Чингиз Абдуллаев - Всегда вчерашнее завтра
Он с большим интересом посмотрел на нее. Потом, чуть улыбнувшись, сказал:
— Кажется, мой друг не сумел вас заинтересовать.
Она покачала головой.
— Он плохо играет. У вас это получается гораздо интереснее.
— Спасибо, — кивнул Дронго.
Даже разговаривая с прекрасной незнакомкой, он продолжал следить за Савельевым и Потапчуком. Женщина между тем поставила на цифру «три», а он на цифру «десять». Выпало двадцать пять. Во второй раз они поставили на восемь и тридцать два. Выпало семнадцать. В третий раз у них получилось одинаково на двадцать два. Причем Дронго ставил следом за дамой, и лишь когда она подвинула свои жетоны на двадцать два, он двинул их туда же. Но выпало двадцать три.
— Нам не очень везет в рулетку, — улыбнулась она.
— Давайте поставим на семерку, — предложил Дронго, — попробуем это число.
— Почему семерка? — не поняла женщина.
— Просто мое любимое число — семь.
Она согласно кивнула, и они передвинули свои жетоны на семерку. Шарик крутился долго и выпал на четырнадцать.
— Не повезло, — усмехнулась она.
Он упрямо подвинул новые жетоны на семерку. Она, не колеблясь, подвинула туда же свои. И снова выпала другая цифра. На этот раз «зеро» — ноль.
— Нам, кажется, все-таки не везет, — констатировала она без сожаления.
К ним подошел Маир.
— Что-нибудь выиграли или только проигрываете? — осведомился он деловито.
Как хороший товарищ, он не стал возобновлять попыток знакомства, увидев, что у его друга налаживается прочный контакт с незнакомкой, и тактично отошел, даже не дожидаясь ответа.
— Опять на семерку? — спросила она.
Дронго боялся признаться, что его сильно задела вызывающая красота женщины, одетой в длинное черное платье, чуть закрывающее плечи и грудь. Он неплохо разбирался в подобных тонкостях и по достоинству оценил и ее простой наряд, стоивший не меньше нескольких тысяч долларов, и ее сумочку от Живанши, и ее ненавязчивую косметику, и, конечно, ее обувь, собственно, сразу отличающую любого богатого человека от очень богатого и выскочку от аристократа. На ней были черные туфли от Лагерфельда на высоких каблуках. Характерный знак Карла Лагерфельда невозможно спутать ни с чем.
Женщина также не оставила без внимания его одежду. Он не принадлежал ни к богатым, ни к очень богатым людям, предпочитая тратить все свои гонорары на путешествия. Но в Париже он всегда успевал забежать на авеню Монтеня и купить исключительно дорогие номерные галстуки из эксклюзивных коллекций самых известных дизайнеров. Раньше он предпочитал галстуки только «Монсеньор Кристиан Диор», отдавая предпочтение и парфюмам этой фирмы. В последние годы он иногда позволял себе покупать «Кензо» и «Живанши». Особенно ему нравились галстуки «от кутюр» маэстро Живанши, которые поражали своими невероятными сочетаниями.
Галстуки «Кензо», которые он тщательно подбирал, таили какой-то вызов, агрессивную сексуальность и интеллект, что ему так нравилось в коллекциях Кристиана Диора.
Галстуки были его страстью, его коллекционным украшением. Ремни он приобретал от известной западногерманской фирмы с собственными инициалами на коже, совпадавшими с инициалами самого Дронго. И только в обуви он оставался консерватором, предпочитая «Балли» всем остальным фирмам за их невероятное качество и долговечность.
— Давайте на максимальный выигрыш, — предложил Дронго, подвинув все свои жетоны на цифру «семь». Она, не раздумывая, снова последовала его примеру. У крупье вспыхнули глаза, и он запустил свой шарик.
На этот раз они ждали долго, почти тридцать секунд. И наконец с характерным стуком шарик упал на цифру «семь». Все оживленно зашумели, заметив, какая сумма стояла на этой цифре. Крупье подвинул к ним большую кучу жетонов, состоящую из нескольких столбиков.
— Вы выиграли, месье, — сухо сказал он, — вы выиграли, мадам.
Дронго швырнул обратно несколько жетонов. Незнакомка последовала его примеру.
— Теперь нужно сразу уходить, — сказал она, — иначе мы все проиграем.
Интересно, сколько мы выиграли?
— По-моему, тысяч семь или восемь, — засмеялся Дронго.
— Это благодаря вашей семерке. — Смех у нее оказался мягкий и добрый, какой редко бывает свойствен очень красивым женщинам. Обычно смех красавиц жесткий и неприятный, нечто среднее между насмешкой и издевательским смешком королевы, сознающей свою власть над шутом. У нее был совсем другой смех. И это очень понравилось Дронго. Но ему совсем не понравилось, как шептались в стороне Савельев и Потапчук, бросая в его сторону неприязненные взгляды.
Он вдруг почувствовал на себе удивленный взгляд женщины. И повернулся к ней, вспомнив, что она предложила ему уйти из казино. Уйти отсюда он не мог, а отказывать женщине не хотелось. Он замер, мучительно размышляя, как поступить.
Положение мог спасти только Маир. И он появился, словно почувствовав свою необходимость.
— Вы выиграли, — потрясение смотрел на них Маир, — какие вы молодцы!
Давайте играть еще, у вас сегодня счастливый вечер.
— Нет, — возразил Дронго, — по-моему, достаточно. Вы позволите получить ваш выигрыш? — обратился он к даме.
Она утвердительно кивнула. Дронго собрал жетоны и подошел к кассе, чтобы получить деньги. И тут до него донеслось:
— Твой напарник, кажется, выигрывает, Виктор. Чего он привел сюда такую компанию? Друга своего, эту бабу.
— Она не наша, — прозвучал ответ Потапчука. — А с Другом он встретился случайно. Ты не ответил на мой вопрос…
Дальше Дронго ничего не услышал, его отвлек кассир.
В самом зале казино находилась еще одна касса, располагавшаяся в правой части зала, где разменивали деньги, выдавали жетоны и выплачивали выигрыши победителям. Оказалось, их выигрыш тянул на девять тысяч долларов. Оставив в кассе двести долларов в качестве щедрых чаевых, он вернулся к незнакомке.
— Кажется, мы сегодня с вами действительно выиграли, — заметил Дронго, передавая женщине пять тысяч.
— Спасибо, — она протянула руку за деньгами, — давайте их поставим еще раз на семерку.
— Больше не выиграем. — Дронго отрицательно покачал головой. — Обычно я точно чувствую такие вещи.
— Ну, тогда закончим игру. — Она сразу согласилась и убрала деньги в сумочку.
Он все тянул время, надеясь, что Потапчук и Савельев прекратят наконец свой разговор. Но «иезуит», словно почувствовав то двусмысленное положение, в которое попал Дронго, специально тянул время, продолжая беседу. Дронго прождал минуту, женщина терпеливо смотрела в его сторону. Заставлять даму ждать дольше просто неприлично. Но и оставить Потапчука одного тоже нельзя.
— Вы разрешите проводить вас до отеля? — спросил Дронго.
— Да, конечно, — кивнула она, — я живу недалеко, в «Негреско».
Конечно, она устроилась, как и они, в самом знаменитом отеле в этой части побережья Франции. Здесь останавливались Чарли Чаплин и Пабло Пикассо, Сальвадор Дали и Коко Шанель, снимали сюит на двоих влюбленные Ричард Бартон и Элизабет Тейлор. Перечисление всех блистательных клиентов, когда-либо живших в «Негреско», могло стать своего рода галереей знаменитостей.
— Вас проводит мой друг, — наконец решился Дронго.
Он просто не мог уйти отсюда, оставив Маира с двумя профессионалами КГБ.
Ему было необходимо поговорить с Савельевым.
Она повернулась и посмотрела ему в глаза. Ему стало грустно и стыдно, словно он только что совершил самый подлый поступок в своей жизни.
— Спасибо, — отрывисто сказала женщина, — я не нуждаюсь в провожатых. Я вызову такси.
Резко повернувшись, она пошла к выходу. Он чувствовал себя так, словно она дала ему пощечину. К нему подскочил Маир.
— Ты ее отпускаешь? — закричал он в гневе.
— У нас важный разговор, — горько сказал Дронго.
— Идиот, — громко сказал Маир, так громко, что на него обернулось ползала, — быстрее догони ее.
— Нет, — Дронго повернулся к дверям спиной, — у меня серьезное дело.
— Ты никогда не будешь нормальным человеком! — крикнул уже на ходу Маир, выскакивая из игорного зала.
Дронго подошел к Савельеву и Потапчуку. Кивнул обоим, усаживаясь рядом.
— Познакомьтесь, — предложил Потапчук, — это мой напарник, о котором я вам говорил. А это Игнат Савельев.
Дронго мрачно кивнул, не протягивая руки. Савельев с интересом посмотрел на него.
— Я думал, вы к нам не подойдете. Рядом с вами стояла такая красивая женщина. Не стоило менять ее на двух старых коней. И, по-моему, вы даже выиграли большую сумму благодаря знакомству с этой леди.
— Может быть, — сухо сказал Дронго, — но я посчитал, что наш разговор важнее.
— Конечно. Только один человек мог оставить такую прекрасную женщину ради важного разговора. И только один человек мог найти меня, сумев выстроить цепочку от убитого Лозинского ко мне в Ниццу. Вы ведь Дронго. Это правда?
