Иван Дорба - Под опущенным забралом
«Ведьма! Не завидую я Розумеку», — мелькнуло в сознании Аркадия.
— Розумек, — словно угадав его мысли, продолжала Анджела, — ведет неглупую политику. Про себя очень скорбит, что блицкриг не удается, и понимает, как и его шеф Мюллер, которого он боготворит, что до победы далеко. Ни на минуту не забывайте, что гауптштурмфюрер истинный немец и гестаповец, которого не заставишь изменить убеждения, взгляды на «долг» перед германским рейхом. Он ненавидит нас, словен и русских, и играет роль, но мы тоже не простаки, верно? — И она пристально на него взглянула.
С недоумением смотрел Аркадий на эту женщину, он только что назвал ее про себя ведьмой, сейчас взгляд ее был ласков и добр, ничто не напоминало, что в ней живут одновременно веселье и беззаботность с ненавистью и злым роком, уготовившим ей программу тернистого пути. Как можно судить эту женщину, в которой идет извечная борьба жизни и смерти, добра и зла, правды и лжи и всех этих сопряженных и в то же время полярных начал?
Вдруг лицо Анджелы стало серьезным. Она, строго глядя на Аркадия, проговорила:
— Неподалеку от отеля «Унион», как вам уже, наверно, говорили, есть киоск «Дела», в нем работает молодая продавщица, вы ее узнаете по золотистым волосам. Если возникнет что-нибудь срочное и вы не застанете Марию Хорват, обращайтесь к ней. Попросите порыться в старых газетах и найти статью о Несторе. А теперь пойдемте к Гельмуту. — И она, понурившись, пошла по дорожке к крыльцу.
Розумек встретил Попова любезно. В гостиной было уютно, просторно. Хозяин угощал гостя отличным далматинским вином. Просидели они около часа.
— Я надеюсь, господин майор, — сказал на прощание шеф гестапо Бледа, — что вы нам поможете. И если я увижу, что все будет так, как я предполагаю, я назначу вас комиссаром в Рибно.
— Благодарю вас, господин гауптштурмфюрер! — прощаясь, сказал Аркадий.
На том они и расстались.
4
Осень набирала силу, все чаще налетали бешеные порывы октябрьского ветра, который здесь называется «бура»; а когда ветер стихал, в долины и ущелья гор ползли густые туманы, заполняя все непроглядным молоком.
Словения с ее горами наполовину покрыта лесом: буком, можжевельником, елью, лиственницей, сосной, тисом, дубом; заросли граба и широколистного клена перемежаются с огромными липами и вязами и скрипучими ясенями.
Воевать с партизанами в лесах безнадежно; капитан СС Розумек слышал, что такую же войну ведут партизаны Украины и Белоруссии. Там, на территории Советского Союза, летят под откос эшелоны со снаряжением и солдатами, положение на восточных фронтах в силу этого, как он полагал, весьма и весьма усложняется. В Словении до такого еще не дошло. Тут все-таки центр Европы, а не далекая Россия. Здесь немцы не должны кидаться за каждым «косо смотрящим», а вылавливать лишь вожаков, коммунистов-функционеров. Что касается сербов, то с ними разделаются усташи. Словенцев-коммунистов не так уж много, лучше посеять среди них панику, внушить недоверие к их комиссарам, засылать в их отряды побольше провокаторов.
Шеф бледского гестапо Розумек, майор рейхсзихердинста[32] СС Фриц Волкенборн и гаулейтер Каринтии Фридрих Райнер в этой политике против местного населения были едины.
Однако провалы провокаторов, засланных в партизанские группы, беспокоили капитана СС. Было удивительно, что завербованные Гельмутом люди сами открывались партизанам и начинали действовать на их стороне. Это было невероятно!
Розумек всю неделю приходил домой со службы мрачным и злым. Но в это воскресенье, усаживаясь после обеда у камина и захватив с собой вторую бутылку «Бургундца», развеселился и принялся рассказывать Анджеле длинно и скучно о своей службе на польской границе, где он познакомился с ксендзом, который питал слабость к женскому полу.
Анджела, стоя у окна, смотрела, как ветер кружит в парке увядшую листву, качает ветви деревьев и гонит к берегу темные, неласковые волны, а где-то на горизонте, среди обнаженных далеких скал, резко отделяясь от свинцового неба, вьюга белит первым снегом склоны.
У калитки задребезжал звонок.
— Тейфель! — пробурчал Розумек. — Пойди узнай, кого это несет?
«Один всегда черта поминает, а другой Бога (под другим» она подразумевала Аркадия Попова, который к месту и не к месту говорил «ей-богу?»)», — подумала Анджела и вышла на балкон. У калитки стоял среднего роста худощавый мужчина, по виду далматинец, и объяснялся с сержантом, который, видимо, не хотел его пускать.
— Карл, что хочет этот человек? — спросила она.
— Он приехал из Белграда, у него важное сообщение для герра гауптштурмфюрера, — отчеканил гестаповец.
— Впустите ого, сержант, — крикнул Розумек, высунувшись из балконной двери. — Я сейчас спущусь вниз. — И, обратившись к Анджеле, позвал: — Пойдем, послушаем, что он хочет. Тейфелсарбейт!
В небольшую комнату, раньше, видимо, служившую гардеробной, по соседству с просторным холлом, охранник ввел неприятного вида мужчину с землянистого цвета испитым лицом, бегающими глазами и сизым, свернутым набок, как у боксера, носом.
«Наверняка сидел в тюрьме, хитер и коварен, для вора или бандита трусоват… непонятно только, из какой семьи? — недобрым взглядом изучал пришельца Розумек. — Вид шулера или спившегося артиста».
— Меня зовут Периша Булин, мой отец состоятельный, известный во всей Далмации торговец Митко Булин. Я к вам по важному делу. Вот мои документы. — Пришелец протянул Розумеку книжечку.
— Когда вы приехали из Белграда? Что там делали и какое важное и срочное дело привело вас сюда, господин Булин? — разглядывая аусвайс, спросил гауптштурмфюрер.
— Я приехал более десяти дней назад и остановился у друга моего отца на вилле, неподалеку от отеля «Петран», и разыскиваю офицера-летчика, который состоял и заговоре и непосредственно участвовал в смещении правительства принца Павла, является активным членом Коммунистической партии Югославии. Сейчас находится в местечке Рибно или его окрестностях.
— Кто именно?
— Майор Аркадий Попов, бывший русский эмигрант…
— Попов? Почему вы решили, что он красный? Не врете? — Розумек посмотрел на Анджелу, которая недоуменно уставилась на стоявшего в почтительной позе Булина.
— Его любовница и ее отец, Драгутин Илич, арестованы в Белграде и отправлены в лагерь на Саймиште. Драгутин во время революции в России сражался на стороне красных. Попова разыскивает белградское гестапо. — Глаза Булина загорелись ненавистью.
— От кого вы узнали, что Попов находится в Рибно?
— Сейчас случайно я увидел его на улице и слышал, как он договаривался с шофером, ссылаясь на вас, чтоб тот отвез его в Рибно. Он покупал газеты в киоске «Дела». Машина под номером двадцать четыре сто сорок восемь СТ.
— О! Вы за всеми коммунистами так охотитесь или только за Аркадием Поповым? — пытливо уставился на пришедшего Розумек и написал записку: «Вызови по телефону машину и трех охранников», протянул ее Анджеле.
Закрывая за собою дверь, Анджела еще услышала ответ Булина:
— У меня с ним и личные счеты, но я говорю правду, он…
«Что делать? Немедленно предупредить, люди под угрозой провала, предупредить! Нельзя, чтобы летчика задержали по дороге! У Аркадия они обнаружат шифровку, что равносильно смерти под пытками, а если он не выдержит и заговорит — это провал партизанской операции и моя гибель. Гельмут умен, недоверчив, меня не пожалеет, — так лихорадочно думала Анджела, набирая номер телефона и слушая длинные гудки. — Если машина успеет проскочить пост № 49, Попова обязательно задержат в Коритно или, наконец, в Рибно. Это провал и Стояна, и, может быть, Веры!…
— Алло! Алло! Дежурного!
— Дежурный слушает.
— Это говорит секретарь Ан-7! Немедленно пришлите оперативную машину с тремя охранниками на виллу гауптштурмфюрера!
— Яволь! Выслать оперативную машину с тремя охранниками.
В этот момент отворилась дверь, Розумек просунул голову и сказал:
— Пусть перекроют все дороги и задержат машину под номером двадцать четыре сто сорок восемь СТ. Попова Аркадия взять под стражу и тщательно обыскать. Установить наблюдение за киоском «Дела». Выяснить, кто там торгует. Шофера допросить, обыскать и задержать до моего приезда. Все!
Анджела в точности повторила приказ. Внутренним чутьем она поняла, что Розумек стоит у двери и слушает. «Проверяет!» «Нахпрюфен, ревидирен унд иммер контролирен!»[33] — вспоминала она любимое слово гауптштурмфюрера.
— В Рибно! — скомандовал Розумек. — И побыстрей! — Машина рванула с места и умчалась.
Анджела кинулась в дом. Одеться и бежать на квартиру к киоскерше Вере, предупредить ее, чтобы готовилась к худшему и оповестила обо всем Марию Хорват. Когда она уже направлялась к выходу, зазвонил телефон.
