Код Адольфа Гитлера. Финал - Владимир Иванович Науменко
– Мой фюрер! – Мюллер решил высказать своё предположение. – В сотнях метрах от бункера один за другим, как я видел, взлетают в небо большие и пустые «юнкерсы».
– Это отвлекающий манёвр, Генрих! – Гитлер загадочно улыбнулся. – На вашем месте другой наблюдатель был бы немедленно схвачен и расстрелян на месте, но вас эта мера не коснётся. Нам нужна перестраховка. Баура и Беетца оставим в бункере преднамеренно, чтобы в дальнейшем они стали важными свидетелями. А пока пусть наши лётчики проверяют возможности советских зенитчиков.
– На сегодня, мой фюрер, пожалуй, хватит! – сказал Мюллер, аккуратно спрятав записывающее устройство в кожаную папку. Группенфюрер не видел необходимости затягивать визит. – Прикажете идти?!
– Да, Генрих, ступайте.
Гитлер, отпустив Мюллера для проведения оперативно-розыскных мероприятий, связанных с возможностью ареста Фегеляйна, тем не менее не удержался от искушения и нахмуренным взглядом проследил путь подчинённого до двери.
Мюллер, почувствовавший на себе силу воли фюрера, вышел из его комнаты в боевом и приподнятом настроении. События в бункере сплетались в желаемый для него узор.
– Ну, друзья мои неподсудные, – подходя к своим помощникам, мрачно пошутил Мюллер, – каковы проводили время без меня? Вижу, оно пошло вам на пользу. И я вернулся к вам не с пустыми руками. Не верите? Напрасно. Только что я получил от фюрера санкцию, позволяющую мне оказывать содействие в поимке Германа. Я сделаю то, чего ждёт от меня фюрер. Дезертирство Фегеляйна шокирует истинного национал-социалиста, но послужит всем нам наглядным и незабываемым уроком. Остальные, видите ли, проливают кровь, сражаются, как львы в пустыне, а наш изменник улетучился, полагая, что для гестапо он недосягаем. Как бы не так! Мы не допустим, чтобы его недостойному примеру последовали другие, кто ещё не верит в нашу окончательную победу над русскими.
– Мы в этом не сомневаемся, группенфюрер! – ответил Гюнше.
– Кто бы мог сомневаться в нашей правоте, Отто! Кто бы мог, когда к этому делу подключилось гестапо! – было усмехнувшийся Мюллер сделал серьёзное лицо, не предвещавшее ничего доброго. – Гестапо докажет себя в деле, но для начала надо его поймать! Предъявить обвинение! Без наличия подсудимого нет места и правосудию. В противном случае это было бы похоже на попытку осудить нож, не замечая руки. Так не годится. В сыске надо учитывать любую мелочь, любой штришок – и успех вам будет гарантирован. Вы вот что скажите мне, Отто! В дни, предшествующие неслыханному бегству из бункера Фегеляйна, он вёл себя как обычно, или в его поведении вы заметили нечто подозрительное? Не мне вам говорить, Отто, что прямо сейчас нарядам и патрулям гестапо прочесать районы боевых действий невероятно трудно, но реально, но у меня нет зацепок, используя которые я смог бы насильно, под конвоем, привести Фегеляйна в бункер. Представляешь! С ума сойти! Я, начальник гестапо, не знаю, где его искать, в какой норе он затаился. Удачное для своего бегства выбрал время, мерзавец. Правда, не всё так плохо, как оно может показаться. Вчера отдел прослушивания, есть такой в моём ведомстве, зафиксировал его звонок в бункер. Герман набрался наглости и позвонил Еве. Откуда? Мы так и не выяснили, не успели засечь, но может его сослуживцы, что не исключено, знают этот злосчастный номер.
– Ну, конечно, герр Мюллер! – хлопнув себя ладонью по лбу, воскликнул прозревший Гюнше. – Вот что значит быть настоящим сыщиком, как вы! Совсем память отшибло, но я вспомнил, герр Мюллер!
– Как, Отто? – Мюллеру в свой черёд пришлось удивиться. – Ты знаешь номер Фегеляйна? И молчишь?
– Да, герр Мюллер! – кивнул Гюнше. – Всему виной проклятая забывчивость. Он оставлял мне свой номер. Как сейчас помнится, он выразился: «Для использования только в экстренных ситуациях».
– Для него одна из них только что возникла, Отто! – сказал Мюллер и полез в портфель. За ручкой и блокнотом, – не всё ведь удержишь в памяти. – Продиктуй мне его номерочек!
Записав в блокнот искомый номер телефона Фегеляйна и упрятав его в портфель, Мюллер обратился к Гюнше:
– А теперь, Отто, иди к связисту Рохусу. Пусть он определит адрес, откуда был звонок. И вызови сюда же Петера Хёгля. Мой представитель в бункере, он мне нужен.
Гюнше отсутствовал недолго, а Мюллер всё это время использовал, проглядывая служебные бумаги, что он прихватил с собой, когда собирался ехать сюда. Оскар пристроился рядом с ним, но предпочёл хранить молчание. Возвратившегося адъютанта сопровождали Раттенхубер и Рохус.
– Группенфюрер! – произнёс Гюнше. – Петер Хёгль, к сожалению, отсутствует, но я привёл к вам Раттенхубера.
– Хорошо, что вы пришли, Ганс! С днём рождения! – тепло пожав тому руку, поздравил Мюллер. – Жаль, что ваш день ангела совпал с таким грустным мероприятием, но, увы, Ганс, оно не терпит отлагательств. Извините, но поймите правильно. Это не рядовой случай, а из ряда вон выходящий. Воля фюрера необорима и должна быть исполнена ближе к полуночи.
– Я полностью с вами согласен, группенфюрер! – произнёс Раттенхубер и к своим словам добавил: – Связист Миш скажет вам адрес, где укрывается Фегеляйн. Говори, Рохус!
– Блейбтройштрассе, четыре! – пробормотал основательно испугавшийся Миш.
– Спасибо, что быстро выявили! – сказал Мюллер. – Эта информация существенно упростит гестапо задачу поимки дезертира. Я верю, он скоро будет в наших руках, а пока нам не помешало бы сделать Герману контрольный звоночек! Как вы считаете? Это образумит его? Парень обделён вниманием гестапо, а он так его в последнее время пытается добиться, что ударился в бега, – куда это годится? Нам надо
