Чингиз Абдуллаев - Зло в имени твоем
Полиция продолжала опрашивать пассажиров. Особое внимание было уделено допросу Аугусты Перри, сходившей рано утром с поезда позвонить из здания вокзала. Телефонистка в Кимберли подтвердила, что с ней говорила молодая миссис, которую она соединила с Буэнос-Айресом. Больше никого ни телефонистка, ни дежурный по станции не видели. Допрошенный мистер Рэнд показал, что ждал Аугусту у поезда и никуда не отлучался. Оставалось предположить, что нападение на пассажира совершил кто-то из местных, прельстившись его деньгами либо другими ценностями. Или, еще хуже, это нападение совершил кто-то из аборигенов, а это было уже не просто преступление. Это был расовый вызов черномазых, и в таком случае их следовало примерно наказать, предприняв необходимые карательные меры.
Полицейские задержали поезд на четыре с половиной часа. Они действовали предельно корректно и вежливо, здесь привыкли доверять белому человеку и не ставили под сомнение слова пассажиров. Закончив допросы, полицейские пожелали всем пассажирам счастливого пути и дали разрешение на отъезд. И только когда они покинули состав, все кинулись в вагон-ресторан, встревоженные внезапной остановкой и изрядно проголодавшиеся.
Синьора Спадони не вышла к обеду, предпочла заказать его в купе. А вот ее помощник и секретарь, наоборот, отправились пообедать и, разумеется, столкнулись с Гвидо Алтьери, уже получившим известие о смерти своего помощника и успевшим выпить несколько рюмок коньяка.
— Аугуста, — закричал Гвидо, — идите сюда.
Марина, кивнув своему напарнику, прошла к столику Алтьери. Тот сидел не один. Рядом приходил в себя уже основательно нагрузившийся шотландец в традиционной накидке, столь гармонирующей с его цветом лица.
— Эндрю, подвинься, — приказал Гвидо. — Это мой попутчик. Он едет в соседнем купе, — сказал он, показывая на шотландца, — не обращайте на него внимания. Садитесь, пожалуйста. А почему нет синьоры Спадони?
— Она плохо себя чувствует, — коротко ответила Марина.
— Ваш друг, видимо, не говорит по-испански, — сказал Гвидо.
— Он понимает, но плохо говорит, — ответила Марина, — синьора Спадони общается с ним на английском языке.
— Ваша синьора бесподобна. Она очаровала всех на корабле. Как и вы меня, Аугуста, — добавил он, глядя в глаза молодой женщине.
Она выдержала его взгляд.
— Я сразу заметил вас, еще на причале, — продолжал Гвидо, — не заметить такую красивую женщину невозможно.
Она невозмутимо слушала эти признания мерзавца, ничем не выдавая своего истинного отношения.
— Надеюсь, мы сможем с вами увидеться в Солсбери, — сказал воркующим тоном Гвидо, — вы не откажете в такой любезности, синьора Аугуста, как отобедать со мной?
Она улыбнулась, словно поощряя его на дальнейшие дерзания. Женскую науку обольщения ей не нужно было изучать в теории. Она постигала ее на генном уровне, как и любая женщина, впитывая науку обольщения от гетер Древней Греции и куртизанок имперского Рима. И ее улыбка обещала так много Гвидо, что он невольно подпрыгнул, толкнув в бок уже задремавшего шотландца.
В Йоханнесбург они прибыли поздно ночью. Такси отвезли уставших и сонных пассажиров в отель. Для синьоры Спадони были традиционно зарезервированы апартаменты. Два одноместных номера приготовили для мистера Рэнда и миссис Перри. Ночь они провели в гостинице, а уже рано утром прибыл представитель частной компании, которая подготовила зафрахтованный самолет для синьоры Спадони. На осмотр города ушло всего два часа. После быстрого ленча они отправились в аэропорт, куда уже был отправлен их багаж.
Запыхавшийся Гвидо объявился за десять минут до вылета самолета. У него появился новый чемодан, которого раньше не было. После длительных извинений выяснилось, что синьор Алтьери перепутал время, решив, что они вылетят часом позже. Вещи были погружены в багажное отделение, пассажиры пристегнулись ремнями, диспетчер дал «добро», и маленький самолетик взлетел над городом, освещенным яркими лучами солнца. До Солсбери было около трех часов лета, и почти всю дорогу они могли наслаждаться изумительным видом раскинувшихся внизу водопадов и огромных пустынных массивов восточной части Калахари. А когда пролетали над Лимпопо, Марина невольно улыбнулась, вспомнив знакомые с детства стихи. Видимо, эти же стихи вспомнил и Аврутин, так как, показав вниз, именно он первым произнес:
— Лимпопо.
Стихи Корнея Чуковского сразу вспомнились обоим, и они заулыбались друг другу, показывая вниз, на могучую реку, разделившую два государства. Ни пилоты, ни задремавший Гвидо Алтьери, ни даже Милена Минич не могли понять, чему радуются эти двое молодых людей. Для этого нужно было родиться в России и вырасти на стихах Корнея Чуковского, чтобы знакомое с детского сада слово «Лимпопо» было заветным паролем в детство. И, глядя вниз, на эту ленивую реку, впадающую в Индийский океан, Марина испытывала странное ощущение смеси восторга и удивления, восхищения и забытого с детства ощущения счастья от самого названия реки.
Дальше пошли горные массивы, и было уже не так интересно. К тому же кое-где самолет попадал в низкую облачность. Они обогнули высочайшую вершину Южной Родезии — Иньянгани — с запада и наконец сели в Солсбери. Было около пяти часов вечера.
— Вот, синьоры, — торжественно объявил Гвидо Алтьери, — кажется, мы с вами прилетели в Южную Родезию.
— Больше никогда не полечу таким самолетом, — заявила Милена, — гораздо удобнее было прилететь из Лондона прямо в Солсбери.
— Но тогда, синьора, мы были бы лишены вашего общества на корабле. И я никогда бы не попал вовремя в Солсбери, — заявил, улыбаясь, Гвидо.
«Теперь начинается самое главное», — подумала Марина, выходя из самолета.
Глава 7
Солсбери — столица государства Южной Родезии и крупнейший город страны — был основан в конце девятнадцатого века, когда премьером Великобритании и лидером Консервативной партии стал Роберт Артур Солсбери, чьим именем был назван город. Насчитывающий к описываемому периоду около полумиллиона жителей, он на три четверти состоял из африканского населения, не имеющего никаких прав, и белого меньшинства, обладающего всеми правами. Прибывшие гости отправились в старый отель королевы Виктории, построенный еще в начале двадцатых годов и полностью отреставрированный пять лет назад.
Отель был расположен в самом центре города и представлял собой типичный образец «колониальной» архитектуры, столь модной в начале двадцатых годов в этой части света. Пока они размещались и обустраивались после утомительного перелета, минуло несколько часов, и на ужин все трое вышли уже в строгих вечерних платьях.
Солсбери этого периода являл собой удивительное зрелище города, находившегося на краю обетованной вселенной. После того как в Португалии рухнул салазаровский режим и соседние африканские государства стали обретать необходимую степень свободы для дальнейшего развития, из Мозамбика и Анголы в Южную Родезию потянулись тысячи белых поселенцев, не желавших оставаться в независимых черных государствах.
Гостиницы и кемпинги были переполнены клокочущими от ненависти белыми переселенцами, в основном португальцами, успевшими убраться из соседних государств до того, как в их столицах провозглашались независимые государства черного большинства. И тысячи людей срывались с насиженных десятилетиями мест, покидая обетованную землю в поисках убежища. Они получали свой маленький апокалипсис и покидали свои государства, разрушая и проклиная свои оставшиеся жилища. Среди этой массы озлобленных и отчаявшихся людей можно было завербовать какое угодно количество наемников, согласных рискнуть за большие деньги и отправиться даже в ад, чтобы столкнуться с самим сатаной.
Но отель «Виктория» был слишком респектабельным и дорогим местом жительства, чтобы в нем могли найти пристанище разорившиеся беглецы из соседних стран. Сама обстановка последнего рубежа, последнего убежища белых людей в этой части света ощущалась достаточно зримо и явно.
Ресторан был переполнен, и на красивых молодых женщин все обращали внимание. К ним сразу подскочил метрдотель, уже знавший, что гости сняли верхний этаж и самые дорогие апартаменты. Официанты суетились вокруг приехавших — несмотря на наплыв посетителей в отеле, не так часто снимались эти апартаменты.
Марина обратила внимание на импозантного красивого мужчину, сидевшего недалеко от них. Благородная внешность, красиво уложенные волосы, тонкая полоска усов, делавшая его похожим на актера Голливуда начала тридцатых, и, наконец, его манера держаться выдавали в нем пришельца. Местные жители выделялись какой-то строгостью и сдержанностью, словно постоянная жизнь на краю обетованного мира приучила их к внутренней сдержанности. Он был в белом клубном пиджаке, в синих брюках и сидел рядом с красивой женщиной, рассказывая нечто смешное. Милена заметила ее взгляд, всматриваясь в незнакомца.
