Федор Раззаков - Шакалы из Лэнгли
– Вы намекаете на продажность нашей элиты?
– Именно, Иван. Вся та патриотическая риторика, которая звучит из уст ваших политиков, на самом деле всего лишь ловкая имитация оной, поскольку какой к черту патриотизм, когда люди, щеголяющие этим, хранят полтриллиона долларов в наших банках, покупают жилье на Западе и там же учат своих детей. Так что ваша элита скорее наша, чем ваша.
– У нас в таких случаях говорят: не надо грести всех под одну гребенку. Меня, к примеру, тоже можно отнести к элите, к интеллектуальной ее части, но ни заграничных счетов, ни жилья, ни детей, учащихся за границей, у меня нет. Таким образом, получается, что у нашей элиты есть и некая патриотическая часть, которая, кстати, не сдает сегодня Сирию. И ваше правительство ничего не может с этим поделать.
– Мое правительство милостиво разрешает так себя вести до поры до времени. Мы даем «пошалить» вашей элите, так как она помогает нам драть три шкуры с вашего народа. Мы американизировали его настолько, что он с удовольствием скупает наши доллары, смотрит наши фильмы, покупает наши товары. Но вы напрасно думаете, что на эти шалости вашей элиты мы будем взирать вечно. Наступит такой момент, когда терпение моего правительства лопнет и мы покажем вам ту самую «кузькину мать», которую обещал показать нам Хрущев, да сам спекся. Сегодня в мире гегемоны мы, американцы, а вы, русские, в числе проигравших. Ведь это мы победили СССР, а не вы Америку.
– Я полагаю, что вы находитесь в плену иллюзий, посеянных в вашей голове двадцать лет назад. Да, вы «банкуете» в сегодняшней мировой политике, но вы надорвались от своей гегемонии. Как говорим мы, русские, в таких случаях: у вас пупок развязался от непосильной ноши. Разве вы не видите, что в мире ширится процесс противостояния вашей глобализации по-американски. Что именно вокруг России объединяются страны, которые хотят противостоять этой глобализации. Взять тот же БРИКС, где помимо моей страны есть Бразилия, Индия, Китай и даже ЮАР.
– БРИКС мы развалим, было бы желание. Вы посмотрите, кто там собрался. Китай – там все сильнее растет политическая неопределенность, Бразилия – она зависит от сырьевых потребностей Китая, в Индии сорок процентов населения живет в нищете, а в ЮАР ширится забастовочное движение шахтеров. Так что ваш БРИКС скоро сам развалится.
– Однако до сих пор не развалился. И впервые после развала СССР создает серьезное препятствие на пути восстановления неоколониальной модели мироустройства, за которую ратует ваша родина.
– Мы его не развалили, потому что он пока не представляет для нас серьезной угрозы. Мы печатаем триллионы долларов, и они держат за горло весь мир, в том числе и страны, которые вошли в БРИКС. Вы ведь знаете, Иван, что мы, американцы, большие специалисты по части разделять и властвовать. Вот и в этом случае мы разделим ваших союзников и либо сожрем их по одиночке в виду их слабости, либо попросту купим. В этом бизнесе нам в мире нет равных, поверьте слову бизнесмена с многолетним стажем.
– Вы же бизнесмен-электронщик, а не политик.
– У меня масса друзей среди политиков, с которыми я часто веду подобные дискуссии. И потом, кто вам сказал, что бизнес и политика – явления противоположного ряда? Они подчиняются одним законам – законам джунглей, где, как известно, побеждает сильнейший. Как говорил наш классик Марк Твен: «Мы – англосаксы, а когда англосаксу что-нибудь надобно, он идет и берет».
– Отрадно, что вы помните высказывания ваших классиков, – улыбнулся Максимов.
– Как иначе, если моя мать была преподавателем литературы.
– Но, видимо, вы, Саймон, были не самым прилежным ее учеником, – усмехнулся Максимов. – Поскольку я тоже неплохо знаю американскую литературу, в том числе и творчество Марка Твена. И фраза, которую вы упомянули, вырвана из контекста. Она открывает статью писателя под названием «Мы – англосаксы» и принадлежит некоему отставному военному, который произносит ее на одном банкете. После чего ваш классик приводит собственную расшифровку этой фразы, которая звучит весьма нелицеприятно. Надеюсь, вы ее помните?
– Видимо, моя память не столь глубока, как ваша.
– Тогда я вам ее напомню. Она звучит следующим образом: «Мы, англичане и американцы, – воры, разбойники и пираты, чем и гордимся». Именно за подобные взгляды при вашем президенте Рональде Рейгане книги Марка Твена массово изымались из ваших школьных библиотек.
– И правильно, что изымались, – сказал, будто рубанул с плеча, Янг. – Наших детей следует учить по заветам того самого военного, фразу которого классик привел в начале своей статьи. Все остальное – интеллигентская тягомотина. Повторяю, в этом мире побеждает сильнейший, и плевать, каким способом достается победа. Главное, что мы правим этим миром и никакое говеное мировое сообщество нам не указ. Мы можем скупить элиту любой страны, и она будет делать то, что выгодно нам, американцам. Вот и здесь, на Ближнем Востоке, нам не важно, кто получит власть – какой-нибудь религиозный фанатик, лощеный политик или велеречивый интеллигент. Главное, чтобы эти люди работали на нас. Чтобы они всегда нуждались в зеленых бумажках с изображением наших президентов и были готовы распродать свою страну нашим инвесторам. С вашей элитой нам повезло: она чрезвычайно любит «зеленые бумажки» и согласна быть у нас под колпаком.
– Все в этом мире относительно, Саймон, – потягивая виски, произнес Максимов. – Древние на этот счет выражались весьма определенно: не рой яму другому, можешь сам в нее угодить.
Едва эта фраза слетела с его губ, как лежащий на столе мобильник Янга зазвонил. Американец взглянул на отразившийся в телефоне номер звонившего и, извинившись перед Максимовым, поднялся со своего места и отошел в сторону, чтобы разговор не был слышен собеседнику. Но тот и не стремился его подслушать, ему необходимо было другое – временное отсутствие за столом Янга. Пока тот стоял к нему спиной и вел свой разговор с далеким собеседником (а чекист сразу догадался, что звонил региональный резидент Аллан Трейси, самолет которого уже должен был приземлиться в каирском аэропорту), Максимов совершил почти молниеносную манипуляцию. Взяв со стола пачку «Мальборо», принадлежавшую Янгу, он поднял крышку и обратил внимание на количество сигарет. Пачка была едва початая, в ней не хватало всего двух штук. Положив эту пачку в задний карман своих брюк, Максимов извлек из другого кармана точно такую же пачку «Мальборо», вынул из нее две сигареты и положил на то же место, где до этого лежала пачка Янга. А две извлеченные сигареты спрятал в карман рубашки. После чего взял в руки стакан с виски и откинулся на спинку стула.
В замененной пачке сигарет находилось миниатюрное подслушивающее устройство, вмонтированное в дно пачки и способное передавать сигнал в радиусе километра. В условиях гостиницы это было вполне достаточное расстояние, чтобы Максимов мог быть уверенным в том, что ему удастся подслушать разговор Янга и Трейси, когда тот приедет в «Найл Хилтон» и уединится со своим заместителем в одном из уголков отеля.
Янг вернулся за стол спустя две минуты. Он был явно чем-то озабочен и даже не стал присаживаться на стул. Забрав со стола сигареты и зажигалку, он произнес фразу, которую Максимов ожидал от него услышать:
– Извините, Иван, но мне надо спешить на бизнес-встречу, о которой я упоминал в начале нашего разговора.
– Нет проблем, Саймон.
Едва Янг удалился, Максимов выждал некоторое время, после чего тоже поднялся с места и уже спустя пять минут благополучно добрался до своего номера. Там он извлек из кожаной сумки портативный радиоприемник, замаскированный под обычный плеер; он был настроен на нужную частоту радиомикрофона-«жучка», встроенного в пачку «Мальборо», которую Янг прихватил с собой. Главным теперь было то, чтобы американцы не уединились в специальном номере, оборудованном системой защиты от любых подслушивающих устройств. Максимову и здесь повезло. Чувствуя себя на протяжении многих лет в «Найл Хилтоне» как дома, американцы были уверены, что никакие прослушки им здесь не страшны (хотя такой спецномер в отеле у них имелся). Кроме этого, Трейси так устал в полете, что решил сразу по приезде в отель отправиться в бассейн, ради чего он и позвонил Янгу: тот должен был арендовать зал на час. Именно там они и встретились спустя несколько минут после того, как Максимов, воткнув в уши наушники и опустившись в кресло, приготовился стать внимательным слушателем их конфиденциального разговора. Естественно, радиоприемник в плеере был установлен в режиме «записи».
Пока Трейси в течение нескольких минут плавал в бассейне, Янг сидел в шезлонге и курил, глядя на лысую голову своего начальника. Пачка «Мальборо» лежала тут же, на столе, брошенная на газету. Несмотря на то что оба участника встречи были знакомы уже несколько лет, однако ни близкими друзьями, ни даже соратниками, по-настоящему доверяющими друг другу, они так и не стали. Их союз был вынужденный, сварганенный представителями двух соперничающих между собой партий: Трейси был ставленником демократов, а Янг – республиканцев. Поскольку хозяином Белого дома теперь был демократ Барак Обама, Трейси всегда чувствовал себя хозяином положения, что не нравилось Янгу, который давно мечтал «подсидеть» своего шефа и усесться в его кресло. Загвоздка была лишь в одном – не было удобного случая, чтобы провернуть подобную операцию. Более того, во время сегодняшней встречи сам Янг оказался в ситуации, которая давала блестящие козыри в руки его шефу, а не ему.
