Чингиз Абдуллаев - Хранители холода
– Следователь – самостоятельная процессуальная фигура в расследовании, – поднял большой палец Ефремов, – а ваша задача – всего лишь ему помогать. Лавров опытный следователь прокуратуры, работает уже много лет. Он не мальчик. И ваша задача ему еще и не мешать. Но никак не расследовать это преступление. Зачем вы поехали к Саевичу?
– А если бы его убрали? Мы бы потом не нашли никаких концов.
– Хватит, – прервал его Ефремов, – ваша теория заговора мне известна. Насмотрелись разных фильмов. Полковник Тимур Караев уже давно на пенсии. У него, наверно, ностальгия по прежней работе. Вы ведь с ним друзья. И он решил подключить вас к своему частному расследованию. Но так нельзя. Есть закон, а вы все еще действующий подполковник Московского уголовного розыска, находящийся на действительной службе. И вы не можете позволять себе такие партизанские действия, которые может совершать пенсионер Караев. Это вы понимаете?
Маляров понял, что сидевший перед ним прокурор сам ничего не хочет понимать. И поэтому только удрученно кивнул.
– Вот и хорошо. – Ефремов улыбнулся. Ему нравилось, когда с ним соглашались. – Мы все выясним сами. И кто напал на квартиру Слепцова, и куда он исчез. Не нужно пороть горячку.
– В субботу двое неизвестных залезли в квартиру Караева и чуть не убили его домработницу, – негромко сообщил Маляров. – А с этим как быть? Если бы я не увез его к себе домой, что могло бы произойти?
– Не нужно преувеличивать. У меня есть сообщения по поводу этого «нападения». Двое обычных воришек залезли в квартиру и, увидев, что туда пришла пожилая женщина, перепугались и попытались сбежать. Она упала на лестнице. Один из предполагаемых воришек даже вызвал для нее «Скорую помощь». Из больницы передали, что с ней все в порядке. Если это ваши грозные убийцы, то почему они вызывают врачей и ничего не берут из дома? Там ведь ничего не пропало?
Маляров молчал. Ефремов добродушно решил, что это знак согласия.
– Вот видите. Не нужно нагнетать страсти. Пострадавшая хорошо себя чувствует, и через несколько дней ее выпишут из больницы. Лавров мне все рассказал. Вечером он поедет к ней в больницу и снимет ее показания.
– Я занимаюсь квартирными кражами уже много лет, – вдруг сказал Маляров, – и еще не видел таких преступников, которые вызывали бы врачей. И ничего не забрали из квартиры. Это были не обычные воры, а сотрудники спецслужб.
– Опять вы за свое, – всплеснул руками Ефремов, – ну сколько можно об этом говорить! Мы все проверяем. Не нужно пороть горячку.
– Мы тоже проверяем, – пошел в последнюю атаку Маляров. – Выяснили, что в тот день в УВД звонили по правительственному телефону не из ФСБ. У них не было дежурного полковника Воробьева. Звонили из ФСО. И мы знаем имя звонившего. Подполковник Сизоненко. Я прошу вас дать санкцию на его арест.
– Вы с ума сошли? – начал злиться Ефремов. – Хотите арестовать офицера из службы охраны? Кто вам разрешит? На основании только ваших подозрений? Откуда у вас такие сведения? У меня есть официальная справка, что звонили из ФСБ.
– Мы проверили по своим каналам, – пояснил Маляров.
– Какие у вас каналы, – отмахнулся прокурор. – Хватит самодеятельности. Если у вас есть подозрения, что звонили из ФСО, расскажите их следователю Лаврову. И он примет решение – приглашать Сизоненко на допрос или нет. Вы не должны вмешиваться в такие вопросы. И тем более просить у меня санкции на арест подполковника службы охраны.
– Аркадий Павлович, – негромко сказал Маляров, – неужели вы действительно не чувствуете, что это необычное дело? Двойник той самой «Волги», которая числилась за лже-Саевичем, сегодня въехал на территорию Академии ФСБ. Наши оперативники проводили эту машину до ворот. Вы понимаете, что это значит? Пропал Слепцов, дважды пытались убить Караева. Все не так просто. А свою машину я тоже сам взорвал?
Ефремов нахмурился.
– Вы хотите, чтобы я воевал одновременно со всеми? – вдруг спросил он. – И с ФСБ, и с ФСО, и, возможно, со Службой внешней разведки, где раньше служил Слепцов. Куда вы нас толкаете, Маляров? Неужели вы правда хотите, чтобы я позволил вам арестовать Сизоненко, потом провести обыск в дежурной части ФСБ или ФСО? Или взять штурмом Академию ФСБ? Не нужно так себя вести, это нерационально. Расследованию вы не поможите. А Караеву навредите. И себе, между прочим, тоже. В общем, мы все решили. Расследованием занимается следователь. Вы занимаетесь своими делами. Если у вас есть какие-нибудь сомнения, то вы можете изложить их следователю.
– Номер мобильного телефона подполковника Сизоненко был среди записанных номеров в аппарате убитого лже-Саевича, – предъявил последний козырь Маляров, – этот факт дает безусловное основание для выдачи санкции на задержание Сизоненко. Хотя бы на двое суток.
– У половины квартирных воров города есть этот номер телефона, – окончательно разозлился заместитель прокурора города. – И на этом основании вы требуете санкции на его задержание? А если у какого-нибудь банкира, замешанного в коррупции, найдут номер телефона президента или министра внутренних дел, значит, вы придете завтра ко мне с просьбой разрешить их допросить или задержать? Хватит, Маляров, это уже несерьезно. Все ваши соображения по данному делу должны быть исключительно в рамках закона. Лавров решит – нужно ли вызывать Сизоненко на допрос или нет. У меня все.
Маляров поднялся. Пошел к двери, не прощаясь. Затем обернулся.
– А если Караева сегодня убьют, то тогда вы мне поверите? – спросил он, обращаясь к Ефремову.
Тот резко махнул рукой, словно выгоняя подполковника. Когда Маляров вышел, Аркадий Павлович достал дрожащей рукой платок и вытер лицо.
– Партизан чертов, – прошептал он, – никакой дисциплины.
Немного подумав, он поднял трубку внутреннего телефона.
– Лавров? Что там у тебя?
– Работаем, – ответил следователь, – я хочу вызвать на допрос Наталью Слепцову. Она была в таком состоянии, что мы не могли в тот день с ней нормально поговорить. Может быть, она сумеет вспомнить, куда должен был уехать ее муж. Или какие-нибудь подробности.
– Ты лучше сам к ней поезжай, – предложил Ефремов. – И мужа ее мы пока нигде не нашли. Поезжай и переговори. Постарайся ее успокоить. А то наши «пинкертоны» из уголовного розыска скоро начнут подозревать наши спецслужбы в похищении Слепцова. Может, его исчезновение связано с работой в банке. Ты об этом подумай.
– Я проверял. Но он там на обычной рядовой должности. И очень небольшой оклад. Это вызывает у меня определенные вопросы.
– Какие вопросы, почему?
– Он приобрел две дорогие машины, квартиру на Большой Полянке. Причем заплатил сразу всю сумму. Откуда у бывшего полковника такие возможности? Я думаю, нам нужно все тщательно проверить.
– Проверяй, – согласился Ефремов, – и когда вернешься после своих визитов в больницу и к Слепцовой, зайди ко мне. Побеседуем, посоветуемся. У оперативников появились новые факты, может, их тоже стоит принять во внимание. Но только без авантюризма. Все будем решать спокойно. И в рамках закона. Ты меня понимаешь, Лавров?
ЛОС-АНДЖЕЛЕС. ШТАТ КАЛИФОРНИЯ. 16 МАЯ 2006 ГОДА
Он никогда не любил эту страну. Впрочем, если его бы попросили уточнить, какую страну он любил, он бы не сумел ответить. Родившийся в шестьдесят четвертом, Константин Уранов был одним из тех мальчиков, которых называли в столице «мажорами». С раннего детства у него было все. Отец был генералом-связистом, а мать занимала большую должность в профсоюзах, была одним из руководителей профсоюза культуры. Он был единственным ребенком в семье. И поздним ребенком, отцу было уже далеко за сорок, а матери тридцать шесть. Может, поэтому он был особенно любимым. Врачи вынесли категорический приговор – у его матери не могло быть больше детей.
С раннего детства его окружала любовь и забота родных и близких. В их роскошной пятикомнатной квартире с ним постоянно находилась няня, которая поселилась в одной из комнат, чтобы всегда быть с мальчиком. Его отдали в лучшую школу с французским уклоном, нанимали частных педагогов. Он выучил два иностранных языка – французский и английский, причем на первом он говорил так же хорошо, как и на русском. В летние месяцы они выезжали на дачу или отдыхали в Восточной Германии, куда часто приглашали отца. Войну его отец закончил в Берлине двадцатитрехлетним майором. И Героем Советского Союза. Может, поэтому он уже в сорок лет был генералом и отвечал за линии правительственной связи.
Закончив школу, Константин поступил в МГИМО, куда обычно отдавали отпрысков известных фамилий. Это был один из лучших вузов страны. Обучение давалось ему легко. Иностранные языки он хорошо знал, а все остальные предметы можно было сдавать, особенно не напрягаясь. К тому же довольно быстро выяснилось, что у студента фотографическая память, когда он легко запоминал целые страницы текстов.
