Чингиз Абдуллаев - День гнева

Демидов с интересом посмотрел на Корниенко.

— Завтра вечером открытие конференции в Центре международной торговли, — пояснил полковник, — у меня есть график Полетаева на завтра. Он должен быть там. Его ждут с программной речью.

— Нужно отменить конференцию, — сказал Демидов.

— Постараюсь, хотя я лично не уверен, что это необходимо.

— До свидания, — кивнул Демидов.

— Спасибо за помощь, — ответил Корниенко, — и за вашу поддержку.

Демидов вышел, а Корниенко позвонил Потапову:

— Разрешите зайти?

Несмотря на поздний час, генерал все еще находился на своем рабочем месте. Так же, как Корниенко и Демидов, он хорошо понимая, что произошло. Уже в половине первого Корниенко вошел к нему в кабинет. У обоих глаза были воспаленные от волнения и недосыпания.

Корниенко коротко рассказал о Майе Мишкинис. Сообщил, что скорее всего Слепнев жив. И наверняка попытается взять реванш завтра, на открытии конференции.

— Считаю, что Полетаеву там нельзя появляться, — заявил Корниенко.

— Поздно, — возразил Потапов, — слишком поздно. Программы напечатаны. Зарубежные гости уже прилетели и подъезжают к аэропорту. Мне звонил Руднев. Он тоже предлагал отменить выступление на конференции Полетаева. Я переговорил с вице-премьером Шумским, тот и слышать об этом не хочет. А ведь они с Полетаевым близкие друзья. Это Шумский привел Полетаева в правительство. И он по-своему прав. Нужно понимать ситуацию вокруг самого Полетаева и нашего правительства. Министра финансов хотят устранить, чтобы вызвать панику на бирже, сыграть на повышение доллара, провалить бюджет на будущий год и отправить правительство в отставку. Если Полетаев завтра не появится на конференции, слухи, которые поползут по городу, причинят не меньший вред, чем самый громкий террористический акт. Шумский мне прямо так и сказал: «Мы все под прицелом». Но каждый обязан делать свое дело. Значит, они будут делать свое дело, а мы свое. Шумский еще на работе. Можете позвонить ему и изложить свои аргументы, если он к ним прислушается.

— Мы не сможем обеспечить безопасность Шумского и Полетаева на завтрашней конференции, — сказал Корниенко.

— Значит, не умеем работать, — резонно возразил Потапов. — Это наши трудности, и они никого не интересуют. Правительство обязано работать, а мы — обеспечивать его безопасность.

Полковник поднялся, поправил очки и сухо сказал:

— Вас понял, товарищ генерал. Разрешите идти?

Потапов посмотрел на него и тихо добавил:

— Поймите ситуацию, Олег Викторович. Полетаев — важная политическая фигура. Его нельзя изолировать, спрятать, это нанесет правительству еще больший вред и породит массу слухов о нестабильности в нашей стране. Единственное, что нам остается, это обеспечить его безопасность. И остановить Слепнева, если это вообще возможно.

— Тогда пусть мне предоставят его дело, — невозмутимо сказал Корниенко, — поймите и вы меня. В противном случае я не смогу принять эффективных мер против Слепнева. Когда речь идет о безопасности членов правительства, о безопасности государства, наконец, можно сделать исключение. По крайней мере для одного человека.

— Только для вас? — спросил Потапов.

— Только для меня, — кивнул Корниенко.

— Половина первого ночи, — пробормотал Потапов, — сейчас позвоню директору. Это зависит целиком от него. Но вам придется остаться здесь на всю ночь. Сами понимаете, вынести сверхсекретные материалы вам никто не позволит.

— Я все равно собирался остаться, — ответил Корниенко.

— Надо рассказать шефу, что случилось с нашей группой захвата. — Потапов испытующе посмотрел на Корниенко. — Может, отложим на завтра?

Полковник не ответил, но изменился в лице, и, заметив это, Потапов потянулся к телефону и стал набирать нужный номер. Но вдруг положил трубку на рычаг.

— Сейчас вам документы, так или иначе, не выдадут, — произнес он, — только после десяти утра. Идите домой, завтра у нас трудный день.

— Я останусь, — твердо ответил Корниенко, — и хочу завтра с утра получить материалы. Вы можете мне гарантировать это?

Потапов снова снял трубку. Надо было доложить директору о попытке покушения в Лондоне и гибели трех сотрудников ФСБ на квартире. Дома у директора стояла правительственная «вертушка», и Потапов набрал номер. После четвертого звонка директор снял трубку.

— Слушаю вас, — сказал он.

— Добрый вечер. — Потапов был в некоторой растерянности. Никогда еще ему не приходилось сообщать директору такие ужасные новости.

— Здравствуйте, что-нибудь случилось? — Директор сразу узнал Потапова.

— Случилось, — упавшим голосом ответил Потапов, неприязненно глядя на Корниенко, — удалось установить местонахождение полковника Слепнева и его помощников. В том числе и Мартына Деружинского, которого мы давно ищем.

— Вы их задержали? — нетерпеливо спросил директор.

Потапов снова взглянул на полковника. Надо было решиться доложить о случившемся.

— Нет, — решительно ответил Потапов, — полковник Корниенко вызвал группу захвата. Во время операции были убиты оба помощника Слепнева. Мы потеряли трех офицеров спецназа, еще двое тяжело ранены.

Потапов ожидал чего угодно, только не этой гнетущей тишины и гробового молчания, которое было страшнее директорского гнева.

— Сколько? — Голос у директора дрогнул. — Сколько, вы говорите, погибло?

— Три сотрудника группы захвата, — повторил Потапов.

— Как это могло случиться? — спросил директор. — Что произошло?

— Слепнев и его люди оказали вооруженное сопротивление. Очевидно, группа не была готова к такому развитию событий, — ответил Потапов и, чтобы смягчить удар, нанесенный по престижу их организации, торопливо добавил: — Данные были получены через МУР, очевидно, там не успели проверить всю поступившую к ним информацию.

— Где Слепнев? — спросил директор.

— Его машина упала в реку. Она сорвалась с берега и пошла на дно. Мы предполагаем, что…

— Где Слепнев? — повторил директор. — Вы нашли его труп?

— Нет, — признался Потапов, — не нашли.

— Я выезжаю в управление, — выпустив пар, уже спокойно сказал директор. — Где Корниенко?

— Рядом со мной. Просит вашего разрешения ознакомиться с персональным досье Слепнева.

— Ему только досье не хватает, чтобы найти Слепнева! — заорал директор, но тотчас же взял себя в руки и добавил: — Мы проведем строгое расследование по факту смерти наших сотрудников. Виновные будут уволены и отданы под суд. — И вдруг, к великому удивлению Потапова, сказал: — Пусть готовят распоряжение. Утром Корниенко получит нужные ему материалы. А приказ о создании комиссии по расследованию подготовьте немедленно. Вы меня поняли?

Директор говорил свистящим шепотом, а это означало, что он в бешенстве. Потапов это хорошо знал.

— Слушаюсь, — сказал он.

— Нас всех нужно выгнать со службы, — бросил на прощание директор, — и обязать просить прощения у матерей, чьих сыновей мы так бездумно подставили.

День третий. Лондон.

Аэропорт Хитроу. 0 часов 20 минут

Самолет наконец вылетел из аэропорта, и полковник Руднев мог облегченно вздохнуть. Вся делегация была на борту, а Полетаев с главой национального банка уже обсуждали в кабинете премьера вопрос о завтрашнем совещании в Доме правительства. Самолет набрал высоту довольно быстро и взял курс на Москву. Красивые, улыбающиеся стюардессы разносили соки. На кухне готовили ужин. Вышедший из кабинета глава национального банка прошел в глубь самолета, нашел диван и, не обращая внимания на снующих взад-вперед стюардесс, отказался от ужина и заснул.

Полетаев тоже отказался от ужина. В последнее время он располнел, и это его беспокоило. На занятия спортом совсем не было времени. Выйдя из кабинета, он прошел к пилотам.

— Когда будем в Москве?

— Через два с половиной часа. Погода хорошая, не опоздаем, — доложил капитан.

Артем Сергеевич вернулся в кабинет, но почему-то не сиделось на месте. И он, войдя в общий салон, увидел у иллюминатора Суслову. Она, задумавшись, смотрела на звездное небо. Позади нее сидел за столиком полковник Руднев и что-то сосредоточенно писал, методично выводя каждую букву.

— Разрешите? — спросил Полетаев, подсаживаясь к Елене.

— Да, конечно. — Она повернулась к нему.

— О чем вы думаете? — спросил он.

— О сегодняшнем взрыве, — ответила Суслова, — если бы не наш эксперт, все кончилось бы трагедией. Бомба была установлена на направленный взрыв. Как раз туда, где мы находились.

Полетаев нахмурился. Он старался не думать о случившемся в «Дорчестере», понимая, как важно сохранять спокойствие перед завтрашним выступлением в Думе.

— Говорят, его тяжело ранило?

— У него не рана, скорее ожог. Он успел отскочить в сторону вместе с девочкой, оказавшейся рядом, которую он, в сущности, спас.