Двойное сердце агента - Андрей Болонов
– Когда? – заинтересовался Либерман. – Когда собачки полетят?
– А вот это уже, – с напускной серьезностью сказал Брагин, – очень секретная информация!
* * *
Время тянулось медленно. Собравшиеся в Координационно-вычислительном центре сотрудники ОКБ-1 вместе с Онегиным, Закарповичем, Недолиным, Романским и самим Царевым с волнением ждали сообщения из Центра управления полетами.
Напряженную тишину прорезал зуммер телефона высокочастотной связи.
– Сергей Павлович, Байконур! – доложил снявший трубку инженер, передавая ее Цареву.
– Слушаю, – ответил Царев в трубку и приказал инженеру: – Включите громкую связь!
Тот щелкнул тумблером, и из висевшего в центре зала динамика раздался голос диспетчера Центра управления полетами на Байконуре:
– Докладываю о готовности спуска космического корабля с орбиты. Команды на борт для сеанса ориентации по основной системе прошли.
– Хорошо, – сказал в микрофон Царев.
– Есть расчетное время включения тормозной двигательной установки. Десять, девять, восемь, семь, шесть, пять, четыре, три, два, один. Есть включение ТДУ!
В зале воцарилась тишина. Романский нервно посматривал на мигающие лампочки вычислительных машин. Динамик молчал.
– Ну что там? – с тревогой в голосе спросил в микрофон Царев.
Из динамика – тишина.
– Я спрашиваю: что там? – повторил Царев.
– Сергей Павлович, – неожиданно откликнулся голос по громкой связи, – вместо торможения фиксируем ускорение корабля.
– Черт! – воскликнул Недолин.
– Произошло отделение спускаемого аппарата, – продолжал информировать динамик, – но он не спускается… он поднимается!
– Что это значит? – шепотом спросил Романский у сидевшего рядом Онегина.
– Это з-значит, – ответил тот, ослабляя узел галстука, – что п-произошла ошибка в-в системе ориентации. Вместо т-торможения к-корабль ускорился и ушел н-на более в-высокую орбиту.
– Нет, товарищи… – с ехидцей в голосе вмешался Закарпович, – это значит, что если б там был космонавт, а не манекен, то на землю бы он не вернулся, а медленно бы умирал в космосе. Причем его предсмертные стоны уже принимали бы радиостанции всего мира, – и, повернувшись к Цареву, язвительно добавил: – Неплохой триумф социализма!
* * *
– Нет-нет, Никита Сергеевич, – вкрадчиво объяснял в телефонную трубку Егор Сидоров, – как вы и распорядились, этот полет лично товарищ Романский курировал. Он сначала и на космодром ездил, присутствовал, так сказать, при старте. А потом и при спуске… Такой позор! М-да…
Ерзавший на стуле напротив Сидорова Закарпович зашептал:
– И про Онегина скажите – пора там директора завода менять…
Но боявшийся пропустить хоть одно хрущевское слово Сидоров лишь сделал страшные глаза и цыкнул на Закарповича. В ответ в трубке что-то забулькало.
– Нет-нет, Никита Сергеевич, это я не вам! – испуганно залепетал Сидоров. – Да, понял вас. Будем работать. Всего самого доброго!
Сидоров повесил трубку и стер со лба выступившие капельки пота.
– Товарищ Хрущев сердится? – поинтересовался Закарпович, стараясь смотреть на Сидорова максимально преданными глазами.
– Считает, что я тоже как бы виноват… – недоуменно почесал затылок Сидоров.
– Вот я это и хотел сказать…
– Что-о-о?! – взметнулись брови у Сидорова.
– В смысле, я другое хотел сказать… – испугался Закарпович. – У меня вот какая идея одна появилась. Помасштабнее, чем полет человека. А реализовать ее – элементарно. И претензий не будет: вы будете мою, то есть нашу, идею курировать, а Романский – проект Царева, пусть уделается!
* * *
В кремлевском кабинете первого секретаря ЦК КПСС Никиты Хрущева шло совещание – собрался весь цвет военной и ракетно-космической промышленности. Во главе стола восседал сам Никита Сергеевич, по обе стороны от него сидели Сидоров, Романский, Недолин, Царев и главный конструктор ОКБ «Южное» академик Юнгель – основной научный оппонент Царева и его давний конкурент за пост руководителя космической программы.
У висевшего на стене большого красочного плаката, на котором было изображено нечто, по форме напоминающее морскую мину-ежа, размахивал указкой Закарпович.
– …и мощность такого заряда, – вещал он, – может составить до ста мегатонн.
– Это сколько? – поинтересовался Хрущев.
– Эквивалентно десяти тысячам Хиросим, Никита Сергеевич, – пояснил маршал Недолин.
Среди присутствующих прокатилась волна замешательства, в кабинете повисла тишина.
– Все народы мира на всех континентах, – довольный произведенным на присутствующих эффектом, продолжил Закарпович, – смогут невооруженным взглядом наблюдать взрыв на поверхности Луны, что наглядно продемонстрирует торжество идей социализма и докажет первенство нашей страны в освоении космического пространства!
– А если ракета не долетит до Луны? – спросил Царев. – Останется на орбите, например? Или взорвется на старте?
– Если взорвется, – стрельнул в Царева глазами Егор Сидоров, – исключим из партии!
– Кого? – поинтересовался Романский.
– Кого надо! – огрызнулся Сидоров.
– Если будет кому исключать… – улыбнулся Романский.
Лицо Сидорова стало пунцовым.
– Было б кого, Дмитрий Степанович, – выговаривая каждый слог, с ненавистью выдавил из себя Сидоров, – а «кому исключать» – будут всегда!
– Товарищи! – вмешался Царев. – Давайте вернемся к существу вопроса! Мне кажется, что принятое постановление партии и правительства весьма четко определило приоритеты наших задач. Главное – это полет человека в космическое пространство. И сейчас отвлекаться на иные проекты вместо того, чтобы все силы и средства…
– Я понимаю, товарищ Царев, – перебил его Закарпович, – почему вы так говорите. Ваши ракеты постоянно взрываются, а корабли не возвращаются с орбиты. Вы хотите все силы и средства забрать под себя, а за последний месяц у вас две, я повторяю: две аварии! И я, как коммунист коммунисту, вам честно скажу: Бог троицу любит! Ваши ракеты ни к черту не годятся! Поэтому мы отправим атомную бомбу на Луну не на вашей ракете, а на новой ракете товарища Юнгеля! Михаил Кузьмич, – обратился Закарпович к Юнгелю, – доложите Никите Сергеевичу о ваших успехах!
Академик Юнгель откашлялся, раскрыл лежавшую перед ним на столе папочку и достал несколько чертежных эскизов.
– Никита Сергеевич, – сказал он, демонстрируя Хрущеву чертежи, – в нашем КБ разработана новая баллистическая ракета с двигателем на высококипящих компонентах, способная справиться с задачей доставки груза на лунную поверхность…
– Твои высококипящие компоненты слишком взрывоопасны и ядовиты! – возмущенно выкрикнул Царев.
– А твой кислородокеросин никогда не даст такой тяги! – парировал Юнгель.
– Ладно, не галдите! – хлопнул кулаком по столу Хрущев. – Устал я от вас, только и знаете, что спорить. Вам, товарищи Царев и Романский, поднажать надо. Человека нам надо раньше американцев в космос отправить. Ну и вернуть тоже… И идея с бомбой мне тоже нравится… Хорошая идея! Будут знать америкашки: если что, то мы их и на Луне достанем!
И Хрущев подмигнул довольному Сидорову.
* * *
Уже близился полдень, а Волжанский рынок все еще гудел как пчелиный улей. Слева и справа от входа бойко зазывали покупателей в мясные и рыбные ряды приехавшие из ближайших деревень колхозники, чуть дальше расхваливали свой пестрый овощефруктовый товар
