Личная жизнь шпиона. Книга вторая - Андрей Борисович Троицкий
Подхватил Разина под локоть, втащил в помещение и передал с рук на руки метрдотелю. Тот, получив свою мзду, провел посетителя в зал и усадил за столик у мраморной колонны, неподалеку от эстрады. Тут уже сидел мужчина в полосатом костюме и золотых очках, похожий на иностранного дипломата, и женщина с высокой прической в серебряном платье. Заметно, что люди близкие, но не муж с женой.
— Вы же обещали, что никого не подсадят, — сказал мужчина метрдотелю на чистом русском. — А привели этого… Ну… Так сказать, гражданина…
— Ничего не могу сделать, наплыв посетителей, — надменно ответил метрдотель. — Тут даже я бессилен.
На сцену вышли музыканты и стали настраивать инструменты. Мужчина с женщиной хотели в очередной раз потолковать о том, когда же он, наконец, уйдет от законной жены, но общаться приходилось через стол, так, что старик слышал все интимные подробности, — и это было неловко. Да и музыка оказалась слишком громкой. Разин поманил официанта, заказал бутылку крепленого вина «три семерки», который не пробовал с молодых лет, столичный салат, рыбное ассорти и шашлык. Виновато улыбаясь своим соседям, Разин поднимался и надолго выходил в туалет, давая им возможность всласть наговориться.
Он возвращался на место, доливал в бокал вина и думал о том, что дело впереди не такое уж простое. Напасть незаметно — вряд ли получится. Тут многое зависит от того, узнает ли его Ушаков. В жизни они не пересекались, но прокурорский следователь со всей основательностью изучал личность Стивена Платта, — в этом сомнений нет. В деле, разумеется, были материалы на Разина, как на возможного соучастника и помощника, а среди материалов должно быть несколько его фотографий. Но тут возникают вопросы и разночтения. Что это за фотографии, когда они сделаны, какого качества, — ответов нет, Разин в дело не заглядывал.
Зрительная память Ушакова тоже вызывала вопросы. Возможно, у него абсолютная фотографическая память, — но это лишь предположение. Кроме того, Разин, насколько возможно, изменил внешность, а старший следователь сейчас в веселом настроении. Нет, осечки быть не должно. А пьяная поножовщина — это изнанка многих торжественных мероприятий…
Местом для курения здесь было фойе перед мраморной лестницей на второй этаж. Там было душно, через служебную дверь желающие могли выйти на задний двор, огороженный забором. Разин заметил Ушакова в туалете. Тот вымыл руки, пошарил по карманам в поисках сигарет и ушел. На заднем дворе, где курили несколько мужчин и женщин, он столкнулся со знакомым или родственником, стал о чем-то возбужденно рассказывать и смеяться. Казалось, он уже выпил лишнего, но останавливаться не планировал.
После перерыва музыканты заиграли что-то веселое, иностранное. Двор опустел. Разин ушел обратно в зал. Через двадцать минут он зашел в туалет, вытащил финку из чехла, прикрепленного к ноге, и опустил в карман брюк. Во дворике стояли две женщины, о чем-то разговаривали, используя непечатные слова. Вскоре появился Ушаков, встал в сторонке у забора, повесил на губу сигарету и прикурил. Разин подошел к нему и встал рядом. Ушаков был крепким дядькой, не очень высоким, с квадратной головой и квадратными плечами.
* * *
Разин постарался улыбнуться, чувствуя хмель, неожиданно ударивший в голову после сладкого портвейна. Он подумал, что женщины уже докурили и вот-вот уйдут, но они не уходили.
— Огонька не найдется?
— Поищем, папаша, — Ушаков протянул коробок.
Разин сломал первую спичку, прикурил от второй, бросил взгляд за спину. Женщины стояли на прежнем месте. Ушаков взял спички и пошатнулся, будто толкнули. Он посмотрел в глаза Разину, и так удивился, что не мог это удивление скрыть. Сморгнул, будто увидел призрака. Разин уже вытащил нож и теперь держал его за спиной, пряча в рукаве.
— Ну и наглая же ты морда, — прищурился Ушаков. — Намазал волосы белилами, нацепил очки… И заявился сюда, чтобы меня, как фраера… Наглухо заделать…
Разин хотел что-то сказать, но на слова не осталось времени. Он повернулся в пол-оборота к Ушакову, нож пошел снизу вверх. Это был резкий удар, но Ушаков, протрезвевший за секунду, был готов, кажется, ко всему. Он перехватил руку в запястье и сжал ее своей пятерней, похожей на лопату, до хруста, до острой боли, словно стальными тисками.
— Эй, Надя, зови ребят, — заорал Ушаков, будто в мегафон пролаял. — Я убийцу поймал. Зови всех… Зови наших…
Разин наотмашь ударил его кулаком по лицу. Вырвал руку с ножом, отступил и снова пошел в атаку. Он хотел достать противника боковым ударом, вогнать финку под ребра, в печень. Но Ушаков, с виду казавшийся неповоротливым, действовал быстро, точными расчетливыми движениями опытного бойца. Он правильно поставил блок, отбив руку с ножом. Левой схватил противника за галстук, притянул к себе, добираясь до горла. Разин вырвался из объятий, со всего маху пнул Ушакова коленом в пах. От такого удара тот должен быть упасть, но только ослабил хватку, задом отступив к забору.
По мужским голосам и женским крикам за спиной Разин понял, что через несколько секунд он проиграет. Он попятился и бросил взгляд за спину, через узкую заднюю дверь во двор вывалились мужчины. Надо кончать, иначе будет поздно… Отступая, Разин опустил нож в карман. Сунув руку под пиджак, выхватил из-под ремня пистолет и выключил предохранитель. Увидев оружие, Ушаков бросился на него, стараясь налетать грудью и сбить с ног.
В последнюю секунду Разин в упор выстрелил ему в живот. Отступил на шаг, выстрелил еще дважды. Ушаков согнулся пополам и закрутился на месте, будто собирался пуститься в присядку. Разин выстрелил в грудь. Ушаков тяжело опустился на землю, сел, привалился к забору и вытянул ноги. У двери молча стояли трое мужчин, собиравшиеся хватать убийцу.
— Держи старика, — закричал кто-то из них, но сам с места не двинулся. — Что делается… Уйдет же, сука такая…
Разин побежал к дальнему углу забора, подпрыгнул и взлетел так легко и стремительно, будто за спиной выросли крылья. С ходу забросил ногу на верхнюю перекладину, ухватился за край, подтянул корпус и оказался с другой стороны. Он засунул пистолет под ремень и бежал минут пять по темным переулкам. «Москвич» с надписью на кузове «служба газа» стоял там, где его оставили,
