Дэвид Игнатиус - Банк страха
Пинта кивнул. В его глазах стояли слезы. Он сделал несколько шагов и остановился в коридоре напротив двери Хофмана.
— Идите же! — повторил Хофман. — Давайте! — Он закрыл дверь, но потом опять приоткрыл ее, чтобы удостовериться, что Пинта последовал его инструкциям. Маленький человечек скрылся в лестничном проеме.
Хофман снова подошел к окну и увидел, что эти двое по-прежнему стоят у кирпичного дома напротив, молча глядя вверх. Судя по их мускулам, это были телохранители. Что за гусь этот Назир Хаммуд? Теперь ему и самому хотелось это узнать, не только из-за филиппинца.
Вернувшись за стол, Хофман обнаружил, что снимок жены Пинты так и остался лежать на нем вниз лицом. Теперь он, очевидно, принадлежал ему.
Глава 2
На следующее утро Сэм Хофман стоял на тротуаре напротив штаб-квартиры Назира Хаммуда. С руками в карманах и с гладкой прической он, наверно, смахивал на полисмена, свободного от дежурства. Надев темные очки, он направился было к бетонному зданию, но задержался на краю тротуара, пропуская в сторону Мэйфер кавалькаду черных такси; они напоминали маленькие космические корабли — оснащенные телефонами сотовой связи и электронными датчиками, с рекламой сигарет на боковых дверях. Подойдя к зданию, Хофман толкнул узкую дверь. Прямо за ней, перед лифтом, сидел здоровенный парень в форме с напомаженными светлыми волосами.
— Постойте-ка, — сказал он. — Вам назначено?
Не иначе, перевоспитавшийся лондонский хулиган, из тех, что с балкона мочился на соседей, подумал Хофман и, не обращая на него внимания, стал пробегать глазами указатель помещений. То, что он искал, значилось в самом конце списка маленькими буквами: «Койот инвестмент лтд.» — шестой этаж.
Охранник двинулся к нему и спросил его удостоверение, но Хофман сделал вид, что не расслышал. Вошел в открытый лифт и нажал кнопку «6», но двери не закрылись. Через мгновение охранник стоял рядом с легкой усмешкой на лице.
— Извините, уважаемый, — сказал он. — Нужен ключ. Или приглашение.
Хофман секунду помедлил, но потом решился. Какого черта, в конце концов?
— Мне нужно видеть мисс Алвен, — сказал он. — Она на работе?
— А кто вы такой?
— Мистер Уайт. У меня для нее письмо от подруги.
Охранник направился к своей стойке и позвонил наверх. Когда он вернулся, его усмешка превратилась в оскал.
— Она в первый раз о тебе слышит, приятель, — сказал он. — Не повезло тебе.
Хофман пробормотал что-то насчет неправильного адреса и поспешил ретироваться на улицу до того, как охранник задаст следующий вопрос. Итак, у Хаммуда действительно был офис на Найтсбридж и там действительно работала некая Лина Алвен. Это он, по крайней мере, выяснил.
Вернувшись на свой пост на тротуаре, Хофман стал обдумывать дальнейший план действий. Пошел довольно сильный дождь. Он снял темные очки и сунул их в карман. Когда-то он получил совет от отца — ведя наблюдение, носить темные очки при любой погоде, но потом пришел к выводу, что этому совету, как и многим другим советам отца, следовать не стоило. Он повернулся и пошел по Найтсбридж прочь от серого здания, поглядывая, нет ли где проулка. Ему пришло в голову попробовать разыграть еще один гамбит.
Приближаясь к углу, он вдруг заметил идущего ему навстречу гориллоподобного нигерийца по имени Ононо; Хофман как-то расследовал для него дела одного его конкурента в Лагосе, пытавшегося оттяпать у него разрешение на продажу нефти. «О Господи!» — пробормотал Хофман, рассматривая нигерийца. Тот был одет в голубое кашемировое пальто и курил огромную сигару, а следом шел телохранитель-англичанин и нес зонт. «О-о, привет, старина!» — весело воскликнул Ононо. Хофман не ответил и миновал величественного нигерийца, уткнувшись взглядом в тротуар. «Ну, дела!» — сказал тот, продолжая свой путь.
В последнее время Хофману стало казаться, что самая заметная черта нынешнего Лондона — реванш бывших колоний, свидетельства которого проявлялись во всем: во властной походке мистера Ононо, в снисходительных взглядах азиатских бизнесменов, выгружавшихся с задних сидений лимузинов в Вест-Энде, в арабских вывесках, украшавших окна ювелирных магазинов и картинных галерей в Мэйфер. Даже величественным универмагом «Хэрродс», который возвышался над своими соседями красно-кирпичным линкором коммерции, теперь владел египтянин. Все они были словно одной командой — высокомерные пакистанские бакалейщики, сладкоголосые ливанские кондитеры, разноязычные торговцы видеотехникой из Индии. Они прекрасно поняли, что магнитные полюса Земли поменялись. Хофман начал осознавать это в тот день, когда, зайдя в лавку Чарльза Джордана на Найтсбридж, — по общему признанию, лучший магазин женской обуви в мире, — наткнулся на матрону из Саудовской Аравии, с ног до головы облаченную в черное. Она безуспешно пыталась объясниться с продавцом, и Хофман вызвался перевести. «Сколько это стоит?» — спросила она, взяв с прилавка черные туфли на шпильках. «Двести фунтов», — ответил Хофман по-арабски. «Предложите ему сто», — с хитрой миной сказала она, и Хофману пришлось это перевести. В гробу она видела Чарльза Джордана. У арабов были деньги, и они делали, что хотели. Нынче на их улице праздник.
И все это видели и терпели, если не считать бедного Пинту, у которого погибла жена и которому никто не поможет, кроме Сэма Хофмана.
За углом Хофман нашел то, что искал, — узкий, по ширине грузовика-мусоровоза, проулок, ведший к заднему входу в серое офисное здание. В конце проулка на погрузочном помосте стоял большой мусорный контейнер. Ощущая приятный азарт, Хофман быстро подошел к нему, взобрался на металлическую ферму, осторожно влез внутрь и опустил за собой крышку контейнера, оставив ее приоткрытой для света.
Мусор собирали в пластиковые мешки и завязывали проволокой. Хофман раскрыл ближайший мешок и перерыл его содержимое. Он обнаружил сигаретные окурки, старые газеты и журналы, нечитабельные записи телефонных разговоров и несколько комков порванной бумаги с надписью «Свами ведет к звездам». Он внимательно осмотрел каждую мелочь, но не нашел ничего, что можно было бы отнести к бумагам «Койот инвестмент». Во втором мешке была такая же коллекция барахла плюс использованные чайные пакетики и кофейные фильтры. Третий мешок был набит компьютерными распечатками, выглядевшими многообещающе, но на поверку оказавшимися счетами дебиторов финской импортно-экспортной компании, размещавшейся на десятом этаже. Из четвертого мешка воняло гнилыми дынями, а пятый был набит мокрыми бумажными полотенцами. Зато в шестом Хофман наткнулся-таки на джек-пот, который искал.
Разворачивая какой-то лист бумаги, лежавший почти сверху, Хофман увидел название «Койот», а ниже слова: «Со стола Н. Х. Хаммуда». Это была записка в бюро путешествий с просьбой организовать встречу его кузена Хусейна, который должен был вскоре приехать из Багдада. Внизу стояла подпись «Хаммуд», под которой секретарша напечатала: «Председатель Совета». Хофман внутренне улыбнулся: владелец таинственной «Койот инвестмент» был действительно из Ирака. Это уже кое-что.
Дальше в мешке шла всякая ерунда; но на самом дне, в маленьком полиэтиленовом пакете, Хофман обнаружил сокровище. Сперва он чуть не отбросил этот пакет нераскрытым — такой он был легонький; но потом, подняв его к свету, увидел, что в нем лежат узкие полоски бумаги. Это был пакет с обрезками! Хофман даже чмокнул в воздухе губами. Для одного дня достаточно. Прихватив пакет и записку Хаммуда, он вылез из контейнера и быстро пошел по проулку, чтобы не столкнуться с уборщиком, который придет с новым грузом.
Хофман отнес находку через Гайд-парк на Норт-Одли-стрит в свою контору и там принялся с азартом складывать разрезанные бумаги на полу, выкладывая обрезки по очереди и подгоняя кусочки машинописи, словно решал головоломку. Сложить их оказалось легче, чем он ожидал, даже, как он вдруг понял, слишком легко: не считая нескольких фрагментов машинописи, все полоски были чистыми.
Рассмотрев некоторые обрезки, Хофман понял, что перед ним — чистые бланки. Сверху каждого листа была одна и та же шапка: «Оскар трейдинг К°, АО» и номер почтового ящика в Панама-Сити. Ниже — два телефонных номера, один в Тунисе, другой в Женеве. И больше ничего. Разочарованный, он склеил один из листов скотчем и положил в выдвижной ящик стола. Его даже не удивило, что кому-то вздумалось резать чистые бланки; вспомнил он об этом лишь много позже.
Глава 3
Лина Алвен была одной из «молчаливых». Кабинетом ей служила маленькая комнатка в бухгалтерии рядом с компьютерным залом. На сером металлическом столе стояла лампа и фотографии ее родителей в посеребренных рамках, которые она начищала раз в неделю. В остальном кабинет был таким же неухоженным, спартанским, как и у других «доверенных сотрудников» фирмы. В тот вечер она досидела на работе до половины седьмого, гадая, не появится ли снова «мистер Уайт». Она не могла представить себе, кто он такой и зачем приходил; загадочен был даже сам факт посещения. Раньше такого не бывало — иракцев, работавших в «Койот инвестмент», никто не навещал.
