Чингиз Абдуллаев - Всегда вчерашнее завтра
— Конечно. Только один человек мог оставить такую прекрасную женщину ради важного разговора. И только один человек мог найти меня, сумев выстроить цепочку от убитого Лозинского ко мне в Ниццу. Вы ведь Дронго. Это правда?
— Да.
— Вот мы и встретились. — Савельев смотрел ему в глаза. — Я рад видеть самого лучшего аналитика в мире, о котором ходит столько легенд.
— Я не думал, что так знаменит, — мрачно признался Дронго.
— Не скромничайте. Любой профессионал в разведке что-нибудь да слышал о таком человеке, как вы. На ваших разработках, по-моему, даже учат молодых офицеров во многих разведшколах мира. Ваши операции препарируют и анализируют, а ваше нестандартное мышление уже давно изучается в закрытых институтах разведки. Вы ведь все это знаете.
В зал ворвался Маир, он явно искал Дронго.
— Извините, — поднялся Дронго, — сейчас я вернусь.
Дронго подошел к Маиру.
— Целуй мне ноги, негодяй, — торжествующе заявил Маир. — Она прекрасная женщина, настоящая леди. Я ей объяснил, что у тебя важное свидание с человеком, которого ты искал много лет. Сказал, что мы живем в «Негреско». Ты знаешь, где она остановилась?
— Знаю, — кивнул Дронго, — там же, где и мы.
— Господи, но это ты каким образом вычислил?
— Она мне просто об этом сказала, — признался Дронго.
— Тогда понятно. В общем, она приняла мои оправдания и даже, кажется, простила тебя. На прощание она поинтересовалась, в каких номерах мы живем.
Целуй мне ноги, мерзавец! Ты чуть не упустил такую женщину!
Как щедрый и благожелательный человек, Маир любил, чтобы окружающим его друзьям было так же хорошо, как и ему самому. Поэтому, не надеясь сам на успех, он просто догнал женщину перед выходом и заступился за своего товарища.
— Спасибо, — устало сказал Дронго. И вернулся к находившимся в казино бывшим офицерам КГБ.
— Надеюсь, ваш знакомый не работал раньше по линии нашего ведомства? — противным голосом спросил Савельев, поднимаясь с дивана.
— Нет, — ответил Дронго, — он здесь уже две недели. Мы встретили его совершенно случайно.
— Придется поверить вам, — чуть улыбнулся Савельев. Вернее, улыбнулись его губы. Глаза оставались бесстрастными и внимательными.
— Когда мы увидимся снова? — на всякий случай спросил Дронго, поняв, что Савельев собирается уходить.
— Мы увидимся завтра, в час дня. Мы уже обо всем договорились, — кивнул он на своего бывшего сотрудника. — Думаю, вы должны все решить для себя сами. Тем более что обычно так и поступаете и у вас получается это достаточно эффективно.
Дронго мрачно взглянул на Савельева.
— Это вызов?
— Пока только предложение, — холодно сказал на прощание Савельев и, кивнув, вышел из зала.
— У нас неприятности, — выдавил Потапчук, когда полковник покинул казино, — кроме нас, у него есть еще другие клиенты. И теперь они решают, кому именно отдать документы.
Глава 30
Они возвращались втроем. Идти было недалеко, отель «Негреско» располагался в пяти минутах ходьбы от казино. Но они двигались медленнее обычного и, перейдя дорогу, оказались на набережной.
— Может, вы мне все-таки что-нибудь объясните? — в который раз попросил Маир.
— Напрасно ты так нервничаешь, — заметил Дронго, — пока нет ничего страшного. Просто мы хотим еще раз встретиться с этим человеком и узнать у него, сколько стоят документы.
— Он сказал, что их хотят приобрести еще двое покупателей, — напомнил Потапчук.
— Вы ему верите?
— Вообще-то он мастер блефовать. Но на этот раз, по-моему, не врет. Он дал адреса этих покупателей. Это по-настоящему серьезные претенденты.
— Какие адреса?
— В «Холлидей Инн» живет представитель английской разведки, а в «Меридиане» остановился сотрудник российской разведки. Он дал и их телефоны, мы можем проверить.
— Сукин сын, — разозлился Дронго, — это тоже своеобразный блеф. Он ведь понимает, что мы обязательно проверим. И наверняка даст им наш адрес, чтобы и они убедились в наличии еще одного потенциального покупателя. И тогда все мы начнем автоматически взвинчивать цены, стараясь перехватить документы друг у друга.
— Выиграть соревнование у английской и российской разведок? — недоверчиво спросил Потапчук, — Это невозможно. Мы ничего не сумеем сделать с нашими жалкими деньгами. Триста тысяч явно недостаточная сумма.
— О чем вы говорите? — оживленно спросил Маир. — Кажется, о деньгах? Лучше спросите меня, что нужно делать в таких случаях.
— И что нужно делать в таких случаях? — иронически спросил Дронго.
— А бумаги, которые он продает, вам действительно нужны?
— Лично нам нет. Но мы хотим их перепродать, — ответил Потапчук.
Дронго не стал возражать.
— Тогда все в порядке, — обрадовался Маир. — Заставьте конкурентов биться друг с другом. А потом, в решающий момент, просто перебейте цену, возьмите документы и предложите их другому конкуренту.
— У тебя широкие рыночные взгляды, — улыбнулся Дронго, — только ты не учел одного обстоятельства.
— Какого? — насторожился Маир.
— Речь идет не об обычной сделке. Проигравшие никогда не согласятся уступить победителю. А разборки в таком деле редко кончаются малой кровью.
— Так важны эти бумаги? — изумился Маир.
— Как видишь. Поэтому твой совет играть на повышение акций несколько опрометчив. Мы можем попасть в очень неприятную переделку. Если обе разведки решат, что церемониться больше не стоит, они вышлют в Ниццу своих «ликвидаторов».
— Кого? — не понял Маир.
— Своих палачей. Которые без лишнего шума уберут нас троих, — пояснил Дронго.
— А почему троих? — удивился Маир. — При чем тут я? Меня не касаются ваши разборки.
— Они касаются всех нас, — возразил Дронго, — теперь и ты с нами в одной упряжке. Я же тебе говорил, что ходить рядом со мной опасно.
— Зато как прибыльно, — засмеялся Маир, — полно красивых женщин, и можно заработать целую кучу денег. Это совсем неплохо.
— Мне нравится твое постоянство, — заметил Дронго. — Тем не менее я бы очень обрадовался, если бы ты сейчас находился за тысячу километров отсюда. Это и в твоих, и в моих личных интересах.
— Ты советуешь мне уехать? — удивился Маир.
— И как можно быстрее, — очень серьезно сказал Дронго. — Начинается непростая игра, и в такой ситуации с потерями не очень считаются.
— Именно поэтому я останусь с тобой как твой друг, — заявил Маир, — в конце концов, я не могу оставить тебя здесь одного.
— По-моему, он ненормальный, — вымолвил Потапчук, глядя на Маира. — Тебе говорят: уезжай — значит, уезжай. А то ведь навсегда можешь в этой земле остаться.
— А ты меня не пугай, — разозлился Маир, — это мой друг, и я не желаю покидать его.
— Он идиот, — махнул рукой Потапчук, — по-моему, нам лучше от него избавиться.
— У нас свои понятия о дружбе, — возразил Дронго. — Идемте в отель и обсудим возможные варианты наших действий.
Они вернулись в отель, получили ключи и решили еще раз обговорить ситуацию. Маир, понимая, что его присутствие уже не может помешать, пожелал обоим спокойной ночи.
— Поздравляю тебя с двойным выигрышем, — сказал он на прощание.
— Почему с двойным? — не понял Дронго.
— Карты и женщины. Лучшей комбинации в мире просто не существует, — подмигнул Маир на прощание и вошел в лифт.
Дронго и Потапчук прошли в большой парадный зал и устроились за одним из столиков. С огромных картин, висевших по разные стороны от входа, на них смотрели император Наполеон III и его супруга. Сидя здесь в прохладной тишине аристократического зала и слушая тихую фортепьянную музыку, они беседовали.
— Каким вы его нашли? — спросил Дронго.
— Такой же, — вздохнул Потапчук, — клыки на месте.
— Ясно. Тогда давайте решать, что нам предпринять.
— Он просто так ничего не говорит. Раз сказал о других — значит, что-то задумал. Вы же знаете его кличку. Иезуит был лучшим стратегом в подобных вопросах. Он умел просчитывать варианты. Это его конек.
— Уже понял, — кивнул Дронго. — И что, вы думаете, могло случиться?
— Понятия не имею. Но он явно чувствовал себя не в своей тарелке. Какой-то нервный, дергающийся. Я его таким не знал. Мне даже показалось, что он немного не в себе. Говорил каким-то глухим, отрешенным голосом. И с непонятной ненавистью смотрел на всех окружающих.
— Можно подумать, раньше он смотрел на людей с любовью, — заметил Дронго.
— Нет. Он никогда не был ангелом. Но он не умел ненавидеть. Я помню, как он убивал одного из водителей, которые везли нас с документами в Белоруссию. Он оставался абсолютно спокоен. Понимаете, он убивал без ненависти в глазах. А сейчас у него в глазах ожесточение и ненависть. Это меня пугает. Нет, полковник очень изменился. Может, ему пришлось нелегко и он просто хочет отомстить? Или он нуждался все эти годы?
