Эндрю Каплан - Homeland. Родина Кэрри
Тревис проверил дверь — та была заперта. Тогда он достал гранату и сделал знак Кримзону, самому крупному бойцу в группе. Тот кивнул и ударом ноги вышиб дверь; одновременно с этим Тревис метнул гранату на крышу.
Группа отошла на лестницу и дождалась, пока грянет взрыв. Затем все разом выбежали наружу — их встретили огнем из «АКМ». Кэрри благоразумно осталась на лестнице. Кримзон, вставший в проеме, закрывал ей обзор. Вот кто-то вновь метнул гранату, и взрыв эхом отозвался в лестничном колодце. Загрохотал еще один «АКМ», и кто-то выкрикнул:
«Я ранен!»
Кримзон прицелился и дал очередь из карабина, потом еще одну и еще.
Стрельба внезапно стихла. Только отрывисто гремели вдалеке автоматные и пулеметные очереди да выстрелы из пушек. (Только бы из танковых, только бы из танковых!) Мимо Кэрри, стреляя на ходу, пронеслись и выбежали на крышу капитан Маллинз и двое его людей.
— Твою мать, — выругался кто-то.
— Где женщина? — крикнул капитан. — Бандит! Где она? Сюда ее, быстро!
Кримзон жестом велел Кэрри выйти наружу. Яркий свет ослепил ее, и Кэрри прищурилась. Один из бойцов перевязывал Тревису руку; у кондиционера лежало два мертвых моджахеда, третий — в белом халате, лицом кверху — у парапета. Впрочем, Маллинз хотел показать другое.
На парапете — с гранатой в одной руке и запеленатым ребенком в другой — стоял араб в белом докторском халате.
— Это он? — спросил Маллинз, продолжая целиться в моджахеда. — Абу Убайда?
Первый раз Кэрри видела Убайду на фото с Димой, второй — на рынке, третий — на записи, когда он приходил забрать Ромео. Она бы ни с кем его не спутала. Да, это был Абу Убайда.
— Он, — сказала Кэрри. — Абсолютно точно.
— Ах ты, американская sahera! — выкрикнул террорист, глядя прямо на Кэрри. Обозвал ее ведьмой. Значит, вспомнил. — Я видел тебя на рынке.
— Да, и я тебя.
— Я ухожу, — произнес Убайда на английском. — Попытаетесь остановить меня — и ребенок умрет. Застрелите меня — я выроню гранату, и ребенок умрет.
— Никуда ты не уйдешь, — ответил Маллинз. В террориста целились все бойцы, что вышли на крышу.
— Тогда эта девочка умрет, — пообещал Абу Убайда, прижимая гранату к тельцу визжащего младенца.
— Отпусти ее, — потребовал Маллинз. — Тебе некуда бежать.
— Ее кровь будет на твоих руках. Я к смерти готов.
— Ты не попадешь в джаннат[40], — возразила Кэрри.
— Попаду. Я джихадист.
— Нет, Аллах не простит тебя, — заверила его Кэрри.
Что бы ни задумал Абу Убайда, в его глазах читалась железная решимость. Не успела Кэрри и рта раскрыть, как он бросил девочку, метнул гранату прямо в Кэрри и с криком «Аллаху акбар!» сиганул с крыши.
Граната ударилась о крышу в метре от Кэрри и капитана Маллинза, подпрыгнула… но тут Кримзон с невероятной быстротой подскочил и пнул по ней, как по мячу. Граната взорвалась в воздухе, и бойцу оторвало ногу по колено.
Кэрри успела подумать, что умерла, однако Кримзон прикрывал ее своей широкой грудью даже в падении. Капитана и еще двоих спецназовцев посекло шрапнелью, зато саму Кэрри не задело. Ребенок, тоже совершенно целый, сидел на крыше и орал благим матом.
Один боец поспешил к Кримзону — наложить жгут: из культи ритмично хлестал алый фонтан; оторванная нога в ботинке валялась чуть в стороне. Подошел к нему и капитан Маллинз — лицо ему заливала кровь. Обе группы тем временем рассредоточились по крыше.
Да, надо было остаться и помочь, особенно Кримзону, но Кэрри не могла ждать, хотела удостовериться, что Убайда не уйдет. Она побежала к лестнице, ругая себя на ходу: мол, ну и дрянь же ты! Кримзон дважды спас ей жизнь, а она думает только о работе!
Не в силах перебороть себя, Кэрри буквально слетела вниз по лестнице, промчалась по коридорам больницы и выбежала через дверь наружу. Она представляла, как остаток жизни долгими бессонными ночами, когда не помогает даже клозапин, будет вспоминать эти мгновения.
Абу Убайда лежал на тротуаре почти тут же: в красном от крови халате, под ярким солнцем. Дрожа, Кэрри приблизилась к телу. Лицо Убайды не пострадало, лишь натекла под головой лужа крови. Его невидящий взгляд был устремлен в небо; Кэрри даже не стала нагибаться и проверять его пульс. И так поняла: террорист мертв.
В этот момент рука сама, будто подчиняясь чьей-то посторонней воле, подняла пистолет. «За Райана Демпси, ублюдок», — подумала Кэрри и выстрелила мертвому в голову.
Глава 36
Центральный район, Бейрут, Ливан
Самолет летел над горой Ливан, приближаясь к Бейруту; город внизу распростерся аж до самого Средиземного моря — мерцающей голубоватой ленты на горизонте. Кэрри не думала возвращаться в Бейрут, и вообще, Перри Драйер и Саул однозначно приказали ей «быстро тащить свою задницу в Лэнгли».
В Багдаде Тревис проводил ее до кабинета Драйера, прямо до самой двери. Мастер-сержант не желал уходить, не убедившись, что Кэрри дойдет до места в целости и сохранности.
— Пожалуйста, поблагодарите за меня Кримзона, — попросила Кэрри. — Я ведь бросила его, а он спас мне жизнь. Дважды.
— Все ему передам. Вы сегодня тоже молодцом, дамочка.
— Не совсем. Я ведь не умею подчиняться. А еще перепугалась до смерти.
— И что?
Мастер-сержант пожал плечами, отсалютовал ей и ушел.
Кэрри прошла в кабинет и, открыв защищенный шифровкой «Скайп», позвонила Саулу, используя кодовую фразу: «Хоум-ран», то есть: «Абу Убайда мертв». Она даже не вспомнила, что в Маклине всего четыре утра.
— Ты уверена? Абсолютно? — возбужденно спросил Саул и тут же зевнул.
— На все сто, — ответила Кэрри. — Он мертв. Все кончено.
Внезапно ей самой захотелось спать. Сказывалась бессонная ночь; адреналин, который только что кипел в крови, постепенно рассеивался, и Кэрри начинала слегка «тормозить». Пора было принять таблетку.
— Невероятно. Нет, правда, Кэрри, это просто нечто… Как себя чувствуешь?
— Пока не знаю. Все как в тумане, я ночь не спала. Может, завтра разберусь…
— Да, да, конечно. Что с аль-Уалики и Бенсоном?
— А что? Посол успел наябедничать директору? — Кэрри напряглась, представив, как Бенсон требует ее голову на серебряном блюде.
— Он очень лестно отзывался о тебе. Говорит, что ты действовала верно и скорее всего спасла ему и премьеру жизнь. Он даже ощутил себя участником сражения. Ждет не дождется, чтобы поделиться боевым опытом в Овальном кабинете. Никто не сфотографировал его в форме и с карабином?
— Иди ты! — пробормотала Кэрри.
— Насколько мне известно, госсекретарь Брайс тоже не пострадала. Она сегодня собирается встретиться с Бенсоном и аль-Уалики. Премьер и посол как раз обсуждали встречу, когда ты ворвалась в кабинет.
— Ну да. Как только самолет сел, ее тут же отвели в бункер при «Кэмп-Виктори» и держали там, пока в Эль-Амирии все не утихло.
— Дэвид ждет от тебя подробного устного отчета. Я тоже. Срочно возвращайся в Лэнгли.
Ага, ждут они. Это скорей всего предлог, чтобы снова засунуть ее в отдел к Ерушенко.
— Я ведь не облажалась? — спросила Кэрри.
— Наоборот. И Дэвид, и Драйер строчат положительные отзывы для твоего досье. Поздравляю, Кэрри! Возвращайся быстрее, надо многое обсудить с глазу на глаз.
— Саул, еще остались вопросы: до конца не раскрыто бейрутское дело, Абу Назир на свободе — он, наверное, в Хадисе или еще где. Абу Убайда обронил одну фразу, когда допрашивал Ромео… то есть Уалида Карима… и его слова не идут у меня из головы.
— Завтра у меня в кабинете все и обсудим. Да, еще, Кэрри…
— Слушаю.
— Ты просто жжешь. Правда. Не терпится поговорить с тобой лично. Надо многое обмозговать, хотя Перри требует, чтобы ты задержалась. Мол, ты пока нужна ему в Багдаде.
По всему телу разлилось тепло, как от рюмки текилы. Саул счастлив за Кэрри, а его похвала — как наркотик.
Кэрри забронировала билет в Вашингтон, но в аэропорту Аммана на нее снизошло внезапное озарение, и она поменяла билет — на рейс до Бейрута.
Сейчас, пролетая над столицей Ливана, Кэрри подмечала высотки: башня «Марина», отели «Хабтур» и «Фенисия», «Кроун плаза». Забавно, все началось здесь, в Бейруте, с проваленной встречи и продолжалось как один большой забег, марафон. Возвращаясь в Бейрут, Кэрри в некотором роде замыкала круг. Или нет, для нее все началось даже не со злополучной ночи в районе Ашрафия, а еще когда она вернулась в Принстон после первого заскока, который чуть не оборвал ее студенческую карьеру и не перечеркнул всю будущую жизнь.
Две вещи спасли ей жизнь: клозапин и Бейрут. Они тогда прочно вошли в ее жизнь.
* * *Лето. Первый курс. Кэрри вернулась к занятиям, от которых теперь не отрывалась. Больше она не бегала — из команды ее исключили — и в пять утра не поднималась. Бойфренд Джон тоже остался в прошлом. Кэрри принимала литий, иногда — прозак. Врач постоянно менял дозировку. Кэрри бесилась. Говорила Мэгги, будто литий отупляет (пунктов на двадцать снижает ай-кью).
