Эхо северных скал - Александр Александрович Тамоников
Он подтащил волокушу поближе к груде камней, которые природа навалила в этом месте или выдавила их из себя вечная мерзлота. Найдя сторону, где ветерок не задувал, он снова напоил Мэрит чаем и улегся с ней рядом, обняв девушку, чтобы согревать ее и согреваться самому. Виктор понимал, что если не отдохнуть, то он не дойдет. Он может уснуть на ходу и упасть, он может навредить Мэрит, если не заметит препятствия. Да и вообще, какую он может оказать девушке помощь и защитить ее, если еле держится на ногах.
Проснулся Буторин от холода. Он начал замерзать, сказывалось то, что у него была мокрая от пота спина, и теперь озноб забирался внутрь и под одежду, и в самое сердце. Мэрит, наоборот, пригревшись, спала тихо и мирно, прижавшись к своему спасителю. Наверное, измучившись, она уснула, несмотря на боль в раненой ноге. Осторожно вытащив руку из-под головы девушки, Буторин встал и начал делать разогревающие упражнения. Потом немного побегал вокруг и понял, что делает это зря. Ноги за вчерашний день устали так, что совсем не слушались. Добавлять им нагрузки не следовало.
Отдышавшись, оперативник уселся возле девушки и снова прикрыл глаза. «Итак, мясо кончается, а охотиться в тундре не на кого. Будь ружье, можно было бы подкараулить какую-нибудь дичь, но для этого пришлось бы полежать в засаде чуть ли не сутки. С ружьем, заряженным дробью, это еще имело бы смысл, но с пистолетом «ТТ» или автоматом «ППС» безнадежно. Если только подстрелить оленя, песца или зайца, который сидел бы, подпустив охотника на расстояние метров 20–30. А ведь все расстояния здесь условны. Сколько мне тащить волокушу при условии, что я правильно выдерживаю направление? До стойбища, откуда мы выехали с Игнеем, километров двести. Это при условии, что я прошел уже около тридцати. А до поселка? До поселка ближе, километров сто. Это еще три таких перехода, как вчера? Преодолеть их без еды сомнительно».
Буторин хорошо понимал, что такие мысли часто приводят к панике. Но у него были крепкие, закаленные нервы. Голод – вещь неприятная, даже страшная. Говорят, что через день, два, три чувство голода без еды притупляется. Да ни фига оно не притупляется! От голода продолжает сосать под ложечкой, выматывая нервы и психику. И еще больнее было думать, что от голода страдает Мэрит. Но нет, только не лежать. Двигаться, двигаться и двигаться. Силы тают от голода независимо от того, лежишь ты или идешь. Значит, надо идти. Он открыл глаза и хотел подняться, но тут внимание Буторина привлекли знакомые звуки. Он сначала не понял, что это, но потом внутри все сжалось от радости. Да это же олени пасутся.
Но первая же мысль, которая мелькнула в голове оперативника, была не о том, сумеет он убить оленя или нет. «Надо оленя поймать! Ненцы ловят арканами, они очень умело бросают их на рога животных. Для аркана нужна длинная веревка и скользящая петля, иначе хитрое животное сбросит веревку с рогов. Настолько веревка должна быть длинной, чтобы человек смог ее добросить. А для этого стадо не должно человека бояться. Ремни, которые я использовал для волокуши, слишком коротки. Если их связать в один длинный ремень, то получится метров пять или шесть. Нет, даже думать нечего».
Буторин снова осторожно, чтобы не будить Мэрит, поднялся и огляделся. Нет, отсюда не видно. Пришлось забираться на камни. И как только Виктор поднялся повыше, то сразу увидел небольшое стадо оленей. Непонятно, что оно тут делало и как оказалось. Может, отбилось от основного стада? Ненцы пасут стада в сотни и тысячи голов. И их летние стойбища двигаются вместе со стадом. Наверное, все же эти олени отбились или молодой самец увел самок, чтобы быть лидером, доминировать.
Собравшись спуститься вниз и подойти к стаду поближе, Виктор перехватил поудобнее автомат, но тут же остановился. Он заметил, как самец поднял голову и стал прислушиваться, потом раздался его рев, и самки побежали в сторону. Видимо, вожак почувствовал опасность. «Э-э, нет! К вам так просто не подойдешь. А может, самец понимает, что появление человека сулит ему возвращение в общее стадо и там другие, более матерые самцы ему житья не дадут и там до самок у него дело совсем не дойдет. Ну, черт с вами!» – с азартом подумал Буторин и поднял автомат.
До стада метров двести. Одиночным выстрелом попасть, конечно, можно, но патрон в «ППС» слабоват. Из трехлинейки или карабина с их мощным патроном он бы выстрелил, не сомневаясь. Скорее всего, завалил бы оленя с первого выстрела. Но с автоматом, предназначенным для ближнего боя… Может, надежнее применить пистолет! «Да что я думаю, – разозлился Буторин. – На кону две жизни, жизни людей, а я сопли распустил!» Он поднял автомат и выбрал цель – оленя, который отошел от других чуть дальше. Так все-таки есть гарантия, что пули, выпущенные в одно животное, не попадут в других. Короткая очередь в пять пуль разорвала тишину тундры, хлестнув по равнине. Виктор сразу же посмотрел вдаль и обрадовался. Олень, в которого он стрелял, падал на передние колени, пытался подняться и снова падал. Вот он завалился на бок и снова стал пытаться подняться, дрыгая в воздухе ногами.
– Мэрит, жди меня! – крикнул Буторин, сбегая по камням вниз. – Сейчас у нас будет еда!
Он бежал, как мог быстро, чувствуя, что уставшие ноги подкашиваются. Спотыкаясь о камни, которые часто попадались под ногами, задыхаясь от напряжения, Виктор не сводил глаз с раненого животного. Он очень боялся, что сейчас случится что-то невероятное из раздела чуда, которого бы век не видеть. Например, олени подтолкнут своего раненого собрата, сожмут его между собой и все вместе убегут. Или неожиданно на жертву накинется стая голодных свирепых волков. И тогда не только добыче, но и им самим с Мэрит не поздоровится. Или произойдет еще что-то подобное. Чувство, что добыча и, значит, еда уже вот-вот окажется в его руках, и опасение, что из-за какой-то случайности он может лишиться этой добычи, так основательно засели в голове Буторина, что он поначалу даже чертыхнулся, когда увидел, что откуда-то с юга вывернулась и понеслась оленья упряжка. И только полминуты спустя до него дошло, что ведь это человек, это транспорт и, значит, помощь, жизнь!
Виктор поднял руку с автоматом и покачал ею из стороны в сторону, а потом шаги его стали короче и медленнее, и он упал лицом вниз. Ему хотелось лежать и не вставать, но страх, что упряжка пронесется мимо и не остановится, не заметит его, был сильнее усталости, и Буторин стал пытаться подняться. Топот оленьих ног стал раздаваться совсем близко, а потом над ним склонилось лицо с длинными седыми усами и седыми редкими волосами на голове. Оленевод поцокал языком и сказал сердито:
– Ай, как нехорошо сделал! Зачем оленей стрелял! Разве можно олень стрелять. Олень, как ребенок!
– Помоги, – тихо проговорил Буторин, ухватившись за рукав оленевода и пытаясь встать. – Там девушка раненая. Совсем слабая. Ей помощь нужна, ей еда нужна. Ее к людям надо, к врачу.
– Ей, человек, – оленевод помог Виктору подняться на ноги, подал упавшую с головы шапку. – Куда идешь, зачем идешь, почему дома не сидится? В тундре только олени бегают. Ты не олень, ты русский, тебе дома сидеть надо, книжки читать, детей учить. Мы с оленями ходим, за оленями следим. Зачем тебе тундра, русский человек?
– Беда идет с севера, с холодного моря, старик, – кряхтя и прихрамывая, заговорил Буторин, шагая. – Далеко нам идти, не знал, как дойдем, вот и убил оленя твоего. Еда нужна была. Прости, старик, за оленя, нам надо к русским добраться скорее, про беду рассказать. Оленей ваших, тундру спасать надо от плохих людей.
Игнатов вытянул шею и заглянул наверх, на дровяной сарай. Так и есть, еще один убитый охотник. Из тех, кого он отправил наблюдать за окрестностями, наказав не пропустить банду. «Глупое решение, – со злостью на себя подумал участковый. – Чего им было наблюдать, если нас не было в поселке? Что они могли сделать? И вот результат, еще в одном доме нынче будет горе, еще
