Чингиз Абдуллаев - День гнева
Слепнев в бешенстве повернул к «Москвичу». Водитель ждал его с улыбкой, поблескивая новенькими металлическими зубами.
— До метро уже недалеко, — сообщил он, — несколько минут.
— Спасибо, — полковник сел на противно шуршавшую клеенку и хлопнул дверцей.
«Москвич» покатился дальше. Слепнев уже не смотрел по сторонам. Он ждал, когда машина остановится, наконец. Ничто, казалось, не могло спасти старика, когда он вдруг затормозил. Слепнев повернулся к нему, и тот жестом показал на киоск.
— Там продают карточки. Деньги у тебя есть? — спросил он, даже не подозревая, что этим спас себе жизнь.
— Нет, — хрипло ответил Слепнев, — то есть они у меня с собой, но все вымокли.
— Бери, — протянул ему купюру водитель.
Слепнев взял деньги, хотел что-то сказать, но передумал. Выйдя из автомобиля, он перебежал дорогу. По ночам многие киоски в Москве торговали спиртными напитками. Слепнев подошел к одному.
— Мне нужна телефонная карточка, — он протянул деньги.
— Откуда я тебе ее возьму? — удивился продавец. — Водку или коньяк — пожалуйста, а карточек у нас нет.
Полковник чуть не выругался и уже хотел возвратиться к машине, но вдруг обернулся:
— А своя карточка у тебя есть?
— Своя вроде бы есть. — Продавец только сейчас разглядел покупателя. Весь мокрый, грязный. — Иди отсюда, алкаш, — сказал продавец.
Слепнев схватил парня за шиворот и ударил лицом о прилавок.
— Ах ты… — открыл было рот продавец, но Слепнев ударил его еще раз.
— Заткнись, — сказал он, — не то зашибу. Давай карточку, сука.
Парень дрожащими руками достал бумажник и протянул нападавшему. Слепнев взял карточку и швырнул кошелек продавцу.
— Сидеть, — сказал он, — не то спалю твою лавку.
Он направился к машине. Продавец, недоумевая, поднял бумажник. Все деньги были на месте. Все до копейки. Бандит взял только телефонную карточку.
— Псих несчастный, — с явным облегчением сказал парень, — свалился на мою голову, идиот.
Ему стало смешно. Забрать телефонную карточку, а бабки оставить. Парень улыбнулся. И все-таки это алкаш, но какой-то ненормальный.
Слепнев неторопливо вернулся к автомобилю. Плюхнулся на клеенку и протянул деньги водителю.
— Купил карточку? — спросил старик.
— Не купил, — Слепнев помахал карточкой, — просто хороший человек попался, бесплатно дал.
— Хороших людей много, — согласился водитель, — скоро доедем.
Полковник промолчал. Нельзя убирать водителя здесь, продавец наверняка запомнил его. Нужно доехать до метро. Там наверняка плохо освещено. Через две минуты машина затормозила.
— Приехали, — сообщил водитель. Слепнев уже занес руку, чтобы нанести старику удар по сонной артерии, когда водитель вдруг высунулся из дверцы и крикнул кому-то: — Михаилу Петровичу персональный привет!
— Здравствуй, — сказал проходивший мимо мужчина лет сорока пяти, — ты куда едешь, к своим?
— А ты с ночной смены? — спросил водитель.
— Ну да, снова аврал. Раньше план месячный или квартальный никак закрыть не могли, а сейчас заказчики-бизнесмены торопят, говорят, договор срочный. Ну а мы тоже не в обиде. Хорошо хоть живыми деньгами платят.
— Садись, подвезу, — предложил водитель.
— У тебя же пассажир, — удивился Михаил Петрович.
— Да нет, он сейчас выходит.
Водитель повернулся к Слепневу. Тот быстро опустил руку и криво улыбнулся.
— Счастливый вы человек, — сказал, глядя на водителя.
— Это точно, — согласился старик со смехом, — я и в огне не горю, и в воде не тону. Уже проверено.
— Спасибо вам. — Слепнев вылез из машины, а на его место уже усаживался Михаил Петрович, аккуратно свертывая клеенку. Слепнев смотрел на машину с таким чувством, будто его обманули. «Москвич» дернулся и отъехал. На всякий случай полковник запомнил номер, хотя это было ни к чему.
Он еще целую минуту стоял в шоке, не понимая, как такое могло случиться. Затем направился к телефонной будке, вставил карточку, набрал нужный номер.
— Семен, — глухо сказал он, — передай Старику, чтобы срочно приехал за мной. Сейчас скажу, где нахожусь.
День второй. Москва.
23 часа 55 минут
Несмотря на позднее время, во многих кабинетах сотрудников ФСБ все еще горел свет, когда Корниенко и Демидов приехали в управление. К этому времени уже было известно главное — в машине на дне реки Слепнева не обнаружили. Значит, он жив. Этот факт, достаточно неприятный, пришлось признать.
Корниенко вошел следом за Демидовым в кабинет и устало опустился на стул.
— Мы его упустили, — сказал он упавшим голосом.
— Появится где-нибудь рядом с Полетаевым, — сказал Демидов, — это и будет наш последний шанс.
Корниенко прошел к своему столу, позвонил оперативному дежурному:
— Какие новости из Лондона?
— Все в порядке, — доложил ему дежурный. В Лондоне сейчас было около девяти вечера. — Переговоры завершились, и делегация выезжает в аэропорт. Я говорил с полковником Рудневым. У них все нормально.
— Хорошо. Когда они прибудут в аэропорт, сообщите мне, — приказал он дежурному.
— Есть еще одно сообщение, — сказал дежурный, — срочное, лично для вас, товарищ полковник.
— Читайте!
— На нем гриф особой секретности. Только вы можете его прочесть. Сейчас его к вам принесут.
Корниенко положил трубку. Посмотрел на Демидова и кивнул ему в ответ на незаданный вопрос.
— Опять какое-то сообщение. Сейчас посмотрим, что еще стряслось.
— Без пяти двенадцать, — посмотрел на часы Демидов, — мне казалось, что сегодня больше ничего не случится.
— Увидим, — мрачно изрек Корниенко, — я попрошу, чтобы нам принесли чай.
Через минуту пакет с грифом «совершенно секретно» уже лежал у Корниенко на столе. Полковник расписался, поставил время, дату и кивком отпустил офицера. Потом вскрыл конверт, прочитал сообщение и нахмурился:
— Проклятье, они обязаны были предупредить нас. Черт бы их всех побрал.
— Что-нибудь не так? — понял Демидов.
— Не так, — кивнул полковник, — вы знаете, кто эта убитая женщина? Майя Мишкинис. Бывший сотрудник литовского КГБ. После развала Советского Союза ушла в отставку. Она и раньше работала со Слепневым.
— Я думал, ей не больше тридцати, — заметил Демидов.
— Тридцать шесть. В двадцать три пришла в КГБ и проработала там пять лет. Знаете, с кем она постоянно обеспечивала связь?
— Теперь догадываюсь. Со Слепневым?
— Вот именно. По нашим данным, она переехала в Москву после девяносто третьего. Очевидно, он вызвал ее к себе. В сообщении указывается, что Слепнев и потом привлекал ее к разного рода заданиям и давал ей поручения.
— Нужно пересмотреть списки всех, кто сотрудничал с этим психом, — сказал Демидов.
— Не дают списков, — зло ответил Корниенко, — даже нам не дают. Личные дела «ликвидаторов» под запретом. Вот и работаем вслепую. Знай я, что в квартире могут находиться бывшие сотрудники КГБ, что он работал с Мишкинис…
— Ее убили выстрелом в сердце. Вернее, добили, — напомнил Демидов, — его работа.
— Скорее всего. Решил, что оставить ее в живых опасно. Видимо, они были близки.
— И даже это его не остановило. Настоящий зверь.
— «Ликвидатор», этим все сказано, — проговорил Корниенко. — Думаете, в «ликвидаторы» так просто было попасть? Туда отбирали людей без нервов и без сердца, именно таких, как он.
— Итак, он жив, а мы даже не можем установить все его связи. Неужели вам, полковнику ФСБ, не дадут его личное дело?
— Не дадут, — ответил Корниенко, — у нас строгие инструкции.
— Может, вам поговорить с генералом? Он должен понять ситуацию.
— Бесполезно. Даже Потапов не имеет права нарушать режим секретности вокруг «ликвидаторов». Кроме того, Слепнев не настолько глуп. Он поймет, что мы вычислили Мишкинис, и не захочет подставляться во второй раз. Будет держать связь с теми, кого мы не можем вычислить. Узнает, что мы нашли в гараже трупы, и поймет, что его подставили.
— Остается ждать, когда он снова проявится.
— Уже первый час ночи, — сказал Корниенко, — четверг уже наступил. До так называемого «дня гнева» ничего не осталось. В пятницу Полетаев выступает в Государственной думе. У нас в запасе всего день. И у него тоже.
— Я поеду в МУР, — поднялся Демидов, — может, у нас остались какие-нибудь материалы по делу Слепнева. Тогда мы его активно искали. Постараюсь что-нибудь раскопать. Вы поедете домой?
— Нет. Останусь в управлении. Думаю, в ближайшие сутки мне вообще лучше не покидать своего рабочего места. Кроме того, наша группа скоро закончит обыск на квартире, и я хочу дождаться результатов.
— Они ничего не найдут, — мрачно заметил Демидов, — ведь мы имеем дело с профессионалом такого класса.
— Будем искать. Ясно, что сейчас он взбешен и готовится нанести новый удар. Не думаю, что он предпримет что-нибудь уже сегодня ночью. Все-таки мы испортили ему настроение и нарушили его планы. Скорее всего удар будет нанесен завтра. Пожалуй, я даже знаю, где именно.
