Полковник трех разведок - Богдан Иванович Сушинский
— Да у нас эскорт?! — вопросительно взглянул полковник на Британца.
— Это «свои», Алекс. И запомните, здесь вас будут окружать только «свои»: окружать, охранять, заботиться о вашем отдыхе и благополучии.
— Звучит успокаивающе.
— Во всяком случае, лично я в Москве чувствовал себя куда менее защищенным, чем вы будете чувствовать себя в столице Британии.
— А вот это уже можно воспринимать, как упрек.
— Ну что вы?! С какой стати?
— Признаю: я не в состоянии был обеспечить вам такую же дружескую опеку внешней разведки КГБ, какую обеспечиваете вы у себя на родине. Другая ситуация, другой мир. Тем более что, насколько мне известно, в Москве вам тоже никто особо на пятки не наступал.
— Успокойтесь, Алекс, все прошло прекрасно, — едва касаясь, похлопал его по плечу Британец. — И сам я, и мои кураторы московским вояжем довольны. Что же касается вашего пребывания в Лондоне… Я всего лишь хотел подготовить вас к восприятию нашего гостеприимства. Будем считать, что попытка не удалась.
— Ну, почему же? Выводы делать рано.
— В таком случае продолжим знакомство. Я уже сказал, что в Лондоне вы — среди своих. И водитель, — кивнул Винн в сторону плечистого атлета с едва затянувшимся шрамом на бритом затылке, — как и парни из эскорта, а также парни, с которыми предстоит встретиться в приготовленном для вас номере отеля «Маунтройял»… Здесь все вокруг — «в доску», как любят выражаться у вас, в России, — свои.
— Начинаю верить, тем более что особого выбора у меня нет.
Они почти синхронно посмотрели в стекло заднего вида: вроде бы ничего подозрительного. И подумали они тоже об одном и том же: неужели ни КГБ, ни ГРУ никого не пустило по их следу?! Верится в такое обычно с трудом. Впрочем, в Лондоне хватает местной «русской агентуры», которая еще способна проявить себя.
— Отныне вы, полковник, — вновь принялся успокаивать гостя Гревилл Винн, — пребываете в кругу преданных и, что немаловажно в нашей ситуации, влиятельных друзей, которые со временем готовы будут прийти вам на помощь в любой ситуации. И вы понимаете, о чем идет речь.
— Естественно. Определенная степень риска существует всегда.
— Хорошо, что вы сами произнесли эту каноническую фразу, Алекс. В моих устах она звучала бы не столь убедительно и благородно. Кстати, здесь во время наших агентурных встреч все будут обращаться к вам именно так — Алекс.
— Принимается, — сдержанно обронил Пеньковский. — Мысленно я всегда называю вас «Британцем».
— Очень удачный выбор, поскольку, как я уже, по-моему, говорил вам, кличка «Британец» является моим агентурным псевдонимом. А теперь перейдем к делу. Возможно, вы привезли нечто такое, что уже сегодня могли бы предложить нам?
— Привез конечно же.
— Надеюсь, там найдется и кое-что, касающееся космонавта Гагарина, других членов уже давно существующего, но предельно засекреченного, отряда космонавтов; или каких-либо технических новинок из области космического ракетостроения?
— Из этой отрасли — выудить удалось не так уж и много. Событие произошло недавно. Тема в научном мире предельно закрытая, особой государственной важности. О сугубо пропагандистской истерии вокруг полета вы можете узнать из прессы. По-моему, от этой газетной мути устали даже сами кремлевские пропагандисты.
— Да что-то не похоже. Пока что им удается гнать настоящую информационную волну.
— Уверен, что хватит их ненадолго.
— То есть лично у вас, насколько я понимаю, ни восторга, ни особого прилива патриотических чувств полет Гагарина не вызывает.
— Речь должна идти не о моих чувствах, господин Винн. Понимаю: секреты космической миссии для вас очень важны. Однако замечу, что во время предыдущих наших встреч эта тема не затрагивалась. Насколько я помню.
— Все ожидали, что первым космонавтом станет все же американец, — пробубнил агент-промышленник. — Для подобного оптимизма были все основания. Впрочем, практическое освоение космоса не может быть делом одной страны; рано или поздно оно превратится в общечеловеческую акцию.
— При нынешнем накале пропаганды, это произойдет нескоро, — сухо парировал Пеньковский, понимая, что при подобных умозаключениях его собственные «агентурные акции» резко падают. — К тому же я понял, что вопросы, относящиеся к покорению космоса, неминуемо возникнут, поэтому кое-чем всё же успел запастись.
— Предусмотрительно. Советую эти, как и все прочие материалы, передать мне сразу же, прямо здесь, в машине. Ради ускорения процесса.
— Вы уверены, что передача столь секретных материалов именно вам и прямо здесь, в машине, будет правильно воспринята вашим руководством?
— А что его способно насторожить, это мое руководство?! — наигранно изумился Британец. — Особенно после того, как вы решились доставлять свои сверхсекретные материалы не в виде шпионской микропленки, а в таком вот «антисекретном» виде и таким банальным, чтобы не сказать вульгарным, способом.
— Мой багаж досмотру не подлежал. Таков один из пунктов, защищающих мой дипломатический статус.
— Да плевать представители службы безопасности хотели на этот статус, когда возникает хоть малейшее недоверие, — взъярился собеседник Алекса. — Особенно в вашей стране. А в Союзе вызвать подозрение…
Но едва Винн произнес это, как парень, сидевший за рулем, медлительно, вальяжно взглянул на него, и Британец тут же запнулся на полуфразе.
— Словом, господин полковник, к тому времени, когда вы устроитесь в номере отеля и немного отдохнете, — резко сменил он не только тон общения, но и тему, — эксперты из Центра успеют ознакомиться с вашими материалами, оценить их и высказать пожелания.
Лондон. По пути из аэропорта в отель «Маунтройял».
20 апреля 1961 года
Поняв, что дальнейшие пререкания бессмысленны, полковник тут же открыл лежавший у него на коленях большой портфель и, к величайшему удивлению Британца, извлек из него довольно объемистый пакет. Еще больше он поразил Винна, когда из кожаного чемоданчика, которого полковник отказался запихивать в багажник, а поставил между собой и им, он извлек второй пакет[18]. Не столь объемистый, но все равно способный поразить воображение…
Держа в руках эти пакеты, агент британской разведки несколько мгновений изумленно смотрел на россиянина. Считая, что Гревилл ожидает объяснений, полковник неожиданно зачастил:
— Понятно, что в папках находятся материалы, собранные мною предварительно и, можно сказать, на скорую руку. Тем не менее в них есть все, что способно заинтересовать вас: фотопленки, фотокопии многих документов и чертежей, мои разъяснения, сведения о некоторых агентах, работающих на Западе, с закодированными, ясное дело, именами, и так далее.
— Вы это всерьез, полковник? — всё еще не мог избавиться от своего изумления Британец.
— Вполне. Можете не сомневаться.
— И
