Десмонд Бэгли - Бег вслепую

Я, конечно, ошибался. Слейд отлично знал, как я себя чувствую: это было его работой — узнавать людей, чтобы использовать их как инструмент. Я ожидал, что он сейчас начнет оказывать на меня давление, и достаточно скоро это произошло. Разумеется, он действовал в своей обычной косвенной манере.

— Тогда давай поговорим о старых временах, — предложил он. — Ты, наверное, помнишь Кенникена.

Я его помнил — со мной должна случиться полная амнезия, чтобы я забыл Кенникена. Передо мной возникло его лицо таким, каким я видел его в последний раз: глаза, похожие на серую гальку, расположенные высоко над широкими славянскими скулами, шрам, протянувшийся от правого виска до уголка рта, ярко выделяющийся на фоне побледневшей кожи. В тот момент он был достаточно зол для того, чтобы меня убить.

— А что там с Кенникеном? — спросил я медленно.

— Только то, что, насколько я слышал, он тоже ищет тебя. Ты сделал из него дурака, и ему это не понравилось. Кенникен хочет найти тебя, чтобы… — Слейд остановился, словно бы подыскивая нужное слово. — Как звучит эта деликатная фраза, которую используют наши коллеги из ЦРУ? Ах да — Кенникен хочет найти тебя, чтобы ликвидировать с максимальным ущербом. Хотя я уверен, что в КГБ не используют это точное выражение.

Чертовски милый термин для пули в затылок темной ночью.

— Ну так что? — поинтересовался я.

— Он все еще ищет тебя, — подчеркнул Слейд.

— Почему? — спросил я. — Я больше не работаю в Департаменте.

— Но Кенникен, к сожалению, об этом не знает. — Слейд принялся изучать свои ногти. — Мы храним информацию втайне от него — достаточно успешно, я надеюсь. Нам кажется разумным поступать так.

Я видел, куда он клонит, но мне хотелось, чтобы Слейд высказался прямо, хотелось заставить его заговорить простым языком — то, чего он всегда избегал.

— Но он не знает, где я.

— Верно, мой мальчик, — но что, если кто-нибудь сообщит ему об этом?

Я подался вперед и пристально посмотрел на Слейда.

— И кто же сможет ему сообщить?

— Я смогу, — произнес он мягко. — Если сочту, что это необходимо. Я должен буду сделать все очень осторожно и через третью сторону, разумеется, но это вполне можно устроить.

Так вот что таилось в его словах — угроза предательства. Ничего нового для Слейда; шантаж и коррупция были делом всей его жизни. Я вовсе не собирался начать первым бросать в него камни; когда-то это было и моей работой тоже. Но разница между нами заключалась в том, что Слейд любил свою работу.

Я дал ему возможность продолжить свою болтовню, извлечь на свет второстепенные детали.

— Кенникен руководил весьма эффективной террористической группой, в чем мы убедились на собственной шкуре, не так ли? Несколько членов Департамента были… э… ликвидированы людьми Кенникена.

— Почему бы тебе не сказать просто, что они были убиты?

Он нахмурился, и поросячьи глазки погрузились еще глубже в складки жира, которым заплыло его лицо.

— Ты всегда был грубым, Стюарт, возможно, более грубым, чем требовалось для твоей собственной пользы. Я не забыл тот случай, когда ты пытался доставить мне неприятности с Таггартом. Я помню, тогда ты тоже употребил это слово.

— Я употреблю его еще раз, — сказал я. — Ты убил Джимми Биркби.

— Я убил? — спросил Слейд мягко. — Кто подложил гелигнит в его машину? Кто осторожно подсоединил провода детонатора к системе зажигания? Это сделал ты! — Он оборвал меня рубящим движением руки. — И только благодаря этому ты смог вплотную подобраться к Кенникену, только это заставило Кенникена довериться тебе настолько, что мы впоследствии оказались способны одолеть его. Ты действовал очень хорошо, Стюарт, — ты сделал все, что от тебя требовалось.

— Да, ты использовал меня, — сказал я.

— И я использую тебя снова, — сказал он резко. — Или ты предпочитаешь оказаться в руках Кенникена? — Он внезапно рассмеялся. — Ты знаешь, я думаю Кенникену абсолютно наплевать, работаешь ты в Департаменте или нет. Ты нужен ему сам по себе.

Я с недоумением посмотрел на него.

— И что ты хочешь этим сказать?

— Ты разве не знаешь, что Кенникен теперь импотент? — спросил Слейд удивленно. — Насколько я помню, ты собирался убить его тем последним выстрелом, но освещение было плохим, и, как тебе показалось, ты просто ранил его, Ты и на самом деле его ранил, но не просто — ты кастрировал беднягу. — Его руки, сложенные на животе, мелко затряслись, когда он сдавленно захихикал. — Выражаясь невежливо — или, если хочешь, грубо, — ты отстрелил ему яйца, мой мальчик. Можешь себе представить, что он с тобой сделает, Кенникен, если — и когда — он до тебя доберется.

Я похолодел и почувствовал зияющую пустоту в нижней части живота.

— Существует только один путь, который может помочь сбежать от всего мира, и тот лежит через могилу, — произнес Слейд с фальшивой назидательностью. — Ты попробовал свой способ, и он не сработал.

Он был прав, я не мог ожидать ничего другого.

— Так, значит, дело в следующем, — сказал я. — Ты хочешь, чтобы я выполнил работу. Если я этого не сделаю, ты настучишь оппозиции, и оппозиция уберет меня, — и теоретически твои руки останутся чистыми.

— Весьма четко изложено, — заметил Слейд. — Ты всегда писал хорошие, ясные рапорты. — Он произнес это тоном школьного учителя, похвалившего ученика за удачный ответ.

— В чем заключается работа?

— Наконец-то ты решил проявить здравомыслие, — сказал он одобрительно. Он извлек на свет лист бумага и сверился с ним. — Нам известно, что ты имеешь обыкновение проводить свой ежегодный отпуск в Исландии. — Он поднял на меня глаза. — Я полагаю, это сказывается твое северное происхождение. Ты не можешь чувствовать себя спокойно в Швеции, а вернуться в Финляндию было бы еще более рискованно. Слишком близко к русской границе для того, чтобы ощущать себя комфортно. — Он распростер руки. — Но кто тебя найдет в Исландии?

— Так, значит, работа связана с Исландией?

— Совершенно верно. — Он постучал ногтем по листу бумаги. — Ты проводишь там весь свой долгий отпуск — по три-четыре месяца в году. Вот что значит иметь свой собственный доход — Департамент сделал для тебя очень много.

— Департамент не дал мне ничего, что уже не было бы моим, — сказал я резко.

Он проигнорировал мою реплику.

— Я заметил, что ты совсем неплохо обустроился в Исландии. Все прелести домашнего комфорта в уютном любовном гнездышке. Юная леди, которая, как я полагаю…

— Давай оставим ее в покое.

— Именно это, мой мальчик, я и хотел сказать. Было бы крайне неразумно вовлекать ее в нашу операцию. Это может оказаться для нее весьма опасно, надеюсь, ты понимаешь? Я не стал бы ей ничего рассказывать. — Его голос был мягким и вкрадчивым.

Слейд хорошо потрудился над своей домашней работой. Если он знает о существовании Элин, это значит, он следил за мной довольно давно. Все то время, что я, как мне казалось, был надежно укрыт, я на самом деле находился под колпаком.

— Перейдем к делу.

— Ты получишь сверток в Кьеблавикском международном аэропорту. — Он очертил его размеры пальцем в воздухе. — Примерно восемь на четыре и на два дюйма. Ты доставишь его человеку в Акурейри — ты знаешь, где это находится?

— Знаю, — ответил я и стал ждать, когда он продолжит, но продолжения не последовало. — И это все? — спросил я.

— Это все. Я уверен, ты справишься с заданием достаточно легко.

Я посмотрел на него с недоверием.

— И ты затеял весь этот грязный шантаж только для того, чтобы поручить мне работу посыльного?

— Мне хотелось бы, чтобы ты не использовал такой грубый язык, — сказал он брюзгливо. — Эта работа как раз подходит для человека, у которого долгое время отсутствовала практика, такого как ты, например. Она достаточно важная, и ты оказался под рукой, поэтому мы решили использовать тебя.

— Это та операция, которая быстро увеличивает свои масштабы, не так ли? — предположил я. — Поэтому ты вынужден использовать меня.

Слейд махнул рукой.

— Мы просто испытываем некоторый недостаток в людских ресурсах, вот и все. Не надо поддаваться мании величия — используя тебя, я соскребаю с самого дна.

Слейд мог быть достаточно грубым, если это соответствовало его цели. Я пожал плечами и спросил:

— Кто тот человек, с которым я должен встретиться в Акурейри?

— Он сам даст о себе знать. — Слейд извлек из кармана продолговатый листок бумаги и витиевато разорвал его поперек. Одну часть он передал мне, и я увидел, что это половина стокроновой банкноты. — У него будет другая половина. Старые методы самые лучшие, тебе не кажется? Они просты и эффективны.

Я посмотрел на обрывок исландской валюты в своей руке и спросил с иронией: