Поль Кенни - Коплан попадает в пекло
То, что Янош Мареску все выложит, было очевидно.
Кельберг в бессильной ярости сжал кулаки.
«Надо работать только с профессионалами. Из-за этого несчастного все может провалиться. Дело, на которое я затратил месяцы подготовки и которое только начало приносить ожидаемые результаты, сорвется», — думал он с отчаянием.
Будучи реалистом, немец подавил свой гнев и решил осмыслить ситуацию.
У него было два выхода, вернее, три: оставить все как есть и спешно уносить ноги; занять выжидательную позицию; забрать архивы и материалы и скрыться.
«Даже если предположить самое худшее, — рассуждал он, — в моем распоряжении есть три или четыре часа. Мареску не станут допрашивать до утра. И только после того как он назовет имя человека, с которым встречался в парке Филипеску, сигуранца отправится с визитом ко мне. Следовательно, я спокойно могу вернуться к себе, забрать вещи и отправиться на „мерседесе“ в путь».
Выход найден: он оставит «опель» в условленном месте и помчится на «мерседесе» в Арад, где верные друзья старого Бюльке переправят его в Югославию.
Несмотря на сложные политические события, агенты Бюльке оставались очень предприимчивыми, и на них при любых обстоятельствах можно было рассчитывать.
«Я доверю им архивы и закодированные документы, спрятанные в сиденьях „мерседеса“, — решил Кельберг. — Они не смогут упрекнуть меня в том, что я не использовал всех возможностей!»
Решительным жестом он включил мотор, зажег фары и тронулся с места.
В Париже, на четвертом этаже старой казармы, в которой размещаются различные отделы СВДКР, Франсис Коплан внимательно слушал объяснения толстого Дулье.
Толстяк держал в руках необычный прибор.
— Как вы видите, Коплан, — комментировал он, — механизм приводится в действие пятью разными способами. Как только вы запустите эту штуковину, я вам гарантирую, она будет верной ловушкой. Разумеется, все двери и окна оснащены невидимыми зажимами. Кроме того, холл и главные комнаты просвечиваются тройным пучком черного света. Наконец, некоторая мебель тоже оснащена ультразвуковой системой.
Широкое лицо легендарного Дулье осветилось хитроватой дьявольской улыбкой. Заведующий технической лабораторией СВДКР, он мог, а точнее, должен был давать волю своему творческому воображению и наклонностям гениального мастера самоделок.
В данном случае новая игрушка, достоинства которой он демонстрировал Коплану, предназначалась не для СВДКР, а для личного пользования. Несколько недель назад в загородный дом Дулье в окрестностях Фонтенбло проникли грабители и унесли разные предметы, реальной ценности не представляющие, но к ним был очень привязан их владелец.
Все смеялись над злоключением «Колдуна», как его здесь называли. Глубоко оскорбленный, Дулье поклялся, что его больше не проведут.
— С такой штуковиной, — гремел он, глядя на Коплана, — мои рецидивисты вынуждены будут согласиться, что хорошо смеется тот, кто смеется последним!
Коплана заинтересовали некоторые особенности западни, с которыми его познакомил Дулье.
— На вашем месте, — сказал он технику, — я показал бы это устройство патрону.
— Вы думаете, это может заинтересовать Старика?
— Я думаю, что ваша игрушка приведет его в восторг.
— Поскольку вы — инженер, — подчеркнул Дулье, — мне очень важно было услышать ваше мнение, прежде чем показывать ее кому бы то ни было другому.
— Мне кажется особенно примечательным в этой ловушке то, что ее механизм работает бесшумно.
— На сегодняшний день это огромное достижение — синхронизация сигнала тревоги и фотографии. — Дулье покачал большой головой. — Располагая сверхчувствительной эмульсией, мы непременно получим клише. С другой стороны, объектив вращается на шарнире, это значит, что вор в любом случае попадет в объектив, подобно киноактеру, позирующему перед камерой.
Коплан задумчиво теребил подбородок.
— Послушайте, Дулье, — сказал он. — Если Старик не свяжет вас по рукам, я готов купить патент, чтобы обеспечить за вами право на данное изобретение. Его будет использовать «Кофизик», общество, акционером-администратором которого являюсь я, ваш покорный слуга. Ваша игрушка принесет нам небольшую прибыль. Само собой разумеется, мы делим ее поровну.
— Приятно это слышать, — согласился Дулье. — Если хотите, поговорим об этом, как только я по...
Треск внутреннего переговорного устройства оборвал фразу Дулье на полуслове.
Он подошел к столу, на котором стоял аппарат, и опустил ручку. В громкоговорителе раздался властный голос Старика:
— Дулье? Коплан у вас?
— Да, господин директор.
— Коплан? Вы меня слышите?
— Да!
— Вас просит Рене Мандель из «Кофизик». Перейдите к телефону лаборатории, третья линия.
— В чем дело? — спросил Коплан.
— Не знаю, — проворчал Старик, обрывая связь.
Коплан снял трубку, нажал на одну из черных клавиш аппарата и сообщил:
— Алло! Мандель? Коплан слушает.
— Привет, Франсис, — игриво начал Мандель. — Я тебе не помешал?
— Нет, а в чем дело?
— К тебе тут пришли.
— Ко мне пришли? В «Кофизик»? — удивился Коплан.
— Да, мой дорогой. Необычный визит. Очаровательная голубоглазая дева!
— Издеваешься?
— Отнюдь.
— Как зовут эту деву?
— Вот в этом-то вся загвоздка. Она отказывается называть свое имя.
— Все шуточки, — проворчал Коплан. — Не очень-то остроумно.
— Ты что, Франсис? — спросил Мандель серьезным тоном. — Неужели я стану тебе туда звонить ради шуток! Тебя хочет видеть молодая особа. Она утверждает, что не может назвать ни своего имени, ни места, откуда приехала. Она настаивает на личной аудиенции.
Коплан был заинтригован.
— Ты можешь описать эту загадочную особу? — спросил он.
— Блондинка с голубыми глазами, элегантная, стройная, лет двадцати пяти-двадцати восьми, с великолепными ногами, и, кажется, все остальное тоже недурно.
— Этому описанию отвечает большинство знакомых мне женщин, — заметил Коплан. — Она кажется опасной?
Рене Мандель на другом конце провода хмыкнул.
— На мой взгляд, да, — признал он. — Это тип мышки, которая меня легко бы уговорила на глупости. Впрочем, я не так избалован, как ты, и не так бронирован.
— Она хочет, чтобы я назначил ей свидание?
— Именно так.
— Когда?
— До понедельника. Она приехала в Париж только на уик-энд.
— Если я правильно понял, она либо провинциалка, либо иностранка?
— Да. По-моему, шведка или немка. Стройная северянка, тебе понятно, что я имею в виду?
Коплан озадаченно почесал затылок.
— Где она хочет со мной встретиться? — спросил он.
— В кафе «Ла Пэ», возле Оперы. Она говорит, что лучше всего в Париже знает это место.
Коплан взглянул на свои часы:
— Хорошо. Передай ей, что я буду в восемнадцать тридцать, то есть через час.
— Подожди. Я передам.
По истечении нескольких минут Мандель сказал в трубку:
— Хорошо.
— Это все?
— Все. Моя миссия выполнена. Привет, Франсис, и приятного вечера!
Пожав плечами, Коплан повесил трубку. Спустя секунду в микрофоне переговорного устройства снова раздался голос Старика:
— Коплан? Что это за комедия? Теперь вы используете «Кофизик» для галантных свиданий?
— Вы подключились к линии?
— Черт возьми! Я имею право знать, что творится в моей лавке. Что это за женщина, которая пристает к вам таким образом?
— Честное слово, не знаю.
— Вы лжете! — ворчливо обвинял его Старик. — В противном случае я вынужден думать, что вы раздаете адрес «Кофизик» первым встречным!
— Вовсе нет! — возразил Коплан. — Я пользуюсь «Кофизик» только по вашим распоряжениям. Я уверен, что речь идет не о частном визите.
— Если так, то вы должны иметь прикрытие, — заключил Старик. — Если это западня, я должен знать, с кем имею дело.
— Чего вы опасаетесь?
— Если бы у этой женщины был благовидный предлог, она по меньшей мере представилась бы.
И Старик добавил с иронией:
— В вашем возрасте пора уже остепениться! С вашей манией соблазнять первую встречную вы падете жертвой убийства из ревности. Я всегда думал, что вы кончите неприятностями такого рода!
Несмотря на обычную сутолоку, царившую в залах и на террасах кафе «Ла Пэ», Коплан сразу узнал свою анонимную посетительницу. Пробравшись между столиками, он подошел, улыбаясь, к молодой женщине, сидевшей одиноко в углу перед пустой чашкой из-под кофе.
— Сильвия! — воскликнул он. — Какой неожиданный сюрприз!
— Франсис! — эхом отозвалась она, сияя голубыми глазами.
Он сел рядом с ней, спиной к стене, и стал разглядывать свою знакомую.
— Я уже забыл, что ты так хороша, — прошептал он. — Точно так же я забыл, что ты обожаешь тайны. Почему ты не назвала себя моему другу в «Кофизик»?
— Я в Париже инкогнито.
— Почему не сказать, что ты — моя знакомая из Вены? Я бы понял.
