Мемуары гейша (СИ) - Остромир Марина

— Не надо! — с треском развалилась вся броня Марципанового Леденца, обнаружив главную уязвимость.

— Вы не боитесь физического воздействия, не боитесь морального давления, вы сейчас полностью лишены гражданских прав, но переживаете, что Майки узнает, что вы употребляете наркотики? — уточнил блондин.

Хотелось сказать, что это не так, ничего она не боится, но это было бы совсем жалко. Раз проиграла, надо признать:

— Малыш Майки очень расстроится. Я ему обещала не употреблять. Вы же знаете, он считает нарушение слова проявлением неуважения… Он может уйти от меня!

— Вы сделали копии с конфиденциальных документов?

— Нет.

И страшно не то, что потеряют работу и хорошую пенсию за должностное нарушение. Страшно, что если она по-другому ответит, придется отвечать где все хранится, все из нее вытрясут.

Это гарантия их старости. Архив. В котором много чего интересного со всех дел, со старой работы, со всех судов, от всех его информаторов… Их архив куда круче и опасней архива итальянской старушки. Марципановый Леденец сама этим занялась, не хочет, чтобы было так страшно, как в прошлый раз, когда все потеряли в один день, — рассчитала все, подготовила… Это их будущее, которое она не сдаст ни за что. Даже, если будущее их будет раздельным…

Марципановый Леденец взяла себя в руки, равнодушно смотрела, как приятный блондин отправляет куда-то результаты анализов. И продолжили все по новой…

— Вы играете в какие-то отдельные игры? — а это еще что?

— С чего вы взяли? — опять эти подозрения в нелояльности!

— Появилось необычное. Раньше Малыш Майки был славен тем, что не оставлял свидетелей в разных щепетильных делах. Теперь оставляет, будто намеренно. Уже не один раз. В происшествии с “феррари” у полиции находятся два выживших свидетеля с другой стороны, они очень точно повторяют ваши показания. Почему Майки оставил их в живых?

— Спросите у него. Люди к старости становятся человечней…

Блондин улыбался, ассистент хихикал. Тут работает особая порода людей, без избытка человечности, часто с полным ее отсутствием.

— Не думаете же вы, что он сговорился с ними? — тоже начала хихикать. Расслабилась. Спокойно, по десятому разу отвечала на вопросы. Ведь самое страшное уже случилось — Пирожочек все узнал…

Приходил психолог, толстый мужчина в очках, изучал их с Майки созависимые отношения, как они влияют на работу. Битый час ему объясняла, что это не созависимость, просто вместе им удобней и спокойней. Что отношения тренера и ученика куда крепче, чем любые другие. А они еще вместе спят…

Возможно, из-за последнего утверждения приходила дамочка-психолог, про их секс расспрашивала, видимо, узкий специалист. Как возможную причину созависимости. Больная, что ли? Он командир. При чем тут секс?…Нет у них никаких особых пристрастий. Ну, вот, честно, нечего даже рассказать… Ничего не скрывает. Секс, как секс, как у всех.

Дамочка не угомонилась, поинтересовалась нету ли у нее фантазий про секс втроем — с Майки и Эльвирой? Ну, вот, что она чувствует, представляя их всех вместе?

Нет, ну где их готовят, а? Такой бред. Но послушно выполнила упражнение — представила Пирожочка и Эльвиру без одежды. И, если каждый из них, представляемый по отдельности, весьма ее возбуждал, то вместе это была просто какая-то совсем несексуальная гадость. Воображаемая голая, толстенькая Эльвира начала драться с воображаемым голым, крепеньким Пирожочком — это было просто омерзительно, они столько гадостей друг другу наговорили. А сама она бросилась, гремя своими костями, их разнимать — ей попало больше всех, как обычно… И тогда они оба начали омывать ее раны и жалеть — они оба так любят омывать ее раны, особенно те, которые сами нанесли… Потом начали спорить, кто любит малышку больше всех и драка началась по новой… Вот такой бы у них был секс втроем!

Чушь какая! Пусть эта женщина-сексолог чем-то продуктивным займется, а не перетряхивает чужую постель. Которая вообще никак не касается дела. Хотела отказаться разговаривать, но боялась очередного “минуса” в досье, чего-то этой озабоченной тетке наплела…

Потом блондин опять с чемоданом своим пристал. Про “Витторио” расспрашивал, не с ним ли они в отдельные игры играют? Перехватила инициативу, сама давай приставать, почему не сказали, кто такой Витторио?

— Мой метод в том, — скромно похвастался приятный блондин, — что управлять людьми легче всего, нажав исходную кнопку. Тогда события развиваются сами собой, не нужно никого заставлять, только слегка вести…

Хвастун! Никакой это не авторский метод. Это наука эльвириной бабки, тысячи лет науке!

— Так кто напал на “феррари”? — снова спросила.

— Идет расследование, — коротко ответил приятный блондин, заметив, что вопросы сейчас тут задает не она.

В конце концов, сказали, что дело не ждет, надо работать, а дело с чемоданом вроде бы ясное. Вышла сухой из воды, в общем.

Отвезли в чистое поле и оставили там, сказали ждать. Никого вокруг, она, со своей слабой ногой, может до населенного пункта и не дойти.

Но приехала машина, вышел Пирожочек. Глаз не могла поднять, не могла обнять, так было совестно. Но Пирожочек не был зол, может блондин не отправил ничего, просто пугал?

— Ну-ну, малышка, — сам ее обнял, — Ну, что ты боишься… Все хорошо, малышка, все закончилось…

…Вечеринка уже достигла той стадии, когда гости плотно поели, достаточно выпили и хотят концерта. Часто гости хотят петь, но тут гости были не особо музыкальные, пели невпопад и черти-что…

Сначала господин Морис вынес свое электронное пианино и играл гостям. Потом ему надоело, видимо этот тщеславный тип не хотел быть просто фоном для трапезы людей. Он начал шептаться с Милли, со стороны Максу даже неприятно было на это смотреть, как будто к чему неприличному ее склоняет.

— Ну, Милли, ну еще один раз… Было же неплохо. Ну, давай, — вот именно так говорят, с таким лицом, когда уговаривают.

— Да вы что… Сырая вещь, вообще не готова. Не могу на людях.

— Ну, Милли… Ну, мне так понравилось! — ныл вообще несолидно для такого серьезного человека, — ну, один раз, завтра уезжаешь…

— Я не могу так. Я только на сцене могу, когда сцена выше. А тут все на меня смотрят… Они меня узнают, я опозорюсь.

— Эти люди не слышали о тебе никогда… И вообще надо расширять целевую аудиторию, чтобы понять чего ты стоишь. Может, Милли Филис — пустой мыльный пузырь, раскрученный современными медиа и больше ничто?

Блин, ну, зачем он с ней так? Так и на девчонок давят, к сексу их склоняя. Макс знает, как это. Нехорошо..

— Нет! — ну, вот, Милли завелась, — Я — профессионал! Я зарабатываю этим деньги с восьми лет!

— Ну, так покажите, мисс Милли, чего умеете… Профессионал может сделать свою работу в любом месте и в любом состоянии, — сэр Артур взял нож, которым резал мясо и эффектно метнул его в дерево. Мужчины, которое рядом с деревом пили пиво, восторженно загоготали, — Возьмите их, Милли! Сколько можно на одних малолетках выезжать!

— Ну, ладно! — вид у Милли был довольно свирепый. В древнем сарафане, который она нашла тут в шкафу, со светлыми косами, уложенными вокруг головы, со своим честным и очень простым лицом, с таким злым и упрямым выражением, она точно была похожа на нацистку… Схожесть стала полной, когда она заорала на Макса сердито:

— Чего ты стал тут, как столб! Где твоя гитара? Шевелись быстрее!

Потом наехала на Гвиневру:

— Где вы дели бубен? Не надо прикрываться своими ограниченными возможностями! Вчера был у вас в руках… Макс, бубен под диван она швырнула, принеси! А вы, господин Морис, где бумажка с текстом, вы же мой бэк-вокал?

Танк “Милли Филис” почувствовал себя в студии, со своей командой, в своей тарелке и разошелся.

— Мисс Милли, — смеялся возбужденный господин Морис, — тут посторонние люди, потише… А текст я знаю наизусть. Вы такой зайчик, мисс Милли, когда командуете.

— Приятно посмотреть на себя со стороны? — с сарказмом спросила Гвиневра.