Поль Кенни - Коплан попадает в пекло
Он сел рядом с ней, спиной к стене, и стал разглядывать свою знакомую.
— Я уже забыл, что ты так хороша, — прошептал он. — Точно так же я забыл, что ты обожаешь тайны. Почему ты не назвала себя моему другу в «Кофизик»?
— Я в Париже инкогнито.
— Почему не сказать, что ты — моя знакомая из Вены? Я бы понял.
— Потому что это касается только нас двоих, — ответила она.
— Мне повезло. Я редко бываю в Париже, — сообщил Коплан.
Она лукаво поправила:
— Скажи лучше, что мне повезло. Я приезжаю экспромтом и застаю тебя.
— А какова цель твоего приезда... инкогнито?
— Представь себе, мне дали пять выходных дней, и я решила провести их в Париже. Во всех туристических агентствах Вены висят большие афиши, рекламирующие красоты Парижа: Сену, собор Парижской Богоматери, набережные... Афиши кричат: осень в Париже — это незабываемые впечатления! Мне захотелось встретиться с тобой и составить коллекцию незабываемых воспоминаний.
Он поймал мяч на лету:
— Со своей стороны я сделаю для этого все возможное, Сильвия. Но это зависит и от тебя. Какие у тебя планы?
— У меня нет планов. Думая о Париже, я думала только о тебе... Надеюсь, ты еще не забыл гостиницу «Вайсес Кройц»?
— У меня прекрасная память, особенно на такие вещи.
Подошел официант, и Коплан заказал чинзано. Сильвия предпочла еще одну чашечку кофе. Франсис спросил:
— В каком отеле ты остановилась?
— В отеле «Амбассадор», на бульваре Оссманна. Мне очень нравится этот отель: великолепное обслуживание.
— У тебя есть какие-нибудь дела или ты действительно совершенно свободна?
— Я свободна как воздух, — подтвердила она, смеясь.
— Отлично! В таком случае, если ты не посчитаешь это посягательством на личную свободу, я беру управление операцией в свои руки. Согласна?
— Я на это рассчитывала, — призналась она. — Я полагаюсь на тебя душой и телом, Франсис.
Он взял ее руку и нежно пожал ее.
— Я так много не требую, дорогая, — прошептал он. — Поручаю заниматься твоей душой тому, кому это положено по праву, я буду довольствоваться остальным... В общем, уик-энд влюбленных?
Она быстро заморгала ресницами и выпалила:
— Я люблю Париж, потому что здесь моя любовь. Коплан выпил глоток чинзано, закурил «Житану» и решительно сказал:
— У меня сегодня вечером было назначено свидание, на десять часов. Придется отменить. Ты не возражаешь, если я позвоню? Я быстро...
Он хотел встать, но она удержала его за руку.
— Мне очень жаль, — сказала она. — Если это для тебя важно, то я не рассержусь, если ты пойдешь на это свидание.
— Скажешь тоже! Речь идет о старом приятеле.
Он встал, подошел к телефонной кабине, взял у служащей жетон и, закрыв дверцу, набрал номер, который знал наизусть.
— Господин Паскаль? — спросил он.
— Да, — пробрюзжал Старик.
— Коплан.
— Что там?
— Посетительницей «Кофизик» оказалась очаровательная австриячка по имени Сильвия Роммер. Вам говорит о чем-нибудь это имя?
— Секретарша Клауса Налози, так?
— Потрясающая память! — восторженно воскликнул Коплан. — Гениально!
— А какова цель этого неожиданного визита?
— Никакой, абсолютно никакой, если смотреть в профессиональном плане. Это визит... э... чисто дружеский. Сентиментальный, если угодно.
В голосе Старика слышалась горечь:
— Плохо кончите, Коплан!
— Вы так думаете?
— А вы так не думаете? — ответил Старик вопросом.
— Я польщен, — ответил Коплан. — Польщен, но скептичен.
Секунду помолчав, Старик спросил:
— Что наплела вам австрийская коллега? Я имею в виду, что она хочет от вас?
— У нее есть несколько свободных дней и только одно желание: любить вашего покорного слугу!
Старик дал волю своей язвительности:
— Вот оно что! Если я вас правильно понял, ей захотелось продолжения безумных ночей, проведенных с вами в деревенской гостинице в окрестностях Вены?
— Похоже!
— А что вы решили? Дать ей сатисфакцию?
— Ну а почему бы и нет? Старик властно добавил:
— Если эта женщина вас вдохновляет, я не могу вам запретить доставить ей ощущения, которые она от вас ждет. Только будьте осторожны! Отведите ее на холостяцкую квартиру, на улице Рэнуар. Я тотчас же дам необходимые инструкции.
— О'кей, — согласился Коплан.
Он вышел из кабины и вернулся к Сильвии.
— Все в порядке! — весело сообщил он ей. — Все улажено. Я полностью к твоим услугам до понедельника.
— Великолепно! — обрадовалась она. — Приехав без предупреждения, я знала, что не буду разочарована. Однако я рисковала...
Глава 4
От Оперы Коплан и Сильвия Роммер пошли пешком к саду Тюильри. Вечер был теплый, приятный и романтический.
Франсис обратил внимание своей спутницы на великолепные статуи Майоля, кажущиеся в сумерках живыми. Затем, по желанию красивой австриячки, они, взявшись за руки, гуляли по набережным Сены. Любовались собором Парижской Богоматери, светящимся в ночи, и плутали по волнующим улицам острова Сите.
На ужин Коплан пригласил Сильвию в ресторан старого Парижа «Людовик XIV», где они отведали перепелку с виноградом, запивая восхитительным шампанским, от которого щеки Сильвии запылали. После изысканного ужина взгляд молодой женщины стал томным и призывным, и Коплан понял, что для достойного завершения их встречи теперь пора переходить к более интимным и более жгучим наслаждениям.
Он спросил:
— Пойдем ко мне?
— Как хочешь. Я тебе уже сказала, что полагаюсь на тебя душой и телом.
— У меня не очень роскошно, но вполне комфортабельно и уютно.
С налетом цинизма она спросила:
— Кровать не очень жесткая?
— Она крепкая, — ответил в том же духе Франсис.
Они сели в такси и через двадцать минут были в Пасси, на улице Рэнуар, 172-бис. Она спросила:
— Ты здесь живешь?
— Да.
— Здесь красиво.
— Это снобистский район, но мне здесь нравится.
В действительности этот дом принадлежал СВДКР. Он был сконструирован наподобие театра с кулисами и наблюдательным пунктом.
Жильцом первого и второго этажей, так называемым владельцем дома, был генерал в отставке, активный агент СВДКР.
За время своей карьеры Коплан неоднократно использовал квартиру третьего этажа. Он всегда носил с собой ключи от дома и квартиры, и эта предосторожность часто оказывалась полезной.
Этот внешне безобидный дом был оснащен не только постом воздушного наблюдения за улицей, фотографирующим прохожих, посетителей и автомобили, стоящие в его окрестностях, но также системой тайных дверей и мебелью с Двойным дном, подслушивающими и записывающими устройствами, прозрачными зеркалами...
Войдя в квартиру, Сильвия воскликнула:
— Здесь чудесно! Ты сам занимаешься квартирой?
— Да нет. Когда я отсутствую, приходит одна женщина... Когда я в Париже, она отдыхает... Ты выпьешь скотч?
— С удовольствием, — согласилась Сильвия.
— Снимай пальто и устраивайся поудобнее.
Она сняла коричневое пальто, оставшись в оранжевом трикотажном платье, сшитом по последней моде, облегающем ее безупречные формы.
— Садись на диван, — предложил ей Франсис.
Он придвинул низкий столик, поставил на него две рюмки и бутылку «Катти Сарк».
— К сожалению, у меня нет льда, — извинился он. — Я только что вернулся из путешествия и еще не успел включить холодильник.
— Я не пью скотч со льдом, я предпочитаю разбавлять его водой.
Он протянул Сильвии рюмку, предложил американскую сигарету, а сам закурил «Житану». Усевшись подле нее на диване, он прошептал:
— Очень приятно видеть тебя здесь. У меня такое чувство, что мне это грезится... Я не могу забыть минуты, проведенные с тобой.
— Однако начало было не очень гладким, — напомнила она лукаво. — Вспомни наш первый ужин во Дворце. Когда я отказалась с тобой спать, ты надулся.
Чем больше они вспоминали, тем более томной становилась Сильвия. Ее глаза, губы и даже молчание выдавали нетерпение. Наконец она вздохнула и по-кошачьи потянулась:
— Раздень меня, Франсис... Я обожаю, когда меня раздевает мужчина, который мне нравится. Я хочу тебя.
Он не заставил просить себя дважды, так как сам был охвачен сильным желанием, увеличивающимся по мере того, как он обнажал восхитительное тело Сильвии. Он снова с восторгом открывал для себя ее упругую нежную кожу, более гладкую и тонкую, чем самый тонкий шелк, и изгибы ее тела, такие мягкие, теплые и такие таинственные.
При первых ласках она протянула ему губы, и по ее телу прошла дрожь.
Они были так охвачены желанием, что не имели больше сил продолжать изысканную пытку предварительных ласк. Вскоре жаркая схватка бросила их в терпкое счастье разделенного наслаждения.
Их второе восхождение к вершинам телесной благодати было более сосредоточенным и глубоким, более головокружительным...
Любитель проявления физической доблести как в спорте, так и в любви, Коплан оказался и в этот раз на высоте. Впрочем, с такой партнершей, как Сильвия, это было нетрудно.
