Десмонд Бэгли - Бег вслепую

Проходя через фойе отеля, я увидел Бушнера-Грахама, целиком поглощенного разговором в телефонной будке. Хотя в фойе было не особенно жарко, по его лицу катились струйки пота.

5

Я очнулся от глубокого сна из-за того, что кто-то потряс меня за плечо и прошипел:

— Стюарт, проснитесь!

Открыв глаза, я увидел склонившегося надо мной Грахама.

Я уставился на него с недоумением.

— Как забавно! Я был абсолютно уверен, что закрыл входную дверь.

Он невесело усмехнулся.

— Вы ее закрыли. Вставайте, сейчас вас будут допрашивать. Вам лучше иметь ясную голову.

— Сколько сейчас времени?

— Пять утра.

Я улыбнулся.

— Гестаповская техника! Что ж, хорошо. Полагаю, я буду чувствовать себя лучше после того, как побреюсь.

Грахам заметно нервничал.

— Вам лучше поторопиться. Он будет здесь через пять минут.

— Кто будет?

— Увидите сами.

Я набрал в раковину горячей воды и начал намыливать лицо.

— Какова была ваша функция, Грахам, в этой необычной операции? Как телохранитель вы абсолютно безнадежны, так что это предположение мы отбрасываем сразу.

— Вы лучше бы перестали думать обо мне и подумали о себе самом, — сказал он. — Вам придется многое объяснить.

— Верно, — заметил я и, положив кисточку, взял в руки бритву.

Скрести собственное лицо полоской острого металла всегда казалось мне занятием бессмысленным и немного мрачным; я чувствовал бы себя более счастливым, если бы принадлежал к поколению волосатиков — агент по контршпионажу на службе у Ее Величества Королевы Виктории имел бы в их среде идеальное прикрытие.

Должно быть, я нервничал больше, чем мне казалось, поскольку порезался до крови при первом проходе. Тут кто-то небрежно постучался в дверь, и в комнату вошел Слейд. Он захлопнул за собой дверь, пнув ее ногой, и посмотрел на меня с кислой гримасой на своем скуластом лице. Его руки были глубоко засунуты в карманы плаща. Без всяких вступлений он коротко спросил:

— В чем дело, Стюарт?

Нельзя придумать ничего более изощренного для того, чтобы выбить человека из колеи, чем заставить его пуститься в запутанные объяснения с лицом, покрытым высыхающей пеной. Я снова повернулся к зеркалу и продолжал бриться — сохраняя молчание.

Слейд издал один из своих непередаваемых звуков — быстрый выброс воздуха через рот и ноздри. Он уселся на кровать, пружины которой жалобно заскрипели от его избыточного веса.

— Надеюсь, что для моего приезда имеются веские причины, — сказал он. — Мне не нравится, когда меня среди ночи выдергивают из кровати и перебрасывают самолетом на холодный север.

Продолжая бриться, я подумал, что то, что привело Слейда из Лондона в Акурейри, должно иметь большое значение. Сделав завершающее рискованное движение бритвой возле адамова яблока, я сказал:

— Так, значит, груз был более важным, чем ты мне говорил.

Я пустил холодную воду и смыл с лица остатки мыльной пены.

— … этот проклятый груз, — сказал он.

— Сожалею, — извинился я. — Но я не расслышал. Вода попала в уши.

Было видно, что он сдерживает себя с трудом.

— Где груз? — спросил он с деланным спокойствием.

— Где он находится в данный момент, я не могу тебе сказать. — Я начал энергично вытирать свое лицо. — Вчера в полдень его отобрали у меня четыре неизвестные особи мужского пола, но ты наверное знаешь об этом от Грахама.

Он повысил голос:

— И ты позволил им его забрать — просто так!

— В тот момент я ничего не мог поделать, — заметил я невозмутимо. Я кивнул в сторону Грахама. — А в чем заключалась его роль в данной операции — если мне можно об этом узнать?

Слейд сложил руки на своем животе.

— Мы думали, что они будут следить за Грахамом — вот почему мы включили в дело тебя. Мы решили, что они попытаются блокировать Грахама и позволят тебе спокойно добежать до голевой линии.

Я не поверил этому объяснению. Если они — кто бы они ни были — следили за Грахамом, то он действовал весьма необычно, привлекая ко мне их внимание тем, что постоянно маячил у меня за спиной. Но я ничем не выразил своего недоверия, так как Слейд всегда был скользким типом и мне хотелось иметь что-нибудь про запас.

Вместо этого я сказала:

— Они не стали блокировать Грахама — они блокировали меня. Но возможно, они не знакомы с правилами регби; эта игра не особенно распространена в Швеции. — Я в последний раз вытер у себя за ушами и отбросил полотенце. — Так же как и в России, — добавил я, словно бы в раздумье.

Слейд поднял голову.

— И что заставляет тебя думать о русских?

Я усмехнулся.

— Я всегда думаю о русских, — сказал я сухо. — Как тот француз, который постоянно думает о сексе. — Я перегнулся через него и взял свои сигареты. — Кроме того, они называли меня Стюартсен.

— Ну и что?

— То, что они знали, кто я такой — не кто я сейчас, а кем я был когда-то. Это несомненно.

Слейд стрельнул глазами в сторону Грахама и бросил резко:

— Подожди снаружи.

Грахам ответил обиженным взглядом, но послушно вышел за дверь. Когда он ее закрыл за собой, я сказал:

— Ну что ж, теперь, когда дети покинули комнату, взрослые могут побеседовать спокойно. И где, черт возьми, ты подобрал этого типа? Я говорил тебе, что не потерплю участия в операции стажеров.

— Почему ты думаешь, что он стажер?

— Да ты сам посмотри, у него еще молоко на губах.

— Он хороший парень, — заверил меня Слейд и беспокойно переместился на кровати. Некоторое время он сохранял молчание, а потом сказал: — Так ты все-таки провалил операцию, не так ли? Все, что надо было сделать, это доставить маленький сверток из пункта А в пункт Б, и ты умудрился здесь поскользнуться. Я знал, что ты растренирован, но Боже мой мне и в голову не приходило, что ты настолько одряхлел. — Он выпрямил указательный палец. — И они называли тебя Стюартсен! Ты понимаешь, что это означает!

— Кенникен, — ответил я, не задумываясь. — Он здесь — в Исландии?

Слейд покачал головой.

— Мне об этом ничего неизвестно. — Он посмотрел на меня искоса. — Когда ты вышел на контакт в Рейкьявике, что тебе было сказано?

Я пожал плечами.

— Немного. Мне передали машину, на которой я должен был доехать до Рейкьявика через Крусьювик, после чего оставить ее на стоянке перед отелем «Сага». Так я и сделал.

Слейд издал глубокий гортанный звук.

— Никаких проблем не возникало?

— А они ожидались? — спросил я мягко.

Он раздраженно затряс головой.

— До нас дошли сведения насчет того, что может что-то произойти. Мы решили, что будет лучше изменить твой маршрут. — Он поднялся с выражением сильного неудовольствия на лице и подошел к двери. — Грахам!

Я сказал:

— Мне жаль, что все так получилось, Слейд, на самом деле жаль.

— Пустые сожаления ситуации не исправят. Нам остается только посмотреть, что мы можем спасти из этих обломков. Черт возьми, я вовлек тебя в операцию только потому, что Департамент испытывает недостаток кадров, а теперь из-за твоей глупости оказалась раскрытой целая страна. — Он повернулся к Грахаму. — Свяжись с Департаментом в Лондоне, я подойду к телефону внизу. И позвони капитану Ли в аэропорт, я хочу, чтобы самолет был готов к вылету через пять минут. Мы должны двигаться быстро.

Я деликатно кашлянул:

— Я тоже?

Слейд взглянул на меня с ненавистью.

— Ты! Ты уже сделал достаточно для того, чтобы провалить эту операцию.

— Хорошо, тогда чем я должен заниматься?

— Можешь убираться хоть к дьяволу, лишь бы подальше с моих глаз, — сказал он. — Возвращайся в Рейкьявик и затворись со своей подружкой на весь остаток лета. — Он повернулся и наткнулся на Грахама. — Какого черта ты здесь дожидаешься? — проревел он, и Грахам исчез.

Слейд остановился возле двери и произнес, не оборачиваясь:

— Но тебе лучше не забывать о Кенникене, поскольку я не пошевелю и пальцем, чтобы остановить его. Клянусь Богом, я надеюсь на то, что он прижмет тебя к ногтю!

Дверь захлопнулась, и, устроившись на кровати, я погрузился в состояние глубокой задумчивости. Я знал, что если я когда-либо снова повстречаюсь с Кенникеном, то это будет встреча со смертью.

Глава вторая

1

Элин позвонила, когда я заканчивал свой завтрак. По потрескиваниям в трубке и из-за слабой слышимости я понял, что она использует радиотелефон, установленный в «лендровере». Большинство автомобилей, путешествующих на большие расстояния, оснащены в Исландии радиотелефонами — средство безопасности, которого требуют сложные природные условия острова. Это обычное объяснение, но оно не содержит всей правды. Дело в том, что исландцы любят говорить по телефону и являются одной из самых болтливых наций на земле, занимая третье место в мире сразу вслед за Соединенными Штатами и Канадой по количеству телефонных звонков на душу населения.