие-то вопросы. Не скрою, мне очень хотелось поговорить с Волковым про голоса покойников. С тех пор как следователь поймал душителя, я понял, что трупы действительно говорят со мной. Это не плод моей фантазии. Волков был доктором медицинских наук и вполне мог разбираться в таких отклонениях. Конечно, был ещё Сафронов, но он дружил с дедом и сразу бы доложил о моих проблемах. Волков же был человеком чести: попроси я его, уверен, это осталось бы между нами.
В этот раз он предложил мне зайти в лаборантскую. Она располагалась смежно с кабинетом химии со стороны классной доски и имела два выхода: один – в кабинет, другой – в коридор.
Я обратил внимание на большой пластиковый короб на подоконнике.
– Это формикарий, – отследив мой взгляд, сказал Волков.
– Что? – удивлённо переспросил я.
Профессор охотно пояснил:
– Искусственный муравейник. Забрал на работу, у нас в доме капитальный ремонт делают, постоянный шум. Муравьи не любят такое.
– Никогда не видел подобного.
– Первые формикарии были созданы биологами для научных исследований ещё в девятнадцатом веке. А повышенный интерес к таким конструкциям привёл к их массовому распространению. У нас в стране муравьиные фермы начали набирать популярность всего пару лет назад. Появились даже любители формикариев. Перед тобой один из них.
– Очуметь. Как их много…
– Знаешь, чем меня привлекают муравьи? Они прямо как люди. Наблюдая за ними, можно многое понять.
– Серьёзно?
– Конечно. К примеру, вот это у них арена. Здесь проходит значительная часть социальной жизни муравьёв. Сюда подаётся корм, тут обустраивается отхожее место, по арене насекомые путешествуют день и ночь в поисках строительных материалов, а также пищи. Здесь всегда кипит жизнь. Чувствуешь, как мы похожи?
– Определённо что-то общее есть, – согласился я.
– Вот здесь – система ходов. Множество отсеков и переходов. Для маленькой колонии сначала открывают три камеры, а остальные отделяют переборками, убирая их по мере роста численности. В одной камере устраивается гнездо, где матка откладывает яйца, в другой – кладовая для пищевых запасов, а вот тут муравьи могут устроить что-то на своё усмотрение, например хранилище личинок или свалку для мусора. Чем не наши дома и дворы?
– А это? – я показал пальцем на небольшой отсек с каплями внутри.
– Камера увлажнения – там съёмные гипсовые вставки. Они распределяют влагу равномерно, правда, со временем начинают портиться и гнить, но их легко заменить. В зависимости от размера системы ходов может быть одна, две или больше таких вставок.
– Чётко продумано.
– Ладно, Иван, ты же не муравьями пришёл любоваться? Давай выкладывай.
– Такое ощущение, что вы видите студентов насквозь…
Анатолий Васильевич улыбнулся:
– Как сказал Гоббс: «Мудрость приобретается чтением не книг, а людей».
– В общем, тут такое дело… Кажется, со мной разговаривают покойники! – выпалил я, чтобы не передумать.
Волков приспустил очки, задумчиво кивнул и пробормотал:
– Рассказывай.
– Только уговор: в психушку не звоните, хорошо? Сразу скажу: не падал в детстве, меня никто не бил по голове, не употребляю наркотики и никакие другие сильнодействующие лекарства. Но думать о том, что просто сошёл с ума, тоже как-то не хочется.
Как ни странно, Волков не округлил глаза и не покрутил пальцем у виска. Он просто внимательно посмотрел мне в глаза, как бы приглашая открыться:
– Ты сейчас серьёзно говоришь? Как это происходит? Главное, ничего не бойся.
Я попытался честно вспомнить все эпизоды, вычленить главное и рассказать о моих задушевных беседах с трупами. На всё про всё ушло минут десять. Закончив, поинтересовался:
– Как считаете, я чокнутый?
Анатолий Васильевич усмехнулся уголками губ, но глаза оставались грустными:
– Нет, разумеется, нет. Хотя, Иван, в какой-то мере все мы немного чокнутые.
– И всё? Вы больше ничего не скажете?
– Во-первых, успокойся. Я тебе верю. Хотя, заметь, мы никак не можем это проверить. Во-вторых, у меня сейчас начнётся пара, так что всё равно полноценно побеседовать мы не сможем. В-третьих, я, конечно, ценю твою безмерную веру в мой профессионализм… Но не забывай: я никогда не сталкивался с таким. Дай мне хотя бы какое-то время, чтобы изучить литературу, покопаться в зарубежных источниках. Возможно, я смогу связаться с кем-то из западных коллег.
Он поймал мой выразительный взгляд и сразу же всё понял:
– Разумеется, я никому ничего не скажу о тебе. Можешь на меня положиться.
– Спасибо. Мне не хотелось бы стать подопытной мышью для спецслужб, – невесело усмехнулся я. – Ну, тогда я пойду…
Мне показалось, что Анатолий Васильевич как-то особенно кивнул, приоткрывая дверь.
«Скажи ей…»
На дежурство я решил выйти пораньше и пройтись до морга пешком, благо солнце выскользнуло из серой дымки. Чтобы не идти через район малосемеек, я сделал большой крюк. У меня от тамошних пейзажей падало настроение. И всё равно я пришёл раньше смены.
Наш
