Код Адольфа Гитлера. Финал - Владимир Иванович Науменко
– Вы прямо попали в точку, мой фюрер! – произнёс Мюллер. – Я люблю тайные знания древних! Особенно те из них, имеющие прямое отношение к нашим проектам. Настоящий Гесс, а не тот двойник, что с миссией мира полетел в Англию, сохранит национал-социализму колонию – поселение, откуда, возможно, возродится Четвёртый рейх. Будущее служит условием настоящего, а последнее создаётся нашими руками. У меня тоже имеется слабость к загадкам старины. В свободное от работы время я изучал множество старинных морских карт, в том числе карту турецкого адмирала Рейса, но у меня нет догадок, каким образом береговая линия Антарктиды была нанесена неизвестным картографом до того, как была покрыта льдом. Лёд на всей территории имеет толщину полтора километра. Некоторые горы, было считавшиеся частью единого массива, оказались островами. Вот и поспорь с той истиной, что воображение важнее знания. А карта Оронтия Финея 1531 года издания! Когда она попала ко мне, я не поверил собственным глазам, увидев на ней Антарктиду континентом, лишённым ледяного панциря, где имеются реки, фьорды и горы. Но как такое может быть? Стало быть, эти карты являются копиями более древних. Прошу вас, мой фюрер, слушайте дальше.
Звукозаписывающее устройство извлекло из плёнки живые звуки.
«Германский подводный флот гордится тем, что создал для фюрера на другом конце света Шангри Ла – неприступную крепость…»
Мюллер остановил прокрутку плёнки:
– Запись, мой фюрер, сделана в 1943 году. Как вы догадались, голос принадлежит гросс-адмиралу Дёницу.
– Всё верно, Мюллер! – Гитлеру лишь оставалось согласно кивнуть головой. – И Геринг, и Фегеляйн оказались предателями, кто следующий?
– Не всё так плохо, мой фюрер! – словесно обнадёжил Мюллер. – Увы, этому научила меня жизнь, далеко не все наши мечты сбываются, но я начинаю задумываться над тем, что надвигающееся на рейх военное поражение ещё в наших силах обернуть победой. Поражение в этой войне – не самая худшая из неудач. Вам, мой фюрер, надо до конца сыграть роль игрока, который блефует. Вся ваша внешняя политика проходила под знаком одурачивания противника. Отступать от этой линии поведения мы не будем. Воля и точный расчёт – вот знаменатель наших незримых действий.
– Ты прав, Мюллер! – сказал раздумчиво Гитлер, поворачиваясь к нему. – А у меня разве есть иной выбор? Вы думаете, мне легко на виду у всех притворяться полутрупом? Новый Берлин Южного полюса будет неприступен для врагов, но он является всего лишь одним из вариантов моего возможного прибытия из Европы, охваченной пламенем навязанной мне войны. У меня, когда я размышляю над смыслом вещей, всё время готов сорваться вопрос: «Что есть мир, Мюллер?» Мир есть моё представление и моя воля. Для меня мир есть ряд предметов, которые используются мной или отбрасываются за ненадобностью. Вся действительность, Мюллер, существует только для рассудка, через рассудок, в рассудке. Являясь субъектом познавательного акта, человек всё познаёт и никем не познаётся. Я смотрю на мир как гений, поднятый силой духа. И постигаю его в живом развитии.
– И с точки зрения пользы, мой фюрер! – от себя внёс добавление Мюллер. – Вы правы, мой фюрер! Человеческий дух шире интеллекта, в этом я согласен с вашим любимым философом – Артуром Шопенгауэром! А сущность материи состоит в соединении пространства и времени.
– Вот именно, Мюллер! – Гитлер был рад, что нашёл в Мюллере понимающего собеседника. – Потому что дух человека включает в себя и способность интуиции. Истину не открывают, Мюллер, в ней просто живут. Я жестоко подавлял внутреннюю оппозицию и сопротивление других народов! Только так можно с ними справиться, только так. Всегда надо учиться у врагов, Мюллер! Днём и ночью! Круглые сутки! Ленин научил меня, как надо усиливать и использовать революционный импульс; Эберт и Шейдеман показали мне, как быстро этот импульс можно утратить. С самого начала основания нашего движения я мыслил категориями массовой партии. Она и строилась на основе моих представлений.
– Провидение благосклонно к вам, мой фюрер, а ваша интуиция спасёт вам жизнь. Сыграйте, мой фюрер, свою роль мученика так, чтобы вашему окружению оставалось лишь поверить, что слова фюрера о предстоящем самоубийстве сказаны им искренне, без тени фальши. Вы должны, мой фюрер, тем самым оставить в их жалком сознании след смерти, к которой вы, в отличие от них, будете непричастны.
– Можете в этом не сомневаться, Мюллер! – ответил Гитлер. – Фатализм входит в наши правила игры, Генрих. Пришла пора подводить итоги своей жизни за 12 лет! Были взлёты и падения, но, как видите, я остаюсь верен себе и в дни катастрофы. Я не спорю! Можно уничтожить в человеке личность, сломить его, но характер изменить нельзя.
