Сергей Донской - Если завтра не наступит

Иногда можно позволить себе милосердие и сострадание. Это был именно такой случай.

Над всем Тбилиси пасмурное небо

И снова неурочный ранний звонок разбудил Барри Кайта и подбросил его на кровати, точно ломтик хлеба, выстреленный из тостера. И снова его рука первым делом схватилась не за телефонную трубку, а за рукоять полицейского «кольта» сорок пятого калибра, спрятанного под подушкой. Это был уже достаточно привычный, отработанный жест. В последнее время Кайт был на взводе.

Держа в одной руке револьвер, а в другой – радиотелефон, сонный Кайт бросил в нее хриплое:

– Хэлло?

– Доброе утро, – прозвучало в ответ.

Голос принадлежал ненавистному капитану ФСБ, Евгению Бондарю. Невелика шишка. Русский. Представитель третьего мира… и третьего сорта.

– Вы знаете, который час? – сердито поинтересовался откинувшийся на спинку кровати Кайт. – Почему вы все будите меня ни свет ни заря?

– Кто – все? – удивился Бондарь.

– Это не имеет значения. Меня интересует другое. Откуда вам известен номер этого телефона?

– От нашего общего знакомого.

– Вы хотите сказать, от Лиззи?

– Она еще не сменила пол, – заверил собеседника Бондарь. – По-прежнему остается существом женского рода.

– Существом, – тупо повторил Кайт. – Существом, ага, ага… Ничего не понимаю!

– Лиззи – женщина, так?

– Предположим.

– Я знаю это совершенно точно, – заявил Бондарь.

– И что из этого? – рявкнул Кайт.

Разбуженный Шон Натс, паблик рилэйшен мэн компании «Эско», оторвал голову от подушки и, сонно прищурившись, увидел перед своим носом ствол револьвера, которым нервно помахивал босс.

– Немедленно убери пистолет, honey, – потребовал Шон, не сводя опасливого взгляда с «кольта». – Шутки такого рода могут отрицательно сказаться на моей потенции.

– Shut up! – велел ему заткнуться Кайт, прикрывая микрофон. Слишком грубым и слишком жилистым оказался специалист по пиару, чтобы с ним церемониться. – Что из этого? – повторил он в трубку, перемещаясь в ванную комнату. С грохотом положив револьвер на полку, Кайт услышал довольно пространную тираду, заставившую его опуститься на край ванны.

Общий знакомый, упомянутый Бондарем, был Давидом Гванидзе. Русский капитан утверждал, что взял его в плен и приступил к допросу. Он предлагал коллеге и партнеру как можно быстрее присоединиться к нему, чтобы не пропустить подробностей.

«Черт подери, – подумал похолодевший Кайт. – Этот русский оказался настырнее, чем казалось вначале. Настырнее и, к счастью, еще бестолковее, чем я думал. Надо же: он говорит таким тоном, словно надеется меня обрадовать! Неужели в его бестолковую башку до сих пор не закрадываются мысли о том, что мы играем с ним в кошки-мышки? Что ж, в таком случае не все потеряно».

– Хорошо, очень хорошо, – с чувством произнес Кайт, переступая озябшими ступнями по кафельному полу.

– Что хорошо, что прекрасно? – изумился Бондарь. – Этот упрямый горец твердит, что готов умереть под пытками. У вас есть какие-нибудь надежные средства, чтобы развязать ему язык?

– Надежные средства, ага, ага, – пробормотал Кайт. – Найдем. Лиззи с вами?

– Нет. Мы тут вдвоем, я и мой пленник. Правда, я здорово сработал? – В голосе Бондаря прорезались хвастливые интонации. – Хорошо, что я не поверил той газетной статье, которую вы мне давали прочесть. Теперь международный террорист в наших руках. – Торжествующий смешок. – Мы с вами по медали отгребем, коллега. Нас скоро по всем телеканалам показывать будут… Не забыть бы постричься в хорошей парикмахерской, – озабоченно добавил Бондарь.

«Кретин, полный кретин, – с облегчением понял Кайт. – Доверчивый олух и простофиля, каких свет не видывал. Переиграть его не составит труда. Своим звонком он подписал себе смертный приговор».

– Где стажер Лиззи Браво? – строго спросил Кайт.

В ванную заглянул Шон Натс и застыл на пороге, давая возможность полюбоваться своим мужским достоинством.

– Она меня бросила, – уныло признался Бондарь.

– Вот так новости! – возмутился Кайт. – Что произошло?

– Мне неловко распространяться на эту тему…

– Не стесняйтесь. Мы ведь партнеры и должны во всем доверять друг другу.

– По правде говоря, Лиззи во мне разочаровалась, – прошелестело в трубке. – Уезжая, она сказала, что ожидала от меня something special… чего-то особенного. Ну, мол, я затрахаю ее до полусмерти. Пока пузыри не пойдут из носа.

– Пузыри? – переспросил развеселившийся Кайт, пробуя на прочность то, что выпятил перед ним Шон Натс. – Хорошо сказано, ха-ха.

– Она, эта ваша Лиззи, просто помешана на сексе, – угрюмо заключил Бондарь.

– Бывает, – посочувствовал Кайт, жестом отсылая сотрудника в постель. Его и самого охватило возбуждение. Азарт охотника, приготовившегося произвести решающий выстрел. – Но я не понял, куда подевалась мисс Браво? В Тбилиси ее нет, на звонки она не отвечает.

– В ее машину подсели два здоровенных усатых грузина, – сердито сказал Бондарь. – Надо полагать, она сейчас использует их на всю катушку. Нимфоманка!

– Не ожидал от нее такой прыти, – признался Кайт, доставая из зеркального шкафчика тюбик с увлажняющим кремом. – Распущенность в наших делах недопустима. Впрочем, с мисс Браво мы разберемся. Обязательно разберемся. – Кайт выдавил крем на палец и, поддерживая трубку плечом, поднялся с ванны, отставив зад. – По полной программе, как говорите вы, русские.

– С кем бы я разобрался, так это с Гванидзе, – проворчал Бондарь. – Вот возьму и пристрелю его как собаку.

– Прекратите корчить из себя Джеймса Бонда! – засопел Кайт. – Такие вопросы следует решать сообща. Вы где находитесь? – Он машинально понюхал палец и решил, что дополнительная порция крема не помешает.

– В доме Гванидзе. Сообщить координаты?

– Не забывайте, что я работаю в ЦРУ. Мы найдем вас. И предупреждаю: никакой самодеятельности.

Обменявшись с Бондарем еще несколькими фразами, Барри Кайт потрусил в спальню, опасаясь упустить момент кратковременной утренней эрекции. Звонок полковнику Тутахашвили он решил отложить на потом. Делу – время, потехе – час, но лучше, когда важному делу предшествует хорошая разрядка.

Полковник Тутахашвили сидел за своим письменным столом и молчал, гипнотизируя Тамару безжизненным змеиным взглядом. За его спиной висел поясной портрет президента, скалящегося неизвестно кому, неизвестно чему. Выражением лица он напоминал знаменитого мага и волшебника Дэвида Коперфильда, удачно объегорившего почтенную публику. И в самом деле, новоявленному вождю грузинского народа было чем гордиться. Трюк со свержением законной власти прошел без сучка без задоринки. Никто не схватил ловкача за руку и не обвинил его в мошенничестве. Так почему бы не улыбаться во всю ширину своего крупного мясистого лица?

Зато на тонких губах Тутахашвили не было ни тени улыбки.

Тамара же была не просто серьезна, а мрачна, как на похоронах. Вчера вечером, обнаружив дома ужасающий кавардак, она сразу поняла, что в квартире побывали жандармы, устроившие несанкционированный обыск с тем же пылом, который проявляли на памятных несанкционированных митингах. Вид оскверненного нижнего белья шокировал Тамару еще сильнее, однако самым страшным было отсутствие отца.

Его увели. Арестовали. Бросили в тюрьму. Разумеется, приказ отдал Черный Полковник, решивший воздействовать таким образом на строптивую дочь ни в чем не повинного Галактиона Галишвили. Он пострадал из-за нее, из-за Тамары. Старый человек с таким большим, с таким больным сердцем. Любимый отец. Папа…

Очнувшись, Тамара кинулась звонить в управление жандармерии, но никто не мог внятно ответить, что с отцом. Самого Сосо Тутахашвили на рабочем месте не было, а номер его домашнего телефона дежурный назвать отказался наотрез. По его голосу было слышно, что он скорее сунет голову в пасть крокодила. Поняв, что уговаривать его бессмысленно, Тамара упала на кровать и пролежала так до рассвета, почти не смыкая глаз.

Утром она заставила себя кое-как прибрать в доме и выбросила испоганенные жандармами вещи в мусорное ведро. Приняла холодный душ. Тщательнейшим образом накрасилась. И отправилась на аудиенцию к Черному Полковнику. Он все же добился своего, мерзкий Сосо Тутахашвили. Она не только шла к нему сама, но и была готова ползти на коленях, если потребуется.

И он видел это, о, он прекрасно понимал, в каком состоянии находится жертва. Подчеркнуто гордая осанка Тамары не ввела его в заблуждение. Он откровенно издевался над ней, растягивая удовольствие. Заставил ее повернуться вокруг своей оси, оценивая фигуру. Посетовал на то, что Тамара так плохо одевается. А теперь сидел молча и ждал. Смотрел, как удав на кролика. Предоставлял ей самой предложить цену за освобождение отца.

– Я могу увидеть папу? – спросила Тамара, сцепив руки за спиной.