Евгений Иванов - Записки опера особого отдела
— Вот так, растишь щенка, холишь, лелеешь, а он вырастает и начинает за пятки кусать. Я ведь ему доверял, как самому себе, а он у меня же и воровал. Если бы не носили погоны, набил ему рожу, чтобы мать родная не узнала.
«Если бы ты знал, какую свинью он приготовил вам с командиром», — про себя подумал Игорь.
— Не расстраивайся, — попытался успокоить его Чернов, — самое главное, что все это всплыло. Не подпускай теперь к себе его близко — и все будет хорошо. Федорович, я сейчас схожу домой, а часам к семнадцати ты отпусти своих женщин домой, и уже спокойно посидим, «шильца» попьем под твое сало. Договорились?
— Не вопрос. Я женщин хоть сейчас могу отпустить, от них все равно толку никакого.
Игорь встал, застегнул шинель и в сопровождении начальника центра направился к выходу.
— До вечера, — попрощался он и вышел на улицу.
Дождавшись условленного времени, Чернов позвонил Бондаренко. Услышав в трубке знакомый голос, не представляясь, спросил:
— У нас все по плану?
— Конечно, — кратко ответил тот.
— Выхожу, — также лаконично сказал Игорь, и поспешил к месту встречи.
Как и в обед, стол был накрыт, и бутылка открыто стояла на столе. Организатор застолья быстро пропустил гостя к столу, а сам закрыл помещение на ключ.
Без долгих приготовлений он налил себе треть стакана и передал бутылку Игорю. Тот налил себе чуть меньше и разбавил спирт водой.
— Давай выпьем за нас, за настоящих мужиков, — предложил старый капитан и чокнулся стаканами с гостем. Вытерев рот ладонью, он стал быстро закусывать. Не прошло и минуты, как он вновь взял бутылку и налил себе опять. Затем, взглянув на удивленное лицо Игоря, произнес:
— Между первой и второй чтобы пуля не пролетела.
Он залпом осушил стакан и закурил сигарету. Сделав несколько затяжек, он затушил ее и виноватым тоном сказал:
— Игорек, ты посиди здесь, мне надо выскочить кое-куда.
Не дожидаясь реакции, он открыл дверь и выбежал на улицу. Туалета в помещении центра не было. Пользуясь такой возможностью, Чернов снял с гвоздя ключ от комнаты Лобанова, быстро туда вошел и, не включая свет, сразу полез под диван за заветным свертком. К счастью, тот был на месте. Игорь быстро выскочил из комнаты, замкнул дверь и повесил ключ на гвоздь. После этого сунул пакет в «дипломат» и вернулся к столу. Через минуту в комнату вошел изможденный Бондаренко.
— Что случилось? — поинтересовался у него Игорь.
— Ты знаешь, видимо, почки застудил. Сегодня, особенно после обеда, в туалет бегаю, как реактивный. У меня такого никогда не было. Завтра, если не пройдет, схожу в санчасть, — с тревогой в голосе ответил Бондаренко.
— Так, может быть, на сегодня закончим, и ты пойдешь домой, отдохнешь? — предложил Чернов.
— Да, щасс, оставлю я так просто недопитую бутылку, — возмутился Федорович. — Если что-то застудил, то «шило» и прогреет. Давай наливай.
Невзирая на частые выходы за пределы центра, два капитана все же осилили бутылку и разошлись по домам.
Наутро Игорь проснулся с больной головой. Он лежал в постели и думал: «Неужели здесь, на Севере, все служебные вопросы и дальше придется решать только через спирт? Меня так надолго не хватит. Надо искать какие-то новые формы общения. А какие? Насколько удалось узнать людей в гарнизоне, то офицеры и прапорщики в силу своих увлечений условно делятся на четыре категории. Первая и самая малочисленная — это художники. Все свое свободное время они посвящают полотнам. В Мурманск обычно ездят за красками и холстами, покупают специальную литературу, посещают выставки и периодически обмениваются между собой своими работами. Надо отдать должное, у многих из них полотна получались на достаточно профессиональном уровне. Подобраться к этой категории не просто, особенно если нет общих интересов. Вторая категория — охотники и рыболовы. Эта группа поглощает большую часть гарнизона. Но, к сожалению, у меня нет ни удочки, ни ружья. Третья категория — знахари и экстрасенсы. В большинстве случаев это шарлатаны с завышенной самооценкой, пытающиеся убедить окружающих в своей уникальности. Связываться с этой группой нет смысла вообще. Четвертая категория — это лыжники, но, к сожалению, все они одиночки. Есть, правда, еще пятая — любители «шила». Эта категория самая многочисленная и объединяет все предыдущие. Итак, круг замкнулся».
Игорь прервал свои размышления, тихо встал, чтобы не разбудить жену, и пошел в ванную комнату. Около десяти минут он стоял под холодным душем, приводя себя в чувство. Наконец, когда состояние немного улучшилось, он вышел из ванной и направился в кухню варить кофе. Там уже была жена и готовила завтрак. Она строго посмотрела на мужа и сказала:
— Я пониманию, что оперативная работа требует издержек. Я ничего тебе не говорю, когда ты ночью уходишь и возвращаешься за полночь, когда по выходным тебя вызывают то в отдел, то еще куда. Я все понимаю. Но когда ты приходишь с работы в таком состоянии, как вчера, этого я понять не могу. Я никогда не поверю, что этого требовала оперативная работа. Когда мы жили в Приазовске, у тебе тоже была оперативная работа, но ты никогда таким не возвращался домой. Короче, не буду дальше развивать эту тему, но предупреждаю: если ты не остановишься, я заберу детей и вернусь к маме.
Она демонстративно поставила на стол тарелку с яичницей и вышла из кухни. Состояние жены Игорь прекрасно понимал, но не стал ей ничего объяснять, потому что в этой ситуации любые доводы будут малоубедительными.
Дождавшись восьми часов утра, он позвонил подполковнику Можайскому:
— Доброе утро, Андрей Викторович. Готов доложить о выполнении задания. Оба документа у меня.
— Доброе. Неужели тебе хватило одного дня, чтобы все обставить? — удивленно произнес начальник. — Молодец. В 9.00 я тебя жду у себя в кабинете, там все расскажешь.
— Андрей Викторович, нам нужно срочно съездить в Мурманск в Управление КГБ, потому что тетрадь мне сегодня нужно вернуть на место, — напомнил Чернов.
— Тогда сделаем так: я зайду в отдел, зарегистрирую сопроводительные документы — и сразу поедем на моей машине в Мурманск. На обратном пути, не заезжая в отдел, я отвезу тебя в гарнизон, а Иващенко о твоих достижениях доложу сам, — предложил начальник.
В четверть десятого офицеры выехали из отдела. Можайский вел автомобиль, а Чернов сидел рядом справа и смотрел на пробуждающийся от зимы пейзаж. Как только они выехали на трассу Североморск — Мурманск, начальник спросил:
— Судя по амбре в салоне, вчера опять задействовал «традиционный метод»?
— А что, сильно чувствуется? — вопросом на вопрос ответил капитан и отвернулся в сторону окна.
— На воздухе не очень, а в машине довольно ощутимо, — отметил Можайский. — Давай поступим следующим образом. Когда будем проезжать поселок Росляково, ты сходи в аптеку, купи мятную настойку и минеральной воды. Накапай побольше настойки и выпей. Проверенное средство, сам периодически пользуюсь, — он весело подмигнул Игорю, — а пока расскажи, как все прошло.
Чернов начал рассказывать подробно, от начала до конца, не опуская ни одной детали. Андрей Викторович слушал его молча, но периодически на его губах появлялась улыбка.
В Росляково Чернов сделал все так, как рекомендовал начальник. Жидкость получилась неприятная на вкус, но очень пахучая. Когда они подъехали к зданию Управления КГБ, Можайский сосредоточенно посмотрел на Игоря и сказал:
— Ты знаешь, пойду я в Управление сам. От тебя так разит мятой, что «пиджаки» одуреют от твоего аромата. В конце концов, твое присутствие здесь и не обязательно, — в военной контрразведке «пиджаками» называют сотрудников территориальных органов.
Он взял папку с документами и вышел из автомобиля. Ждать пришлось около часа, пока Можайский вновь не появился на пороге здания. Он легкой походкой спустился по ступенькам и сел в автомобиль.
— Все отлично. Фотокопии диссертации будут готовы завтра, а результаты графологической экспертизы обещали сделать в течение трех дней. Еще дня три уйдет на получение заключения о степени секретности документа. Так что по срокам мы успеваем закончить дело до увольнения Лобанова в запас, — отчитался начальник.
— Подождите, Андрей Викторович, о каком увольнении идет речь? Ведь матроса нужно под трибунал отдать за измену Родине, — не скрывая возмущения, возразил Чернов.
— Не то время, Игорь. Не забывай, сейчас перестройка, и правозащитные общественные организации еще нас сделают врагами. Давай разберемся в юридических аспектах. Его кто-то задерживал при передаче секретных документов представителю иностранной разведки? Нет. Он, согласно своему должностному положению, имел доступ к этой диссертации? Нет. Он ее украл у командира или из «секретки»? Нет. Командир сам ему передал ее. Он знал, что представитель фирмы в Москве причастен к иностранным спецслужбам? Вряд ли. Видишь, сколько всплывает нюансов. Любой адвокат камня на камне не оставит от этого дела, а Лобанова сделают жертвой репрессий КГБ.
