Дэвид Игнатиус - Эскорт для предателя
Дядя и тетя встретили его в дверях, расцеловав. Дараб был тучным мужчиной с жиденькими усами и угодливым взглядом. Насрин прекрасно выглядела, несмотря на то что позволила себе располнеть. Ее жизнь протекала в халифате еды. Хозяева усадили его в новенькой прихожей. На мебели все еще были пластиковые чехлы.
— Мы несколько месяцев не виделись с дорогим племянником, — посетовал Дараб. — Куда ты пропал? Похудел просто ужасно. Ты вообще ешь когда-нибудь? Пора тебе жениться.
Карим смутился. Дядя и его домашние утомляли его. Беефарханг, «необразованные». Это самое худшее, что мог сказать о другом человеке добропорядочный иранец. Глупые буржуа, домоседы, питающиеся объедками со стола властьимущих. Одним из негласных партнеров в бизнесе дяди Дараба была семья священнослужителя из Кума. Карим сомневался, чтобы Дараб молился хотя бы раз в году, не говоря уже о том, чтобы делать это пять раз в день, как положено, но он вел себя как все. Как и Карим до недавнего времени. Может ли он осуждать его за такое?
Дядя Дараб похвалил американскую книгу.
— Тебе доверяют, — сказал он Кариму, подмигивая.
— Да, — согласился молодой ученый. — Мне доверяют.
Остается лишь надеяться, что у Дараба не будет неприятностей, если с ним что-то случится. Его дядя — осел, но он не заслужил страданий сверх обычного только из-за желания Карима связаться с кем-то и жить полной жизнью.
— Какой ужас с Хусейном, — сказал Дараб, когда Насрин ушла на кухню. — Почему его вынудили уйти? Он же всем сердцем любил Корпус. Что-то здесь нечисто.
— Да, дядя. Хайф. Очень жаль его. С ним не должны были поступать так.
— Что же он такого сделал? — шепотом спросил Дараб. — Что-то очень нехорошее?
— Нет, — ответил Карим. — Просто связался не с теми людьми. На первый план вышли другие. Хлоп! Вот и все. Его скомпрометировали, чтобы убрать с дороги. Но не думаю, что это правда.
— Ты не пытался помочь ему, Карим? У тебя есть связи, я же знаю.
— Я старался как мог, — ответил молодой человек, опустив взгляд.
Ему было очень неловко. По правде говоря, он ничего не сделал, чтобы выручить своего двоюродного брата. Сам слишком перепугался.
— Да, скажу тебе, и мне пришлось нелегко. Хусейн и мне был хорошим подспорьем. Знал нужных людей. Если у меня возникали проблемы, он помогал решать их. А теперь придется искать другие способы.
Он выжидающе поглядел на Карима.
Так вот в чем дело. Сожаление дяди Дараба по поводу Хусейна — вопрос бизнеса. В действительности его беспокоит то, что он потерял влиятельного помощника, занимающего высокий пост в Корпусе стражей исламской революции.
— Хотел бы я помочь, но ведь, сам знаешь, я на научной работе, — ответил Карим. — Я далек от политики.
— Я бы никогда не стал просить о таком, дорогой. Никогда. Но в бизнесе все не так-то просто. Слишком много людей протягивают руки. Тем не менее пока у нас все в порядке. Открываем новый офис, в Бандар-Аббасе. Слышал об этом? Что бы сказал твой отец, будь он жив? Мальчишка Дараб, младший брат — с новым домом и тремя филиалами. Думаю, согласился бы, что я достиг успеха. Мог бы гордиться мной, упокой Аллах его душу.
— Уверен, отец был бы очень рад, — ответил Карим.
Хотя, по правде говоря, отец до самой своей смерти презирал новых властителей Ирана, необразованных и вульгарных, таких же как дорогой дядюшка Дараб.
Насрин накрыла роскошный стол. Каким-то непостижимым образом за те двадцать — тридцать минут, которые прошли между отправкой эсэмэс и приходом Карима, она ухитрилась приготовить чело-кебаб из бараньего фарша, огромное блюдо риса, исходящее паром, поджарить цыплят с гранатовым соусом фесенджун, грецкими орехами и кардамоном и долму-бадемджун из баклажанов, фаршированных мясом и изюмом. Карим давно не ел так вкусно и, доев, сразу же попросил десерт. Насрин очень обрадовалась и принесла домашних сластей, а также, в знак почтения к дорогому гостю, мороженого «Баскин-Роббинс», но у Карима не осталось сил на него.
После того как они попили кофе, Карим сказал, что готов пойти и поиграть с детьми за компьютером. У Дараба их было двое, Али, которому исполнилось двенадцать, и Азади, шести лет. У дяди Дараба был подключен спутниковый Интернет с очень хорошей скоростью доступа. Карим отлично знал это, поскольку сам настраивал его. Сев за компьютер с Али и Азади, он немного поиграл с ними, зайдя на один из детских порталов Ирана, но дети довольно быстро устали и улеглись в комнате прямо на полу. Насрин занялась мытьем посуды, а Дараб в прихожей разговаривал по телефону.
Времени у Карима было немного. Тетя и дядя скоро придут, чтобы укладывать детей спать. Он подумал насчет того, чтобы проверить почтовый ящик [email protected], но решил, что это слишком опасно. Это та карта, с которой он начал партию. Потом они перешли на другой сервер. Найдя в настройках адрес аккаунта на gmail, он нажал кнопку входа, а когда перед ним появилось окно авторизации, набрал имя пользователя и пароль, чтобы открыть почтовый ящик iranmetalworks, созданный им еще летом.
Сердце билось как бешеное. «Страх — твой друг, — напомнил он себе. — Живи внутри его, перебирайся через него, будто через стену». Почтовый ящик на gmail должен быть безопасен. Почему бы и нет? Миллионы иранцев заводят бесплатные почтовые ящики на Yahoo, Gmail и MSN. Власти просто не в состоянии следить за ними и, насколько Кариму было известно, даже не пытаются. И все равно он задержал палец над клавишей ввода, прежде чем проникнуть в мир тайн. Небольшая задержка. Сигнал проделал свой путь по проводам, оптическим волокнам и радиоканалам, этим нервам Всемирной сети. Вечером в пятницу системы были загружены и работали не слишком быстро. Люди пришли домой, принялись проверять электронную почту, играть с детьми на специальных порталах, загружать музыку, смотреть порносайты. Прошло, наверное, больше минуты. У Карима на лбу выступил пот. И тут на экране появилось новое изображение, интерфейс работы с персональным почтовым ящиком. Молодой ученый вошел в раздел неотправленных сообщений. Вот оно.
Мы работаем над организацией отпуска. Скоро пришлем Вам билеты. Берегитесь холодов. Опасайтесь микробов и чаще мойте руки.
Дважды прочтя текст, Карим удалил его. Его охватил восторг. Словно некий источник энергии, находящийся далеко-далеко, наполнил его силой. Закрыв страницу с почтовым ящиком, он набрал адрес популярного в стране сайта, принадлежащего консервативной газете «Кайхан», чтобы замести следы. Молодой ученый принялся читать статью о махдизме.[23] Спустя пару минут в комнату вошла Насрин, напевая колыбельную на фарси. Выключив компьютер, Карим помог тете уложить детей в постели.
Дядя Дараб предложил Кариму подбросить его в Юсеф-Абад на машине и слегка обиделся, когда племянник ответил отказом. Извиняясь, молодой ученый объяснил, что после такого плотного и вкусного ужина ему надо пройтись пешком. Насрин такой подход понравился, и она расцеловала его на прощание.
Карим Молави покидал дом в Садегиех в полнейшем изумлении. Где-то на противоположном конце пруда, в который он кинул камешек, есть некая сила, могущественная и милосердная. Там услышали его мольбу, его поняли. Там найдут способ вытащить его отсюда, несмотря на то что у него нет паспорта, он не может путешествовать так, как обычные люди, и, возможно, за ним следят. Его друзья столь могущественны. Ему просто нужно остаться там, где он есть, и к нему придут. А пока надо избегать слежки. Беречься микробов. Выжить.
Он прошел несколько километров вдоль края парка Пардизан. На некоторых аллеях и аттракционах еще горели фонари. Они мерцали, приглашая, обещая успокоение. Расходились немногочисленные отдыхающие. Этим осенним вечером даже длинная игла телевышки в парке Наср, которая, как считал Карим, изуродовала всю перспективу в Тегеране, выглядела какой-то безобидной. Чувство одиночества оставило его. За ним придут, чтобы забрать отсюда.
Остановив такси, молодой ученый сказал водителю, что ему нужно в Юсеф-Абад, домой. Когда они свернули со скоростной трассы «Курдистан», водитель заблудился, и Кариму пришлось показывать ему дорогу, каждый поворот, пока они не очутились на улице Яздани. Из осторожности Карим вышел за квартал от дома и отправился пешком, все так же пребывая в восторженном состоянии, но затем напомнил себе, что теперь надо проявлять особенную осторожность. Самое опасное впереди. «Нафазат аз яех гарм дармияд», — повторил он про себя персидскую поговорку. «Ты дышишь тем, что тебе дорого». Другими словами, не надо излишнего оптимизма. Скоро он опять почувствует пронизывающий холод. Надо ждать. За ним придут. Закрыв дверь на ключ, он некоторое время сидел на диване, не зажигая свет.
Глава 24
Вашингтон
Для тех, кто знал о нависшей угрозе конфликта с Ираном, Вашингтон теперь выглядел так же, как в марте две тысячи третьего, в тот месяц, когда Америка вторглась в Ирак. В этом городе никто не хотел иметь репутацию человека, узнающего все в последнюю очередь, поэтому многие люди, и в правительстве, и вне его, внезапно поверили в то, что США собираются напасть на Исламскую республику. Кивки, подмигивания, фразы, сообщения по каналам связи. На брифингах в Белом доме, Пентагоне и госдепартаменте раз за разом задавали вопросы насчет возможности ударов по ядерным объектам Ирана. Официальные лица отказывались от комментариев, но ведь когда-нибудь им придется заговорить? Журналисты приставали с расспросами к представителям правительства, требуя четкого ответа, нет ли тут какого-то секретного плана. Получив категорический отказ, они сделали вывод, что чиновники скрывают что-то серьезное. Аналитики принялись выпускать доклад за докладом, беря в помощники ищеек из числа отставных военных, которые делились своими предположениями насчет того, какие цели надо атаковать в Иране, если дойдет до этого.
