Данил Корецкий - Спасти шпиона
Юра Евсеев испытывал двойственные чувства: с одной стороны, убийц своих агентов он нашел, но те, по существу, сами спровоцировали преступление и выглядели далеко не в лучшем свете. Особенно обществовед. Эх, Иван Семенович, Иван Семенович…
* * *Недалеко от Казанского вокзала, за углом, в подвальчике – двенадцать стесанных ступенек – располагается дешевая пивная, будто чудом сохранившаяся с советских времен. Здесь не подают креветок, омаров и раков, не балуют восемью сортами пива и, уж конечно, не устраивают фейс-контроль и дресс-код.
Все предельно демократично: желтый кафельный пол из потрескавшейся и выкрошенной плитки, густой дым дешевых сигарет, разбавленное пиво по тридцать рублей за кружку и привокзальный люд – тот самый «демос», который и определяет сущность данного пивняка. Даже, если отбросить гнилую интеллигентскую корректность и быть предельно точным, не демос, а откровенный плебс: вокзальные воры и мошенники, сторублевые минетчицы, внезапно «разбогатевшие» бомжи, отработавшие смену попрошайки, жители близлежащих трущоб, застрявшие транзитные пассажиры и прочая, нуждающаяся в алкоголе, нетребовательная публика.
За стойкой орудовала у медных кранов оплывшая пергидрольная блондинка Ирина, звеня пустыми кружками, шмыгала между столиков изможденная, как высохшая гусеница, уборщица-посудомойка Тоня.
Сквозь шум, гул и плотную табачную завесу к одному из немногих свободных столиков протиснулся мужик с двумя кружками пива в заскорузлых ладонях. Хотя обликом и одеждой он мало отличался от остальной публики, десятки лиц с насмешливыми улыбками поворачивались в его сторону, потому что мужик был ростом с половину обычного человека, к тому же обросший бородой, а-ля Карл Маркс.
На взгляды окружающих он внимания не обращал, но Тоня сквозь зубы шипела что-то излишне любопытным так, что те мгновенно отворачивались, а улыбки немедленно исчезали.
Когда первая кружка пива была выпита, к карлику подсели два типа специфической внешности: явно залетные, с татуировками, железными фиксами и в изрядно потрепанной одежде.
– Котлы возьмешь? – процедил один. – Рыжие.[15] Хорошие. Всего за тысячу…
– Сваливай, – бородатый коротышка даже не повернул головы. Его профиль был похож на дулю, сложенную из огромного кулака. – Поищи другого, кому мозги засирать…
– Ты что?! Чего выступаешь?! – привычно ощерился второй. – Ты знаешь, кто мы такие?
– Мелкая шушера. Недавно откинулись с зоны и ищете лоха, чтобы развести на деньги, – все так же, не поворачивая головы, сказал коротышка. – А ты знаешь, кто я? Я Бруно Аллегро, человек-ядро!
Шум в пивняке стал стихать. Знающие Бруно люди с интересом ожидали развития событий, сценарий которых многим был хорошо известен.
– Ты что такой борзый?! – синхронно наезжал первый. Руки его были покрыты синими многолучевыми перстнями. – Ты знаешь, сколько лет мы зону топтали?!
Бруно Аллегро сделал большой глоток, перехватил поудобней кружку и повернулся, презрительно рассматривая обоих снизу вверх.
– Лучше скажите, кем вы там были?
– Что? – Типы растерянно переглянулись.
– Что слышали! – Бруно стальным взглядом буравил каждого, по очереди. – Кем? Черной мастью?[16] Мужиками?[17] Козлами?[18] Или петухами?[19]
По пивняку прокатился одобрительный шумок. Карлик мастерски вел толковище.
Залетные переглянулись еще раз. По разговору было понятно, что для развода на деньги они выбрали не того человека. Единственное, что успокаивало, – его маленький рост, создающий иллюзию беззащитности.
– Да ты что?! – Татуированная рука схватила карлика за отворот куртки. – Да мы тебя уроем… Да мы тебя на перья поставим…
– Посуду не порть! – истошно крикнула Тоня, но поздно: выплеснув пиво в лицо обидчику, Бруно вскочил на лавку и со всего размаха ударил его кружкой по голове.
– Клац! – щелкнули зубы. Открытая пасть захлопнулась, тяжелое стекло прогнуло теменную кость. Хруст, звон, невнятный всхлип.
Обливаясь кровью, татуированный рухнул на пол, его товарищ замешкался, не определившись с линией поведения, но тут острые осколки кружки располосовали ему физиономию, и линия поведения стала ясной и единственно возможной: получить срочную медицинскую помощь!
– «Скорую»! «Скорую» вызывайте, – глухо кричал он через прижатые к лицу руки, сквозь которые обильно сочилась кровь.
– Я Бруно Аллегро, звезда! – кричал карлик, стоя на лавке и размахивая импровизированным кастетом из толстого, хищно сверкающего на сколах стекла. – Я маленький человек, но я никому не прощаю обид!
Он был настолько убедителен, что заглянувшие в пивняк сержанты патрульно-постовой службы замерли на пороге и принялись расстегивать кобуры.
* * *Загадку «дичковской тройки» можно было считать разгаданной.
Больше того, в связи со смертью Катранова дело подлежало прекращению, значит, собирать доказательства для суда и ждать приговора не надо: передать материалы в следствие – и пусть оформляют… Оперативный сотрудник свою работу выполнил!
Юра испытал огромное облегчение: будто свалил тяжелый груз, гнувший его к земле уже несколько месяцев. А дома, наоборот, царила гнетущая атмосфера. Хмурый отец сидел в своей комнате и даже не вышел поздороваться.
– Что случилось? – тихо спросил Юра у матери.
Та махнула рукой.
– Уволили его. Сказали – сокращение. Подумаешь, горе! У него пенсия, у меня – прокормимся. А он обиделся. Думает – молодого взяли.
Вечером, когда семья после ужина мирно пила чай, Юра рассказал Петру Даниловичу об окончании розыска.
– Все по науке сделал, как в Академии учили, – гордо сообщил он. – Маркированную дезинформацию подбросили, поисковую технику использовали – и все сработало!
Отец слушал рассеянно, явно погруженный в свои мысли. Он был не в духе.
– Странная история, – неожиданно произнес он. – Очень странная! Даже какая-то неправдоподобная…
– Почему? – неприятно удивился Юра, который втайне рассчитывал на похвалу.
Отставной подполковник тяжело вздохнул.
– Уж очень удачно все завершилось. Как-то само собой. Дезинформация проявилась быстро и четко. Тут же, как по заказу, подозреваемый скоропостижно умер. Да вдобавок, у него в доме еще и улику, вещдок нашли…
– Ну и что? – скривил губы Юра. – Удачное стечение обстоятельств, повезло.
Отец с сомнением покачал головой.
– Ты в лотерею часто выигрывал?
– Да нет… Вообще ни разу. Да я почти и не играл.
– Вот то-то. А тут сразу три выигрыша подряд! По шпионским делам удачных стечений не жди. Знаешь, как бывает с меченой информацией? Запустишь ее, а она нигде не выплыла. Или выплыла через пять лет. Да еще в таком виде, что и непонятно: то ли это она, то ли другая, похожая…
Отец прихлебнул чай из своей любимой подарочной кружки – со щитом и мечом на крутом боку и грозной аббревиатурой – «КГБ». Настроение у него улучшилось, в глазах появился азартный блеск.
– А уж вещдоки по таким делам – вообще большая редкость. Шпионы никогда не хранят материальных улик. И потом… Ну, подумай, зачем ему эту карточку в цветочном горшке прятать – в земле и сырости? Она ж испортится! А от кого прятал? Если от жены – нормально, а если от нас, так все равно найдем – и нашли, кстати! Глупость, короче! Ты смотрел, что там, на этой карте?
– Конечно, – Юра кивнул. – Военно-техническая информация девяностых годов, с грифами «сов. секретно» и «особой важности». Тактико-технические характеристики ракет, дислокация, передислокация стратегических частей и подразделений, ну и тому подобное…
Петр Данилович многозначительно поднял палец.
– Еще одна странность. Зачем, спрашивается, он хранил старую информацию? Обычная схема: собрал, передал, уничтожил! К чему ее в цветок-то совать? Солить-ржавить? А зачем?
Юра пожал плечами.
– И вот смотри, что получается, – отставной подполковник резко поставил кружку на стол. – С одной стороны, тема закрыта. А с другой – причастность вашего подозреваемого на сто процентов не доказана. На что это похоже?
– На что? – спросил Юра.
– На умелую, хорошо продуманную имитацию, вот на что! Настоящий шпион «перевел стрелки» на другого, создал изобличающие его доказательства и ликвидировал лжеподозреваемого! Дело закрыто, а он вне подозрений! И тогда все странности объясняются, и все становится на свои места!
Юра молчал. Принять эту версию было трудно. Но если все-таки принять… Значит, Мигунов или Семаго. Скорей, Мигунов. Но как бы то ни было, а работу нужно продолжать дальше…
– Ты «привязал» информацию из цветка к умершему подозреваемому? – неожиданно спросил Петр Данилович.
Фамилий Юра отцу не называл, а тот не спрашивал. Это как бы смягчало факт обсуждения служебных дел капитаном Евсеевым с посторонним – со своим отцом, отставным подполковником КГБ.
