Эдуардо Мендоса - Кошачья свара. Мадрид, 1936
- Я не сомневаюсь, что Бог меня покарал. Я думала, что совершаю лишь плотский грех, а на деле совершила грех более тяжкий: грех обмана. Я пыталась использовать человека в своих недостойных замыслах, и Бог покарал меня величайшим из унижений. Я полюбила Энтони Уайтлендса, но никогда не смогу быть вместе с ним.
- Почему же не сможешь? - тихо спросила Лили.
Пакита всю ночь размышляла над этим вопросом и теперь могла дать сестре полный отчет.
- Прежде всего потому, что он англичанин. Да, он любит Испанию и не прочь бы поселиться в Мадриде - это так; но никто не пойдет на столь безумный шаг накануне большевистского переворота. А если я уеду с ним в Лондон, отец меня проклянет.
- Пакита, я тебя не узнаю! Вчера ты была готова соединить свою судьбу с Хосе-Антонио, при всех опасностях и бедах, которые бы это принесло, а сейчас отступаешь перед мыслью жить на зарплату профессора, - сказала Лили с оттенком сарказма, который ее сестра, к счастью, не уловила.
Пакита опустила голову, и слеза покатилась по ее щеке.
- Ах, Лили, если бы дело было только в деньгах! Но все намного сложнее; прежде всего, это дело чести. Во-первых, он ничего не подозревает об истинной природе моих чувств. Чтобы сломить его упрямство, я притворилась доступной женщиной, и сейчас он, вероятно, думает, что то, что я проделала с ним, я проделываю с каждым встречным. И как я смогу убедить его, что это не так - после того, что между нами произошло? Во-вторых, я не могу сейчас бросить Хосе-Антонио. Несмотря на то, что наша любовь не имеет будущего, он мне доверяет; ему необходимо знать, что я его люблю и всегда поддержу его в минуту отчаяния, в это трудное время, когда все вокруг охвачены ненавистью к нему и его идеям. Если я сейчас его брошу - что у него останется? Не говоря уже о том, что мы вынуждены скрывать наши отношения; если пойдет слух, что ему наставил рога похожий на олуха иностранец ... Ах, Лили, не хочу даже думать о том, как бы этой новостью воспользовалась пресса! Нет-нет, я много об этом думала и пришла к выводу: иного пути нет. Я должна пожертвовать своими чувствами. Я ни единого слова не скажу ни Энтони, ни Хосе-Антонио - никому; это будет наш с тобой секрет. Ты ведь не выдашь меня, Лили?
- Ей-Богу, Пакита, как ты можешь во мне сомневаться? - воскликнула Лили. Немного погодя она добавила совсем иным тоном: - Но в обмен на мое молчание открой мне одну тайну, которая уже давно не дает мне покоя.
- Говори, что ты хочешь знать?
- Кто такой в действительности Энтони Уайтлендс, и что он делает в Мадриде вообще и в нашем доме, в частности?
Неспособная отказать сестре в удовлетворении оправданного желания, Пакита рассказала ей о существовании спрятанной в подвале картины Веласкеса, решении продать ее за границу при посредничестве Педро Тичера и Энтони Уайтлендса и различных перипетиях операции. Лили выслушала объяснение без единого комментария и в конце воскликнула:
- Это и есть ваша великая тайна? Картина Веласкеса? Право, я разочарована.
Пакита улыбнулась и ответила:
- Возможно, тебе это и кажется пустяком, и, если честно, я с тобой согласна. Но эта картина, помимо всего прочего, стоит целое состояние и имеет огромное значение для мира искусства, потому что могла бы пролить свет на жизнь и творчество величайшего художника всех времен. По крайней мере, так утверждает наш дорогой друг, профессор Уайтлендс. Для него это важнее всего на свете, даже важнее меня. Когда он говорит об этой картине, он забывает обо всем на свете; говоря о ней, он преображается до неузнаваемости и становится таким прекрасным, словно сам Веласкес вселяется в его тело. А быть может, мне это только кажется, поскольку я смотрю на него глазами влюбленной женщины. Честно говоря, мне жаль, что я не в силах осуществить мечту всей его жизни: явить миру величайший шедевр, спрятанный всего в двух шагах отсюда.
Лили вскочила со скамьи и протестующе замахала руками:
- Жаль? Пакита, этот человек украл твою честь и разрушил твою жизнь! Тебе бы думать, какой казни его предать, вместо того, чтобы сожалеть о его неудавшейся карьере!
Наблюдая ее бешенство, Пакита не смогла подавить невольного смеха:
- Лили, что с тобой случилось? Ты ведешь себя как очаровательная маленькая фурия!
Потом она вдруг снова стала серьезной и сказала:
- Давай лучше подумаем, как нам выпутаться из новой беды. Эта несчастная женщина, которую ты здесь видела, приходила сюда, чтобы предупредить меня о том, что марксисты задумали убить Энтони. Она не объяснила мне, почему его хотят убить, но сказала, когда и примерно где это должно произойти. Сперва я было решила, что она просто начиталась бульварных романов, но в итоге убедилась, что она сказала правду. Судя по всему, ей дали какое-то гнусное поручение, но она так и не смогла его выполнить. Кроме того, я догадываюсь, что с ней у Энтони тоже была мимолетная интрижка - так, ничего серьезного.
- И что же ты собираешься делать? - нетерпеливо спросила Лили.
- По правде говоря, не знаю. Я думала об этом перед нашей встречей. А потом мы заговорили о другом, и у меня это вылетело из головы. Сначала я хотела пойти в полицию, что вполне естественно, но эта женщина четко велела мне этого не делать, ради собственной безопасности и, возможно, ради самого Энтони. Дела обстоят таким образом, что полиция вместо того, чтобы его защитить, вполне вероятно, будет покрывать убийц. А если не полиция, то мне приходит в голову только один человек с соответствующими ресурсами и мужеством. Но мне не хватает храбрости просить его об одолжении, боюсь что если эти двое встретятся, вся правда о нас выйдет наружу.
Лили снова села и пристально посмотрела на сестру, уперев голову на руки, словно пытаясь удостовериться в том, что эта туповатая и ошеломленная женщина перед ней - действительно Пакита. Казалось, что она думает: "Не могу поверить, что в этом и заключается любовь". У нее была собственная заноза в сердце, но Лили всё равно вела себя по-другому.
Глава 38
Быстро сменяющие друг друга драматические события с этого времени в значительной степени начали происходить из-за столкновения многочисленных замешанных в этом деле агентов, частично из-за атмосферы страха и насилия, царящей по всей Испании, а частично из-за вереницы ошибок и совпадений.
Около шести часов вечера Энтони Уайтлендс покинул гостиницу, чтобы отправиться на встречу с человеком, который ему звонил, так и не выяснив ни личность этого человека, ни причину встречи. Подобная беспечность с его стороны можно было бы назвать глупостью, если не принимать во внимание то смятение, которое охватило его в результате последних эмоциональных и прочих эпизодов, а также нервозность перед неминуемой стычкой с Хосе-Антонио Примо де Риверой, которая имела для Энтони первостепенное значение.
По совету портье он пошел по улице Карретас, чтобы на Пуэрта-дель-Соль сесть на метро. Как только он очутился на улице, за ним последовали два агента в штатском, приставленные к Энтони подполковником Марраноном со строгим приказом ни на минуту не терять его из вида. После того, что случилось с капитаном Коскольюэлой, подполковник выделил для этого задания двух человек - со всех точек зрения разумная мера, которая на практике оказалась фатальной.
Энтони спустился на станцию Пуэрта-дель-Соль, чтобы сесть на поезд. Поскольку он плохо знал мадридское метро, Энтони несколько раз прошел по коридорам, чтобы найти нужную платформу. На центральной станции было полно народу, и из-за резкой смены направлений агенты потеряли англичанина из вида, несмотря на его рост.
Через некоторое время им показалось, что они его обнаружили, но поскольку агенты следили за Энтони впервые и не были так знакомы с его внешностью, как их предшественник, капитан Коскольюэла, то ошиблись и пошли за другим человеком, не осознавая своей ошибки, поскольку каждый считал, что коллега знает, что делает. Но когда какой-то случайный комментарий обнаружил ошибку, уже прошло больше получаса. Поскольку англичанина уже невозможно было найти, они решили вернуться в гостиницу, связаться оттуда с начальством и подождать, когда англичанин вновь появится. Ложный предмет слежки завел их довольно далеко, и хотя они взяли такси, но прибыли к дверям гостиницы только в десять минут восьмого, всего через несколько минут после Гильермо дель Валье.
Гильермо дель Валье провел весь день в штаб-квартире Фаланги, в доме №21 по улице Никасио Гальего, в надежде столкнуться там с Хосе-Антонио и устроить встречу Вождя с Энтони Уатлендсом, как тот ему поручил.
Собрание Национального Совета было запланировано на семь часов, и Гильермо рассчитывал, что Хосе-Антонио прибудет в Центр заранее, но этого не произошло. В половине седьмого Гильермо дель Валье услышал, как Раймундо Фернандес Куэста сказал, что Хосе-Антонио позвонил и сообщил, что по личным причинам задерживается, и что собрание следует отложить до нового приказа.
