Семен Лопато - Искушение и разгром

— Нет-нет, я придумаю куда. — Он лихорадочно напрягся, вспоминая почти неизвестную ему географию города. — Тебе какое место для встречи больше нравится?

— Мне?

— Ну да, чтоб красиво было.

— Красиво? Ну давай на площади у Фестивальной. Там, где киоск у арки. Знаешь?

— Да, конечно.

— Ну, давай там.

— Хорошо. — Он глубоко вздохнул. — Я принесу тебе самые красивые цветы.

— Классно.

— Значит, в полседьмого, договорились.

— Ну, типа, да.

— Спасибо, Наташа. Я буду ждать. До встречи.

— Пока.

Как-то неожиданно кокетливо, на взлете голоса произнеся это, она повесила трубку. Он повесил трубку вслед за ней. На секунду ощутив блаженно-приподнятое опустошение, он несколько мгновений сидел без движения. Очнувшись, он посмотрел на стрелки будильника, весь разговор продолжался пять минут. Машинально он вычел время на будильнике из времени свидания. Шесть часов. Впереди было то же необозримое пустое пространство. Попытавшись прикинуть, что ему делать со всем этим, и ничего не найдя, он помедлил еще мгновенье. Поднявшись с дивана и машинально взглянув в окно, он пошел к дежурной по этажу договориться о продлении аренды будильника и заодно узнать, что собой представляет и где находится только что назначенная для встречи Фестивальная. Получив согласие и примерно поняв из ее объяснений, какие киоск и арка только что имелись в виду, он вернулся к себе, машинально заметив, что потратил еще пять минут.

Следующие несколько часов, кружа по комнате, садясь, поднимаясь и снова садясь, о чем-то думая и вспоминая, бессмысленно глядя в телевизор, берясь за Дельбрюка и отбрасывая его, он проволок себя через казавшееся бесконечным время, в какой-то момент сам удивившись, что стрелки уже показывают начало шестого. Быстро спустившись на улицу, купив цветы, он поймал машину; за несколько минут доехав до Фестивальной, выйдя у площади, сразу увидев арку, ведущую во внутренний двор старого, пятидесятых годов жилого дома, и стеклянный павильон рядом с ней, он вышел к улице.

Пройдя несколько раз взад-вперед мимо пролетавших машин, вернувшись, он встал у киоска, оглядывая площадь, пытаясь понять, откуда она могла бы появиться. Старые тревоги поднялись в нем, на случай, если она придет отчужденная или в плохом настроении, он обдумывал, какие смешные истории сразу рассказать ей, чтобы отвлечь ее; нигде не видя часов, не улавливая времени, несколько раз обойдя площадь, вернувшись к киоску, подняв глаза, он вдруг увидел, как она приближается к нему. Она шла с дальнего угла площади, со стороны автобусной остановки. Двинувшись навстречу ей, приблизившись и увидев ее лучше, с поднимающейся внутри радостью он смотрел на нее по мере того, как она становилась ближе. Все его страхи и опасения показались ему просто глупыми. Она была как нарядное солнышко. На ней было яркое красное платье и туфли на высоком каблуке, но какие-то другие, не те, что позавчера, это были туфли явно новые и те, которые надевались очень редко, туфли для специального случая. Волосы ее были завиты и уложены, губы горели помадой, солнце отражалось от лака на ногтях. Что-то вздрогнуло и обрушилось в нем, он понял, что, предвидя его сегодняшний звонок и эту встречу, она заранее подготовилась к ней, она все продумала еще с утра и надела лучшее, что у нее было. Развеселенная произведенным эффектом, подойдя, она задорно-весело взглянула на него:

— Давно ждешь?

— Нет, недавно.

Взяв от него цветы, она быстро оглядела их:

— Классные.

Не глядя вокруг, они пошли вместе. Уже понимая причину ее настроения, он быстро повернулся к ней:

— Ты уже выпила что-нибудь?

— «Водку-лимон».

Он восхищенно посмотрел на нее:

— Ты как солнце.

— Надо же как-то развлекаться бедной девочке. — Быстрым движением поправив завившийся локон, она весело посмотрела на свое отражение в витрине киоска. — Бывают миленькие женщины.

Замедлив шаг, она быстро оглянулась:

— Давай где-нибудь здесь пока присядем. Я на каблуках, сегодня по этажам набегалась.

— Курить тебе купить?

— Купи. Купи «водку-лимон» и зажигалку. Затрахалась уже, у меня все на работе зажигалки пи…т. Только «водку-лимон» купи в желтых банках, не в синих.

— А в синих чего?

Она быстро махнула рукой:

— Х…ня. Купи сразу две.

Купив все в павильоне, он сел на скамейку рядом с ней. Взяв у него банку, она весело оглядела его.

— Ну — рассказывай.

— Да у меня все нормально. А у тебя?

— Да ничего, только с базой затрахали. Мебели много пришло, надо в компьютер заносить, только внесу, сразу новые накладные приносят. А потом их еще обратно относить. Весь день как белочка.

— Устала?

— Да нет, фигня. К концу дня расслабилась, с девчонками немножко накатили.

Заговорщически блеснув глазами, она посмотрела на него:

— Платье это надела, первый раз за два года, наверно, шагу ступить было нельзя.

— А чего?

— Из других отделов прибегали смотреть.

— Мужчины?

— Понятное дело. Я его купила два года назад, просто в магазине увидела, оно на прилавке лежало, может, смотрел кто. Купила, а у него длина — до колена, а мне либо длинные идут, либо до середины бедра. И потом — на работу его не наденешь, куда-нибудь потусоваться — так это нечасто бывает, отпуска у меня уже два года не было. Ну, я вчера пришла, достала, так прикидывала, так, ладно, думаю, укорочу. Обрезала до середины бедра, за машинку села, застрочила, утром надела, в зеркало посмотрела на себя — пипец. Я за последние полтора года в весе прибавила, ляжки жирные стали, даже сиськи вроде увеличились, смотрю на себя в зеркало — платье красное, я из него вываливаюсь, как шлюха какая-нибудь, ни хрена себе, думаю. — Она подумала. — Ну, то есть выгляжу, конечно, классно, но вроде не так было задумано. Я низ распорола, там запас был, пару сантиметров выпустила, ну и колготки надела, но на работе все равно все ох…ли, — она увлеченно хихикнула. — У меня на работе все мужики хотят меня трахнуть. Я обычно длинные юбки ношу. Как-то год назад карнизы для штор прибивали, я на стол залезла, а солнце через юбку просвечивает, наши там как дети обрадовались, классно, говорят, выходит, мы и ноги твои увидим. Я говорю: чего мучиться, я вам и так покажу. А сегодня вообще все как на спектакль ломились, посмотреть, в каком Наташа платье. Я там в базу ведомость заносила, идите, говорю, все на х…, дайте работать. Вообще платье классное, я его еще когда на студии работала, купила, тогда денег больше было, в последние два года как-то не получалось классные вещи себе покупать, а так хотелось.

— А когда на студии работала, тебе хватало?

— Как тебе сказать… — Она задумалась. — Так, чтобы совсем зашибись, такого, конечно, не было, но я ж тогда и дворником зарплату получала, правда, х…вую, но я еще на трех студиях работала и на дом работу брала, так что, в принципе, за что ни возьмись, все хватало. — Она серьезно посмотрела на него. — Я всю жизнь работала, я после восемнадцати у матери с отцом ни копейки не взяла, у меня это как-то чуть ли не с детства, что я всегда могу себя обеспечить. Потому студийной работы жалко, то есть и работа сама по себе классная была, но главное, я чувствовала, что сама себя обеспечиваю и ни от кого не завишу.

Понимая ее, он улыбнулся ей:

— А на что тратила?

Она хихикнула:

— На что тратила? На самом-то деле деньги все равно меж пальцев уходили. Но, с одной стороны, самой-то мне хватало, на еду и все такое, плюс еще двух мужиков кормила, там у нас в квартире… — она, блеснув глазами, махнула рукой. — Ну это ладно. Ну и одеться, конечно, — в общем, нормально было все. — Она задумалась. — Я тогда еще бельем увлекалась, всякие там боди, комбидресы, ну и все такое, я тогда худенькая была, ну, то есть не совсем худенькая, конечно, но не такая, как сейчас.

— Тебе идет.

— Я знаю. Я сейчас на фотографии свои старые смотрю, так смешно смотреть на них, так прикольно, что я такой была. — Она, на секунду задумавшись, широко раскрытыми глазами посмотрела на него. — И вообще, сама меняешься. У меня месяца полтора назад было — как раз мать ко мне приезжала, мы там с ней сидим на кухне, чай пьем, я ей показываю, где я какие цветочки посадила, вообще как у меня теперь классно, вдруг подъезжает к подъезду «Ауди» — я из окна вижу, — выходят оттуда четверо мужиков и мне в дверь звонят. Ну, я открываю, они говорят: «А мы за вами». Я говорю: это, типа, как, вы кто? А они говорят: «Разве вы не помните нас? Вы ж нам сами свой адрес дали. Помните, мы с вами в электричке ехали, вы нас бананами кормили, песни нам пели и приглашали в гости к себе?» А я ни хрена не помню, может, пьяная была, возвращалась откуда-нибудь, а они меня приглашают вместе с собой в сауну ехать. Я говорю, типа, спасибо, не надо, все такое, хорошо, мать дома была, в общем, уехали они, а я так думаю — это сейчас, а года полтора назад я, может, взяла бы и поехала, — она увлеченно и открыто посмотрела на него. — И сестра, если б сейчас на моем месте была, тоже запросто поехать бы могла. Поэтому я и волнуюсь за нее.