Дэниел Сильва - Под конвоем лжи
«Вы должны превратить свое сердце в камень», — сказал ему Черчилль.
К сожалению, он сделал это давным-давно. Элен... Она была испорченной, но очень привлекательной дочерью богатого промышленника, и Вайкери, не пожелав прислушиваться к голосу разума, безнадежно влюбился в нее. Их отношения начали рушиться в тот самый день, когда они впервые занимались любовью. Отец Элен сумел каким-то образом догадаться о том, что произошло, — вероятно, по тому, как держались они за руки, возвращаясь с озера, по тому, как приглаживала она уже начавшие редеть волосы Вайкери. Тем же вечером он пригласил Элен к себе для беседы с глазу на глаз. Он ни в коем случае не мог допустить, чтобы его дочь стала женой сына не слишком заметного банковского служащего, который к тому же учился в университете, чтобы стать в будущем книжным червем. Элен получила указания, как себя вести, чтобы быстро и по возможности спокойно прервать их отношения, и она все сделала так, как велел ей отец. Такой уж она была. Вайкери никогда не держал в душе зла на нее. Больше того, он до сих пор продолжал ее любить. Но чего-то он в тот день все же лишился. Он предполагал, что это была его способность доверять людям. И время от времени он задумывался, вернется ли она к нему хоть когда-нибудь.
«Хотя один человек ни при каких обстоятельствах не может выиграть войну...»
Проклятье! — воскликнул про себя Вайкери. — Да как Старик посмел взвалить такую тяжесть на мои плечи?
К его столу подплыла хозяйка паба, пышнотелая женщина средних лет:
— Вам не нравится, дорогуша?
Вайкери удивленно взглянул на свою тарелку. Оказалось, что он отодвинул морковь и картофель в сторону и рассеянно чертил острием ножа по соусу. Присмотревшись, он понял, что изобразил в тарелке нечто похожее на карту Великобритании. «Где же высадится этот распроклятый шпион?» — опять подумал он.
— Нет-нет, все было прекрасно, — вежливо сказал Вайкери, отодвигая тарелку. — Просто похоже, что я вовсе не так проголодался, как мне казалось.
Выйдя на улицу, Вайкери поднял воротник пальто и решительно направился обратно на службу.
«Проиграть ее из-за одного-единственного человека можно очень легко».
Под ногами Вайкери, торопливо шагавшего по Бердкэйдж-уок, шуршали сухие листья. Не спеша сгущались сумерки. В подступающей темноте Вайкери видел, как на окнах, выходивших на Сент-Джеймс-парк, задвигали маскировочные шторы, словно окна смыкали веки. Он представил себе Элен стоящей в одном из окон и глядящей, как он торопливо ковыляет внизу. Тут же ему в голову пришла дикая мысль (немало позабавившая его) — он успешно справится с этим делом, арестует шпионов, выиграет войну и докажет всем, что достоин ее, и тогда она вернется к нему.
«Не окажитесь этим человеком».
Черчилль сказал что-то еще... Да, он жаловался на непрерывный дождь. Премьер-министр, укрывшийся в своих безопасных, хотя и далеких от роскоши подземных апартаментах, жаловался на погоду...
* * *Вайкери почти вбежал в здание МИ-5, не предъявляя часовому пропуск.
— Ну как, вас осенило? — спросил Гарри, когда Вайкери вернулся в свой кабинет.
— Возможно. Гарри, если бы вам было нужно срочно заслать в страну шпиона, каким маршрутом вы воспользовались бы?
— Пожалуй, я попытался бы пробраться с востока: Кент, Восточная Англия, даже восточная Шотландия.
— Слово в слово повторяете мои мысли.
— Неужели?
— А какой транспорт вы выбрали бы, если бы время очень сильно поджимало?
— Это зависит от многих обстоятельств.
— Гарри, не увиливайте!
— Думаю, что я воспользовался бы самолетом.
— А почему не подводной лодкой? Ведь так просто высадить шпиона в спасательной шлюпке неподалеку от берега.
— Потому что, если у вас невелик запас времени, то гораздо легче раздобыть маленький самолетик, чем драгоценную субмарину.
— Полностью с вами согласен, Гарри. А что еще будет необходимо для того, чтобы доставить шпиона в Англию на самолете?
— Прежде всего — приличная погода.
— И опять вы правы, Гарри.
Вайкери резко схватил телефонную трубку. Ответа телефонистки он ждат с видимым нетерпением.
— Это Вайкери. Немедленно соедините меня с авиационной метеорологической службой.
Через несколько секунд он услышал голос другой молодой женщины:
— Слушаю.
— Это Вайкери из Военного кабинета. Мне нужна информация о погоде.
— Погода препаршивая, вам не кажется?
— Да, да, — нетерпеливо отозвался Вайкери, не пожелав принять предложенный шутливый тон. — Когда вы ожидаете на востоке улучшения?
— По нашим расчетам, циклон должен уйти в море завтра где-то в середине дня.
— И над побережьем будет ясное небо?
— Кристально чистое.
— Проклятье!
— Но это продлится недолго. За этим фронтом идет еще один. Он пройдет через всю страну в юго-восточном направлении.
— Между ними большое расстояние?
— Трудно точно сказать. Наверно, часов двенадцать-восемнадцать.
— А потом?
— Сплошной кисель над всей страной. Вернее, снег с дождем.
— Спасибо.
Вайкери положил трубку и повернулся к Гарри.
— Если наша теория верна, то агент попытается проникнуть в страну завтра ночью, прыгнув с самолета с парашютом.
Глава 13
Хэмптон-сэндс, Норфолк
Чтобы добраться до пляжа на велосипеде, обычно требовалось минут пять. В тот день, ближе к вечеру, Шон Догерти еще разок засек время поездки — просто чтобы не ошибиться. Он неторопливо, осторожно нажимал на педали, разрывая головой упругую стену налетавшего с моря свежего ветра. Ему было очень жать, что велосипед находится не в лучшем состоянии. Как и вся Англия военного времени, он был помят, ободран и до крайности нуждался в ремонте и уходе. При каждом повороте педалей в разных местах скрипело и трещало. Цепь уже очень давно не смазывалась — с любым смазочным маслом было крайне туго, — а лысые шины столько раз клеились и переклеивались, что Догерти приходилось ездить чуть ли не на ободьях.
Дождь прекратился около полудня. Над головой Догерти проплывали пухлые разрозненные облака, напоминающие аэростаты воздушного заграждения, мотающиеся на тросах. У него за спиной висело над самым горизонтом похожее на шаровую молнию солнце. Болота и склоны холмов словно светились изнутри прекрасным оранжевым светом.
Догерти почувствовал, что у него перехватывает дыхание от нарастающего, неуправляемого волнения. Он не испытывал ничего такого с тех самых пор, когда в Лондоне, в самом начале войны, впервые встретился со связным абвера.
Дорога обрывалась в небольшом сосновом лесочке у подножия дюн. Полусмытая непогодой надпись на табличке предупреждала о том, что берег заминирован, но Догерти, как и все остальные обитатели Хэмптон-сэндс, отлично знал, что это блеф и никаких мин там нет и не было. В корзине, привязанной к багажнику велосипеда, лежала плотно закрытая фляга с квартой драгоценного бензина. Догерти вынул флягу, завел велосипед в рощу и аккуратно прислонил к дереву.
Потом посмотрел на часы: ровно пять минут.
Дальше между деревьями тянулась пешеходная тропка. Она была так густо усыпана сухими сосновыми иголками, что не знающий о существовании тропинки человек вряд ли заметил бы ее. Догерти направился по ней и очень скоро оказался в дюнах. Здесь оглушительно гремел накатывавшийся на берег прибой.
Перед ним распростерлось море. Прилив достиг максимума два часа назад, и теперь вода неуклонно отходила от берега. К полуночи, когда должна была состояться высадка, вдоль берега протянется широкая ровная полоса плотного песка, идеально подходящая для приземления парашютиста.
Впрочем, Догерти лишь окинул пляж беглым взором и возвратился к соснам. Следующие пять минут он потратил на сбор хвороста для трех маленьких сигнальных костров. В четыре приема он перетащил все дрова на пляж. Проверил ветер — с северо-востока, приблизительно двадцать миль в час, — и сложил дрова кучками на расстоянии двадцать ярдов одна от другой по прямой линии, указывавшей направление ветра.
Сумерки быстро гасли. Догерти открыл флягу и полил дрова бензином. Теперь он должен был вернуться к рации и ждать сигнала из Гамбурга о вылете и приближении самолета. После этого ему предстояло поехать на пляж, зажечь костры и встретить агента. Все очень просто, если, конечно, план не сорвется.
Покончив с подготовкой костров, Догерти зашагал обратно через пляж. В этот момент он увидел на вершине дюны Мэри. Она стояла, скрестив руки на груди, ее силуэт четко вырисовывался в последнем свете заката. Ветер бросил прядь волос ей на лицо; она не стала поправлять волосы. Накануне Шон сказал ей, что абвер передал приказ о встрече агента. Он попросил ее уехать из Хэмптон-сэндс, пока все не закончится: у них в Лондоне было несколько друзей и семья дальних родственников, у которой можно было бы погостить несколько дней. Мэри отказалась уехать. И с тех пор не сказала мужу ни слова. Они слонялись по тесному дому, всем видом показывая свое недовольство друг другом, но при этом старательно отводили глаза. Мэри с грохотом двигала кастрюли по плите и роняла тарелки и ложки, как будто из-за нервов у нее отнимались руки. Можно было подумать, что она осталась специально для того, чтобы наказать мужа своим присутствием.
