Лен Дейтон - Секретное досье
Из заднего помещения шел запах кипяченых носков, и к человеку, которого я из себя изображал, обратился старый хрыч с бакенбардами, державший в руках пухлый конверт из коричневой бумаги.
Я вскрыл его немедленно, так как у них почти не осталось любопытства, у людей, работавших в этих магазинах. Внутри, я знал, находился новый ключ от замка «Чабб», паспорт гражданина Соединенного Королевства, американский паспорт (с прикрепленной к нему карточкой социального страхования на то же имя) и паспорт сотрудника секретариата ООН. В каждый из них были засунуты международные водительские права, несколько банкнот и использованные конверты на то же имя, что и данный паспорт. Также там находились чековые книжки Королевского банка Канады, «Чейз Манхэттен банка», «Вестминстер банка» и токийского «Дай-Ичи банка», маленькая коричневая квитанция из ломбарда, двадцать старых десятишиллинговых банкнот, сложенный новый конверт из коричневой бумаги и плохо сработанное фальшивое удостоверение сотрудника городской полиции.
Я положил ключ, расписку, полицейское удостоверение и деньги в карман, а остальные предметы — в новый конверт из коричневой бумаги. Прошел по улице и отослал конверт назад на тот же адрес. Такси доставило меня к банку в Сити, и в сопровождении главного клерка я вошел в банковское хранилище. Ключ подошел к замку депозитного сейфа. Я достал оттуда несколько пятифунтовых банкнот. К этому времени клерк тактично удалился. Из-под банкнот я извлек тяжелую картонную коробку и ногтем большого пальца сломал восковую печать. Делом секунды было сунуть автоматический «кольт» 32-го калибра в один карман и две запасные обоймы — в другой.
— Хороший день, сэр, — сказал клерк, когда я уходил.
— Да, немного прояснилось, — ответил я.
Ломбард находился рядом с Гарднерз-корнер. Я заплатил 11 фунтов 13 шиллингов 9 пенсов и обменял залоговую квитанцию на холщовую дорожную сумку. Внутри лежали темно-зеленый фланелевый костюм, хлопчатобумажные брюки, две темные рубашки и шесть белых, яркий полосатый пиджак, галстуки, носки, нижнее белье, черные туфли и парусиновые. В боковых отделениях нашлись бритва, крем для бритья, лезвия, расческа, прессованные финики, пластиковый дождевик, складной нож, призматический компас и пачка носовых платков «Клинекс». В подкладке костюма были зашиты банкнота в 100 новых франков, пятифунтовая банкнота и банкнота в 100 немецких марок, а в небольших подплечниках — еще один ключ от еще одного депозитного сейфа. Это тоже страховой полис шпиона.
Я поселился в гостинице рядом с Бедфорд-сквер, затем встретился с Чарли в «Фортс» на Тотнем-Корт-роуд. Чарли, как обычно, пришел с точностью до секунды: 12.07 (попросить о встрече ровно в какой-то час или в полчаса — значит напрашиваться на неприятности). Я вернул Чарли его плащ, достав из кармана свой собственный пластиковый.
— Ваш ключ я оставил в своем номере в гостинице, — сказал я Чарли.
— Да-с? — спросила девица за стойкой.
Мы заказали кофе и сандвичи, и Чарли надел плащ.
— Только что начал накрапывать дождь, — сообщил он.
— Какая жалость, — откликнулся я, — казалось, день будет погожим.
Мы принялись за сандвичи.
— Можешь пойти ко мне, оставишь ключ на полке, потому что я должен вернуться к двум часам, — сказал Чарли. Я расплатился за еду, и он поблагодарил меня. — Береги себя. Я привык, что ты время от времени заглядываешь ко мне.
Перед уходом Чарли три раза повторил мне, что я должен связаться с ним, если мне понадобится какая-нибудь помощь. Естественно, меня так и подмывало пользоваться помощью Чарли. Он был слишком стар для безрассудной храбрости, слишком информирован, чтобы болтать лишнее, и слишком сдержан, чтобы проявлять любопытство, но слишком охотно позволял эксплуатировать себя.
Расставшись с Чарли, я отправился из «Фортс» в черное, закопченное здание на Шафтсбери-авеню. Черные рельефные буквы на двери сообщали, что здесь находится «Всемирное детективное агентство Уотермана». Внутри меня встретил взглядом худой детектив в лоснящемся черном костюме, похожий на персонажа с фотографии по делу о разводе. Он доставал спичкой комочек серы из уха. По его мнению, мне следовало постучать; если бы он не опасался за свои доходы, то, возможно, указал бы мне на это. А так он снял котелок и сказал:
— Чем могу служить?
Ему не понравилось и то, что я сел, не дожидаясь приглашения. Я сказал, что дома у меня сложилась непростая ситуация.
— В самом деле, сэр? Сожалею, — проговорил он таким тоном, будто никогда раньше не встречал человека, у которого дома сложилась непростая ситуация.
Я дал ему массу сведений о своей жене и другом человеке, и на протяжении всего моего рассказа он охал и вздыхал. Не думаю, что мир будет нарушен, сказал я, но не мог бы он подстраховать меня? Мы сошлись на гонораре в восемь гиней, что было весьма недешево. Данный персонаж грудью пошел бы на танковую дивизию СС за пятерку. Теперь, окончательно решив не привлекать Чарли, я почувствовал себя лучше и в его квартиру в Блумсбери попал в тот день только к пяти вечера. Мне хотелось поговорить с ним, прежде чем он уйдет в клуб «Тин-Тэк», где на полставки подрабатывал барменом, и вернуть ключ.
К дому, где жил Чарли, я прибыл в 17.10. Вошел через парадную дверь. Дневной свет, скудно сочившийся сквозь зеленое стекло окошка на черной лестнице, окрасил в насыщенный изумрудный цвет траченный молью ковер на ступеньках. Пахло здесь темными углами, велосипедами в холле и вчерашней кошачьей едой. Подъем к расположенной на верхнем этаже квартире Чарли напоминал всплытие ныряльщика, когда тот медленно приближается к освещенной дневным светом поверхности. Только за две ступеньки до первой лестничной площадки, там, где разболтался прут, прижимавший ковер, я услышал этот звук. Я остановился и, не дыша, секунду или две прислушивался. Теперь я знаю, что мне следовало развернуться и покинуть дом, я знал это и тогда. Но я не ушел. Я продолжил подъем по лестнице навстречу женскому плачу.
Квартира была перевернута вверх дном; одежда, книги, разбитые тарелки — жилье Чарли напоминало поле боя. На лестничной площадке стояли старомодный холодильник размером не больше портативного радиоприемника, газовая плита, раковина и лежало тело Чарли. Он казался обмякшим и расслабленным, какими бывают только мертвые предметы. Наклонившись к нему, я увидел белый фарфоровый кофейник, разлетевшийся на тысячу осколков, и свежий сухой кофе скрипел у меня под ногами. В гостиной со всех полок были вывернуты на пол книги, и они лежали открытые, обложками вверх, и странным образом напоминали Чарли.
Блестящие пластинки, письма, цветы, латунные украшения и маленькие переносные часы в кожаном чехле были скинуты с секретера, и только фотография Рэджа уцелела. Как можно аккуратнее я вынул у Чарли бумажник, чтобы обеспечить полицию мотивом, а когда выпрямился, встретился взглядом с молодой, нездорового вида женщиной лет тридцати. Лицо у нее было зеленое, как окно внизу, а глаза черные, очень широко открытые и глубоко запавшие. Суставы ее маленькой руки побелели от напряжения, с которым она зажимала себе рот. Мы смотрели друг другу в глаза, наверное, целую минуту. Мне хотелось сказать ей, что хотя я не убивал Чарли, она не должна… ох, да как я вообще мог начать?! Как можно быстрее я припустил вниз по лестнице.
Кто бы ни убил Чарли, охотились они здесь за мной, и когда полиция получит мое описание у всхлипывающей женщины на лестнице, то начнет на меня охоту. Организация Долби была моим единственным контактом, обладавшим достаточной властью, чтобы помочь мне.
На Кембридж-серкус я вскочил в проходивший мимо автобус. Сошел на Пиккадилли, взял такси до «Ритца», а затем пошел по Пиккадилли на восток. Никакой автомобиль не смог бы последовать за мной, не вызвав на дороге сенсацию запрещенным поворотом направо. Для большей надежности я взял другое такси на другой стороне улицы, рядом с клубом «Уайтс», на случай если кто-то вдруг совершил тот поворот, и теперь мчался в противоположном направлении по отношению к любому, кто мог последовать за мной. Шоферу такси я дал адрес компании по прокату автомобилей в Найтсбридже. Было только 17.25.
Не без труда я взял напрокат синий «остин-7», единственную машину с радиоприемником. Я воспользовался правами Чарли, а какие-то конверты, которые я нашел в его бумажнике, «подтвердили» мою личность. Я клял себя за глупость — не взял права из депозитного сейфа. Я решил рискнуть в надежде, что имя Чарли не появится в прессе, пока различные отделы разведки не проверят свои данные, но все равно включил 6-часовые новости. Алжир и новая забастовка докеров. Докерам снова что-то не понравилось. Возможно, они сами. Никаких убийств. Древний «остин-7» передо мной замигал правым поворотником. Водитель брил подмышки. Я поехал прямо, через Патни и вдоль края парка. Он был зеленым и свежим, и влажные деревья искрились в лучах внезапно прорывающегося солнца, которое превращало струи воды, летевшей из-под стремительно вращавшихся колес, в фонтаны жемчужин. Богатые брокеры на белых «ягуарах» и темно-зеленых «бентли» играли в салки и недоумевали, почему я встрял в их частное развлечение.
