Чингиз Абдуллаев - Апология здравого смысла
— Сюжет для фантастического фильма, — заявил Короедов, глядя на брата. Он явно пытался его успокоить.
— Не совсем, — ответил Дронго. — Ваш план был безупречен. Все сработало как нужно. Даже чудесное спасение женщин сыграло на ваш план. Ведь они не видели, кто именно вошел в их квартиру. Этот человек был в маске. Понятно, что вас они подозревать не могли, а вашего брата никогда не видели. Поэтому подозрение снова падало на Эдгара Вейдеманиса, которого вы так здорово подставили. К тому же он успел побывать в квартире Василевской. Все было рассчитано до мелочей. Но одно досадное обстоятельство погубило весь ваш план, уважаемый Григорий Павлович. И в результате господина Вейдеманиса уже отпустили домой, принеся ему свои извинения.
— Как это отпустили домой? — неприятно усмехнулся Короедов. — О чем вы говорите? Он убийца, отпечатки пальцев которого найдены на вещах его жертвы в Киеве.
— Не совсем так, — торжествующе улыбнулся Дронго. — Дело в том, что вчера в буфете, еще до того, как сесть в самолет, улетающий в Киев, господин Вейдеманис порезал себе указательный палец. И даже прошел в аптеку, чтобы купить пластырь. Аптекарша подтвердила, что у него был серьезный порез. Случайный порез, который спас ему жизнь. Оказывается, шрам от пореза до сих пор четко виден на его правой руке, а на отпечатках пальцев, оставленных на вещах погибшей, этого шрама не было. Тогда выходит, что он порезал палец вчера утром, потом прилетел в Киев с уже здоровым пальцем, убил женщину и снова прилетел в Москву с порезанным. Вот такая нестыковка. Следователи долго смеялись над этими отпечатками. Теперь всем понятно, что они фальшивые.
Эмиль ошеломленно посмотрел на своего брата.
— Он блефует, — не очень уверенно произнес профессор.
Но было уже поздно. Эту неуверенность в голосе услышал и его брат. Он заревел и, вскочив, бросился на гостя. В руке у него был нож. Дронго сразу поднялся. Он был на целую голову выше нападавшего. У Эмиля Короедова не было ни единого шанса выстоять в поединке с таким бойцом. Дронго нанес сильный удар в челюсть. Он сделал то, что давно хотел сделать, едва увидев первые фотографии с места происшествий. Эмиль рухнул как подкошенный.
— Не нужно было нападать, — хладнокровно заметил Дронго, поднимая со стола свой мобильный телефон, — между прочим, вся наша беседа была записана. Я был уверен, что вы прикажете своему брату меня обыскать, и он сам вытащит мои мобильные телефоны, которые оставалось только включить. Вы же современный человек, профессор Короедов, и должны знать, что почти в любом современном мобильном телефоне есть диктофон. Пистолета там пока нет, но диктофоны уже имеются. Как и фотоаппараты.
— Ты… вы… ты… — задыхаясь от ненависти, произнес профессор, — я тебя уничтожу…
— Нет, — возразил Дронго, — уже поздно. Я понимаю ваши мотивы. Кроме того, что он ваш брат, вы еще чувствовали себя виноватым. Ведь он дал вам возможность учиться, решив пойти на работу сразу после восьмого класса. Но повреждения его мозга были необратимыми. Я оценил вашу выдумку с каплями спермы. Очевидно, вы где-то намеренно доставали третью группу, чтобы сбить возможных следователей со следа вашего брата. Хотя вы не знали, что у того же Чикатило были разные группы спермы и крови. Иногда такое случается.
Ваши расчеты были безупречными. Вы сделали все, чтобы убрать свидетелей и подставить Эдгара. Но рано или поздно всему приходит конец. Ваш брат психопат. Он нуждается в серьезном лечении. А после лечения он получит пожизненный срок, это я вам гарантирую. Вас тоже просто так не отпустят. Во-первых, вы ему все время помогали, прятали от правосудия, помогали скрываться от сотрудников ФСБ и милиции. А во-вторых, прокуратура уже выдала санкцию на эксгумацию тела вашей бывшей супруги. Даже если там будут найдены крохотные останки костей, то и тогда можно будет провести полный генетический анализ ее ДНК. И вы об этом прекрасно знаете. Если выяснится, что вы причастны и к этому убийству, то вы получите очень большой срок.
— Будь ты проклят, — прошипел Короедов, — я с самого первого момента понял, что тебя пригласили в качестве моего палача.
— И друга Эдгара Вейдеманиса, — напомнил Дронго. — Я закончил. Сейчас сюда поднимутся сотрудники полковника ФСБ Смирнова, которые слышат каждое наше слово. Игра закончена, профессор. Вы проиграли.
— Что будет с моим братом? — спросил Короедов.
Дронго взглянул на лежавшее тело.
— Я ему не завидую, — честно сказал он, — в колониях таких насильников не очень жалуют. Для вас единственная возможность избавить его от мучений — это объявить слабоумным. Может, тогда оставшиеся годы он проведет в больнице.
— У него ничего не получалось, — выдохнул профессор, — он так страдал. Не хотел никого убивать. Но без вида крови он уже не мог возбудиться. Я не мог об этом никому рассказать.
— И поэтому вы предложили ему написать о собственных ощущениях?
— Это не я предложил. Это психолог предложил, чтобы таким образом снимать стресс. Первые две рукописи мне не понравились, хотя я их и послал в редакцию. Следующие я редактировал лично.
— Я так и думал, — кивнул Дронго. — Прощайте.
В дверь уже стучали. Он повернулся и вышел.
Вечером этого дня ему позвонили. Дронго поднял трубку городского телефона. Это был критик Бондаренков.
— Я узнал о том, что случилось в нашем издательстве, — сообщил он, — мне Труханов все рассказал. У него свои связи в ФСБ. И я хочу вам сказать, что статью о Передергине написал не совсем искренне. Вы должны меня понять. Он работает сразу в двух издательствах, занимается хозяйственными вопросами, всегда может отремонтировать дачу, издать книгу. Ну вы меня понимаете… Это обычный здравый смысл.
— Конечно, понимаю, — ответил Дронго, — я давно уже апологет здравого смысла. Я прекрасно вас понимаю, господин Бондаренков.
