Джон Ле Карре - Идеальный шпион
Бразерхуд услышал, как часы сэра Кеннета пробили двенадцать. Он торопливо делал записи. Концентрические круги фантазий, а если размотать — в центре истина. Вот оно — место, которого он ждал!
«…сказал, что он на секретной работе. Я не удивился. Кто в наши дни не на секретной работе? Сказал, что работает на одного англичанина. Братхуд какой-то, что ли. Признаться, я не очень внимательно все это слушал. Так вот, он говорит о Братхуде и о каком-то втором. И он сказал, что работает и на того, и на другого. И что они ему как родные, и они для него все. А я ему: „Вот и молодец, держись за них обеими руками, если они для тебя все“. Он сказал, что должен написать эту книгу про них, чтобы все поставить на свои места. Бог его знает что. Он напишет этому Братхуду, напишет второму и уедет туда, где его никто не найдет, чтобы исполнить то, что должен». Бразерхуд услыхал на заднем плане свое собственное неясное бормотание. Он терпеливо втолковывает кому-то что-то.
«…ну, может быть, я немного что-то перепутал. Может быть, он сказал, что собирается вначале скрыться туда, где его никто не найдет, а этим двум написать уже оттуда. Я не очень внимательно слушал: пьяницы меня утомляют. Я ведь и сам пьяница».
Новая реплика Бразерхуда. И неясное: «Сказал, что сбежал от него». — «Кто сбежал и от кого?» — «Пим сбежал от этого второго. Не от Братхуда. Второго. Сказал, что он его покалечил как-то, что ли… Пьяный вдрызг, я же говорю…»
И опять слова Бразерхуда, тут уже более настойчиво выспрашивающего.
«…имя этого человека?»
«…не думаю… не думаю, что оно осталось у меня в памяти. Извините. Нет, не помню».
«А место, где никто не найдет? Где оно расположено?»
«Не сказал. Это уж его дело».
Бразерхуд прокручивает ленту дальше. Лавина звуков, когда Сефтон Бойд закуривает сигарету. Пушечный выстрел резко распахиваемой и вновь захлопываемой двери — знак того, что Стегги вернулся в раздражении.
Бразерхуд и сэр Кеннет на лестничной площадке.
«В чем дело, старина?» — очень громко произносит сэр Кеннет.
«Я спросил вас, где, вы думаете, он может находиться?» — говорит Бразерхуд.
«Наверху, старина. Вы же сами сказали — наверху. — Перед мысленным взором Бразерхуда встает одутловатое лицо сэра Кеннета, близко придвинутое к его лицу, кривая ухмылка. — Позаботьтесь об ордере. Тогда, может быть, я и разрешу вам взглянуть. А может — не разрешу. Не знаю еще. Надо поразмыслить».
Бразерхуд услышал, как загромыхали его шаги вниз по лестнице. Услышал, как он вышел в холл и как к шагам его присоединилась более легкая поступить Стегги. Услышал язвительное «спокойной ночи» Стегги и грохот отодвигаемых засовов, когда Стегги отпирал ему дверь. И последовавший затем сдавленный крик, когда Бразерхуд, зажав ему рот одной рукой и оглушив ударом по затылку другой, выволок его из дома. Потом удар — голова Стегги стукнулась о резную колонну изящного крыльца, и собственный его голос — в самое ухо Стегги:
«Что, уже припирали тебя так к стенке когда-нибудь,?»
В ответ хныканье.
«Кто еще живет в этом доме, сынок?»
«Никто».
«А кто ходил по второму этажу сегодня вечером взад-вперед, так, что из окна было видно?»
«Я».
«Зачем?»
«Там моя комната».
«А я думал, что вы вдвоем, как молодожены, размещаетесь в одной комнате».
«Но комната-то у меня быть должна, правда? Мне ведь тоже, как и ему, иной раз хочется побыть одному».
«И больше в доме совсем никого нет?»
«Совсем никого».
«И всю эту неделю не было?»
«Всю неделю не было. Я же сказал! Эй, подожди!»
«Что случилось?» — Бразерхуд говорит это уже издали, направляясь к воротам.
«У меня ключа нет. Как я попаду обратно в дом?»
И громыхание калитки.
* * *Он позвонил Кейт. Никто не ответил.
Позвонил жене. Никто не ответил.
Позвонил на Пэддингтонский вокзал и выписал остановки и время прибытия на каждую из них поезда со спальными вагонами, следующего от Пэддингтонского вокзала на Пензанс через Рединг.
Промучившись с час в попытках уснуть, он вернулся к письменному столу, вытащил из ящика и придвинул к себе папку с делами, имеющими отношение к Лэнгли, и в который раз внимательно вгляделся в изможденные черты герра Петца-Хампеля-Заворски, предполагаемого куратора Пима, не так давно встречавшегося с ним на Корфу, — подлинная фамилия неизвестна, согласно неточным сведениям, участник чешской археологической экспедиции в Египет в 1961 (Петц), согласно неточным сведениям, служащий чехословацкой военной миссии в Восточном Берлине (Хампель)… рост метр восемьдесят, сутул, слегка припадает на левую ногу.
«Он говорил о Братхуде и о каком-то втором, — так сказал Сефтон Бойд. — Они ему как родные. Пим сбежал от него».
«Он ваших рук дело, Джек, — услышал он слова Белинды. — Он поступал так, как вы ему велели».
Он все рассматривал фотографию. Опущенные уголки глаз. Обвислые усы. Глаза хитро поблескивают. Скрытая славянская ухмылка. Кто ты такой, черт побери? Почему лицо твое кажется мне знакомым, хотя я ни разу в жизни не видел тебя?
* * *Грант Ледерер чувствовал себя крайне польщенным, он был очень и очень доволен. Нет, справедливость существует на свете! Он уверял себя в полной закономерности своего триумфа. Мои начальники достойны своего высокого положения. Служба, которой я отдал все, испытывала меня на все лады и признала достойным. Секретный отдел на шестом этаже Американского посольства, расположенного на Гровенор-сквер, все наполнялся и наполнялся людьми, о существовании которых он и не подозревал. В лондонской резидентуре они занимались самой различной работой, но, возникая сейчас перед ним, все они казались в чем-то схожими. «Какие рослые, видные американцы, — подумал он. — В наши дни знают, каких подбирать на секретную службу!» Не успели все рассесться по местам, как Векслер начал говорить.
— Пора подвести итоги, — хмуро заявил он, как только заперли двери. — Разрешите представить вам всем Гэри. Гэри руководит РЮЕ. Прибыл сюда, чтобы доложить о значительных достижениях в деле Пима и обсудить стратегию.
РЮЕ, как недавно стало известно Ледереру, это сокращенное наименование Разведывательного управления Южной Европы.
Гэри казался типичным жителем Кентукки — долговязым, худощавым, забавным. Ледерер расположился к нему с первой же встречи. Под рукой у него сидел помощник с ворохом бумаг, но Гэри не заглядывал в бумаги.
— Целью нашей операции, — без обиняков объявил он, — был Петц-Хампель-Заворски, отныне посвященными именуемый ПХЗ. Наша группа вышла на него во вторник в 12.10, когда он появился у дверей чехо-словацкого посольства в Вене.
Ледерер восхищенно слушал, как Гэри скрупулезно описывает весь день ПХЗ. Где ПХЗ пил кофе. Где он пописал. Книжные магазины, где рылся ПХЗ. С кем он обедал. Где. Что ел на обед. Легкую хромоту ПХЗ. Его улыбчивость. Его обаяние, в особенности распространяющееся на женщин. Его сигары, как он зажигает их, где покупал. Его общительность и, очевидно, полное неведение того, что за ним следит целый отряд из восемнадцати человек. Оба раза, когда «намеренно или же нет» ПХЗ находился в непосредственной близости от миссис Мэри Пим. В одном случае, сказал Гэри, установлен факт обмена взглядами. Во втором наблюдение было затруднено, так как миссис Пим, видимо, сопровождала английская пара. И вот она наконец, высшая на сегодняшний день точка операции и кульминационный момент удачнейшей женитьбы Ледерера и его ослепительной карьеры, когда в восемь часов утра по местному времени трое из команды Гэри засели на задних скамьях Венской англиканской церкви, в то время как еще двенадцать человек из этой же команды расположились вокруг церкви — готовые тут же сняться с места, так как церковь — это территория посольства и на зевак там смотрят косо — а ПХЗ и Мэри Пим сели по бокам прохода. И тут настал черед Ледерера. Гэри бросил на него ожидающий взгляд.
— Грант, наверное, лучше об этом расскажете вы. Вам лучше известны все тонкости, — с милой грубоватостью буркнул он.
Головы за столом завертелись, выражая любопытство, и Ледерер ощутил, как теплые волны всеобщего интереса вздымают его на новую высоту. Не отнекиваясь, он начал говорить. Со всей скромностью.
— Я только хочу сказать, черт побери, что вижу в этом не свою заслугу, а заслугу Би. Би это миссис Ледерер, — пояснил он, обратившись к пожилому мужчине напротив, с опозданием поняв, что это Карвер, глава лондонской резидентуры, никогда не числившийся среди поклонников Ледерера. — Она пресвитерианка, и родители ее также были пресвитерианами. Но в последнее время миссис Ледерер сумела примирить свои духовные воззрения с принципами англиканства и стала регулярно посещать Венскую англиканскую церковь, в обиходе называемую церковью английской. Строго говоря — чересчур уж роскошную. Верно, Гэри? Все эти ангелы, херувимы. Больше смахивает на будуар, с претензией показать набожность владелицы, чем на обыкновенную церковь. Знаете, Мик, если в докладе, направляемом в Лэнгли, должно фигурировать чье-то имя, мне кажется справедливым будет упомянуть Би, — добавил он, все еще медля начать само объяснение.
