Чингиз Абдуллаев - Апология здравого смысла

— Мне нужны будут все подробности, — напомнил Дронго, — любые детали обоих преступлений. Просмотри все, что можно просмотреть. Если понадобится, то тебе даже придется съездить на один день в Нижний Новгород, чтобы узнать все на месте.

— Понятно, — недовольно пробормотал Эдгар, — я уже понял, что ты занялся этим делом достаточно серьезно. Может, заодно расскажешь мне все, что ты уже знаешь?

— Сегодня вечером, — пообещал Дронго.

Он посмотрел на палку, которую держал в правой руке Оленев. Нет, с такой палкой этот человек в маньяки явно не годится. В его возрасте и с палкой трудно бегать по чужим городам за девушками-спортсменками.

Он попрощался и убрал телефон в карман.

— Что-нибудь узнали? — спросил Валерий Петрович.

— Да, — мрачно ответил Дронго, — кажется, мой напарник нашел и вторую убитую девушку, о которой вам написали. Если это не обычное совпадение. Как жаль, что вы не сохранили копии последней рукописи.

— Но у нас есть копия четвертой, — напомнил Оленев.

— Надеюсь, что хотя бы она не пропадет, — пробормотал Дронго. — А теперь покажите мне, где сидят ваши редакторы. Но сначала давайте посмотрим вашу «сокровищницу», где вы храните старые рукописи.

— Пройдемте, — согласился Валерий Петрович.

Они прошли по коридору. В конце коридора были две двери.

— Там сидит наш главный бухгалтер Михаил Воеводов, — показал Оленев на правую дверь, — а вот здесь наша кладовая. Я специально взял ключи у Нины Константиновны.

Дронго взглянул на замок и усмехнулся. Обычный примитивный замок, который при желании можно открыть почти любым ключом. Оленев открыл дверь. Они вошли в комнату. В нос ударил запах гниющих бумаг. Все полки внутри комнаты были завалены папками, книгами, бумагами, различными бланками. На полу были остатки крысиного помета.

— Здесь не только наши документы, но и оставшиеся старые бланки Литфонда СССР, — словно извиняясь, объяснил Оленев.

— Рукописи хранятся здесь?

— Старые — да. А новые — в комнате редакторов. Она находится дальше. Самая большая комната.

Дронго осмотрел кладовую. Если бумаги будут хранить здесь еще несколько лет, то они превратятся в труху. Он повернулся и вышел из комнаты. Оленев вышел следом, закрыл дверь.

— Давайте познакомимся наконец с вашими редакторами, — мрачно предложил Дронго. — И не забудьте пригласить сюда специалистов из отдела дезинфекции. Иначе крысы и моль съедят все ваши ценные бумаги.

— Я много раз говорил об этом и Феодосию Эдмундовичу, и Ивану Ивановичу. Но все никак не решимся. Нужно проводить настоящую ревизию.

— И как можно скорее, — добавил Дронго. Он все еще думал о сообщении Эдгара Вейдеманиса, подтвердившего его худшие опасения.

Глава 4

Они прошли по коридору, и Валерий Петрович открыл дверь в комнату редакторов. Это была даже не комната, а достаточно просторный зал метров на пятьдесят. Пять столов, за четырьмя сидели редакторы. Шесть больших шкафов, даже не запирающихся на ключ, так как все были переполнены рукописями и бумагами в папках. Многие рукописи лежали и на шкафах, образуя внушительные стопки. Некоторые лежали на двух диванах. Одна стена была целиком занята стеллажами, на которых тоже были рукописи и книги.

Ближе к дверям сидел высокий мужчина с короткой седоватой бородкой, острым носом, в очках. Он недовольно посмотрел на вошедших. Это был Виктор Кустицын. За соседним столом расположилась женщина в очках. Строгий взгляд педагога, мягкие, округлые формы лица, короткая стрижка. Женщине было чуть больше сорока пяти. Это была Марина Сундукова. У окна сидела другая дама, Людмила Убаева. Она была моложе. Среднего роста, худощавая, с глубоко посаженными глазами, волосами неопределенного светлого цвета, острыми чертами лица. Чуть дальше за другим столом расположился четвертый редактор — Владимир Веремеенко. Он был самым молодым из присутствующих. У него была внешность скорее актера, чем редактора. Он поправил непослушные волосы и первым поздоровался с вошедшими:

— Добрый день, Валерий Петрович. Это, очевидно, наш эксперт, о котором вы нам говорили.

— Да, — кивнул Оленев, — господин Дронго любезно согласился нам помочь.

— Как вы сказали? — спросила Сундукова. — Дронго? Это имя или фамилия? У сербов встречаются имена Драго или Дранко.

— Дронго, — поправил ее Валерий Петрович. — Господин эксперт согласился провести свое частное расследование и попытаться установить, куда могли исчезнуть наши рукописи.

— Это очень хорошо, — вздохнула Сундукова, — может, скорее закончится этот ужас, с которым мы столкнулись. А вы не проверяли последнюю рукопись?

Дронго не успел предупредить Оленева, чтобы тот ничего не говорил. Валерий Петрович его опередил.

— Преступление уже совершено. Убийца написал нам правду.

Наступило тяжелое молчание. Все смотрели на гостя.

— Это не совсем так, — сразу сказал Дронго. — Мой напарник сообщил, что несколько недель назад было совершено преступление, похожее на то, которое было описано в последней рукописи. Но я бы не стал утверждать, что ваш автор обязательно тот самый маньяк и убийца, который и совершил подобные преступления.

— А кто он в таком случае? — спросил Веремеенко. — Откуда он знает про эти убийства?

— Он может быть журналистом, который пишет на подобные темы. Или следователем, который занимается расследованиями этих преступлений. Он не имеет права рассказывать о своей работе, но может попытаться ее описать в такой художественной форме. Некоторые следователи иногда так и делали.

— Тогда кто похитил рукописи? — спросил Оленев.

— Возможно, по его просьбе это сделал кто-то из его знакомых в вашем издательстве.

— Нужно более конкретно, — заметил Кустицын.

— У вас на все вопросы есть легкие ответы, — недовольно сказала Убаева, — а мы должны здесь работать.

— Поэтому я не склонен паниковать, а постараюсь разобраться, — ответил Дронго.

Дверь открылась, и в кабинет вошел еще один незнакомец. Выше среднего роста, седоволосый, подтянутый, как бывший спортсмен. Это был Михаил Воеводов.

— Здравствуйте, — сказал он, мягко выговаривая согласные.

— Наш главный бухгалтер, — представил его Оленев. — Вот, собственно, и все. Вы познакомились со всеми, кто у нас работает. А это наш приглашенный эксперт господин Дронго.

— Очень приятно, — сухо кивнул Воеводов, — только мне нужно работать. Слава богу, у меня никогда не пропадает ни одна бумажка. А это потому, что я все важные документы запираю в сейф, который находится в моей комнате. И ключи от сейфа есть только у меня.

— Иными словами, вы никому не доверяете? — уточнил Дронго.

— Что вы говорите, — испугался Оленев, — он не это имел в виду.

— Когда ключи от комнаты есть у каждого сотрудника, то можно подозревать кого угодно, — заметил Воеводов. — Я не говорю конкретно ни о ком из присутствующих. Я считаю эту систему неверной. Нужно хранить ключи у одного человека. У Феодосия Эдмундовича. Или еще на случай страховки у Ивана Ивановича. И все. В таком случае ничего не будет пропадать. И никого не нужно будет подозревать.

— И вообще, ввести здесь солдатскую дисциплину, как в казарме? — весело спросил Веремеенко. — Вам не кажется, что это перебор?

— Нет, не кажется. Дисциплина и порядок прежде всего, — назидательно сказал Воеводов.

— Это значит, вы подозреваете всех присутствующих? — нахмурилась Убаева.

— Я никого не подозреваю, — возразил Воеводов, — а говорю об элементарных правилах, которые есть в каждом учреждении, в каждом издательстве.

— Это ненужный спор, — примирительно вставил Оленев. — Мы могли дискутировать на эту тему до того, как пропали документы. И никак не после. Теперь нужно понять, кто и зачем их забрал.

— Извините, — сказал Дронго, — а где обычно хранятся новые рукописи? Где вы храните старые, я уже видел.

— В этих шкафах, — показал на шесть больших старых шкафов Оленев, — и на этих стеллажах. Очевидно, вы уже поняли, что должного порядка с хранением рукописей у нас нет. Но так происходит почти в каждом издательстве. А тем более в таком писательском коллективе, как наш. Никто не мог предположить, что рукописи понадобятся нам в качестве свидетельских доказательств возможных преступлений нашего автора.

— Принесите мне вашу копию рукописи, — попросил Дронго.

— Сейчас принесу. — Оленев повернулся и вышел из комнаты.

— Наверно, рукописи куда-то положили и забыли про них, — добродушно заметил Воеводов, — и вообще, не нужно из-за них так нервничать. У Валерия Петровича осталась копия одной из них. И об этом все знают. Значит, рукописи украл не наш сотрудник, который знал о копии, а забрал кто-то из посторонних. Здесь всегда полно разных посетителей, и их могли просто забрать с собой. Мы же не обращаем внимания на папки и сумки наших гостей.