Юрий Дольд-Михайлик - Гроза на Шпрее
Машина то попадала в пробку и останавливалась, то неслась с бешеной скоростью.
— Какого черта вы так мчитесь, поезжайте осторожнее! — не выдержал Вайс.
Шофер презрительно фыркнул и пояснил, что в Милане есть только один настоящий водитель, и это именно он, Никколо Фолио, все же остальные — жалкие дилетанты, которые не могут отличить радиатор от запасного колеса. В доказательство своего мастерства таксист так нажал на акселератор, что у Вайса по спине побежали мурашки.
Наконец, машина остановилась возле неказистого здания, над дверью которого светилась желтая аргоновая вывеска. В ней не хватало нескольких букв, и дом от этого казался еще более запущенным.
Портье, невзрачный человечишко неопределенного возраста, провел Вайса в комнату на втором этаже. Это была узкая, длинная конура с окном, спрятавшимся под почерневшей от пыли шторой. У одной стены стояла кровать, накрытая мятым пикейным одеялом сомнительной чистоты, у другой, наискосок от кровати — шкаф с мутным овальным зеркалом на дверце. Меблировку дополнял небольшой столик в углу и два стула. Воздух в комнате был спертый, вонючий, как в солдатском сапоге.
— Сколько стоит номер? — спросил Вайс, с отвращением поглядывая на несвежую постель.
— Пять тысяч лир в сутки, синьор!
Экономного Вайса передернуло:
— Как? За эту вонючую конуру пять тысяч лир? Вы в своем уме?
Портье пожал плечами.
— Где-нибудь на окраине синьор, может, и найдет номер подешевле, но здесь в центре, где семьдесят процентов домов снесено во время бомбежки… Да и что значат пять тысяч, если пачка сигарет стоит сто пятьдесят лир?
— Я тут ни минуты не останусь. Вызовите немедленно такси!
Портье нагло рассмеялся прямо Вайсу в лицо:
— У нас испорчен телефон, синьор.
— Где находится ближайшая гостиница?
— Кварталов за десять отсюда… Сами видели, вокруг одни руины.
По лицу портье было видно, что он и сейчас врет, так же как врал про телефон.
Вайс метнулся к окну, распахнул обе его створки, поднял до половины шторы.
— Хорошо, я остаюсь! Убирайтесь!
Оставшись один, Вайс сбросил пиджак, сорочку, протер шею и тело одеколоном. Он корил себя за то, что так опрометчиво отпустил такси, не заехал куда-нибудь поужинать. Потом мысли его снова закружились вокруг будущего богатства. Настроение тотчас улучшилось.
«Ничего, когда-нибудь я с улыбкой буду вспоминать эту паршивую гостиницу… Впрочем, случалось и не такое. Бывали времена, когда и такая клетушка показалась бы мне раем. Переспать ночь, а потом…»
В дверь постучали. И снова вошел портье.
— Простите, что побеспокоил. Может, синьору подать бутылку вина?
Вайс почувствовал его вкус на пересохших губах. Действительно, выпить немного вина не мешает.
— Что ж, принесите.
Но портье продолжал топтаться у двери.
— Что там еще?
— Может, синьор желает, чтобы хорошенькая девушка взбила ему подушки на ночь? — спросил он, угодливо-сладко улыбаясь и фамильярно подмигивая.
Воображение мигом нарисовало стройную красавицу. Таких Вайс видел в римском варьете, куда они как-то забрели с Фредом. Его бросило в жар. Покраснев и глядя куда-то вдаль, Вайс прохрипел:
— Пусть зайдет.
Минут через десять в комнату вошла полная женщина лет тридцати. Поставив бутылку вина на стол, она томно проворковала: «Обожаю беленьких» и всей тяжестью обрушилась Вайсу на колени.
Пробуждение было безрадостным. Когда Вайс стал одеваться, Сузи, как она себя назвала, еще спала. Он уже завязывал галстук, собираясь незаметно выскользнуть из номера, но тут дородная фигура под простыней зашевелилась, и сонный голос спросил:
— Ты уже уходишь, милый? Не забудь оставить мне три тысячи лир.
Вайс даже подпрыгнул. «Что они, дураком меня считают?»
— Тысячи с тебя хватит, больше не дам!
— Что-о? — угрожающе спросила женщина.
— А то, что слышала. Тысяча лир, и все!
Сузи вскочила с кровати. Вчерашние румяна поблекли, волосы растрепались и свисали спутавшимися прядями. На Вайса глядело злое, одутловатое лицо горгоны Медузы. Его передернуло от отвращения.
— Что? Тысячу лир? Ты думаешь, я кто? Я порядочная девушка, а ты предлагаешь мне тысячу лир!
Сжимая в руках бюстгальтер, она всей громадой наступала на Вайса.
— Тысячу лир порядочной девушке? — Сузи, дыша перегаром, продолжала наступать. — Ах ты, слюнявое чучело, каракатица ты паршивая, — замахнувшись бюстгальтером, словно пращой, она стегнула Вайса по лицу. Пуговицы больно поцарапали щеку. — Вот позову Марчелло, он не только деньги из тебя вытрясет, но и душу! Да я и сама из тебя ее выбью! Вот так, вот так!
Вайс, защищая лицо согнутыми в локтях руками и пятясь, очутился в углу комнаты, прижатый к стене. Дальше податься было некуда, и он попытался схватить Сузи за руку.
— Марчелло! — завизжала та.
— Заткни глотку, дура! Получишь свои три тысячи, только отцепись, — тоже уже кричал Вайс.
Женщина мигом успокоилась и стала медленно одеваться. Вайса все еще трясло от стыда и злости, а Сузи, ловко припрятав брошенные ей деньги, совсем миролюбиво подошла к нему и чмокнула в небритый подбородок.
— До свидания, милый. Почаще заходи!
Перед глазами «милого» еще долго после того, как он покинул гостиницу, мельтешил большой черный бюстгальтер, зажатый в толстой руке.
Вайс без аппетита позавтракал в небольшой траттории, и теперь бродил среди изуродованных войной домов, волоча за собой надоевший чемодан. Обычно, если позволяли обстоятельства, он ездил налегке, рассовав содержимое несессера по карманам. А теперь чемодан оттягивал руку и время от времени не то чтобы больно, а как-то назойливо-неприятно бил его по ноге.
Вайс наугад бродил по кривым, узеньким улочкам, и неожиданно вышел на Пьяцца Фонтана. Перед ним было величественное сооружение. Даже он, равнодушный к архитектурным шедеврам, так же как и к любому другому роду искусств, остановился пораженный, невольно залюбовавшись чудесным творением рук человеческих. Перед Вайсом был всемирно известный Миланский собор. Вертикальные линии здания, смягчая его колоссальные размеры, тянулись вверх к небу, переходя в многочисленные острия шпилей и башни, увенчанные фигурами святых. Они как бы призывали людей отрешиться от суетных земных дел и обратить свои взгляды к ним, к богу, ибо лишь единение с богом может дать человеку подлинное успокоение.
— Синьор интересуется собором? — перед Вайсом выросла вертлявая фигура человечка в ободранном пиджаке. Не ожидая ответа, человечек затараторил: — В Европе это единственный мраморный готический собор. Высота — сто сорок восемь метров, ширина — пятьдесят семь, высшая точка…
— Отстаньте, — буркнул Вайс, и, повернувшись спиной к непрошенному чичероне, направился в парикмахерскую, мимо которой прошел несколько минут назад.
— Синьор, я вижу, приезжий? — поинтересовался парикмахер, намыливая щеки, и кивнул на поставленный у стены чемодан. — О, у нас есть что поглядеть. Собор вы уже, конечно, видели. Обязательно загляните в церковь Санта Мария с непревзойденной «Тайною вечерей» Леонардо. Безусловно, интересно поглядеть замок Сфорца, картинную галерею Брера и другие музеи, но «Тайная вечеря» да Винчи вне конкурса, уверяю вас, синьор! Чудо, настоящее чудо. Нас, миланцев, считают людьми практичными, деловыми, но у нас есть сердце, и мы гордимся тем, что именно у нас в Милане…
Ловкие пальцы мастера бегали по лицу, втирая в стареющую кожу освежающие кремы, а язык тем временем работал, не переставая. Вайс уже давно не прислушивался к советам парикмахера, не реагировал на них ни единой репликой. Он сидел, закрыв глаза. После ночи, проведенной в гостинице, болела голова и было тоскливо на душе. Вайс мысленно прикинул, сколько у него осталось денег. Получилось не так уж много. Даже совсем немного.
«Проклятая гостиница, — грыз себя Вайс. — Надо было сразу уйти, видел же, в какой вертеп тебя привезли… А тут придется еще тратиться на такси. До Донго, конечно, можно добраться автобусом, но на этом фешенебельном курорте у меня будет слишком жалкий вид, если я с чемоданом в руке стану бродить от пансионата к пансионату, спрашивая о ценах. Это может привлечь внимание… Явись я на роскошном «Кадиллаке», это явление обычное, а пеший путешественник в таких местах — аномалия».
Через час из Милана выехала серая машина и взяла курс на север. На заднем сиденье удобно устроился Вайс. В открытое окно вместе с прохладным ветром, приятно ласкавшим лицо, врывался аромат трав, виноградников, буковых лесов. Пассажир поначалу мрачно созерцал красоту природы, но постепенно и его очаровали пейзажи, и он уже с любопытством вглядывался в набегающий ландшафт, а когда минут через сорок вдали показался городок Комо, Вайс окончательно оживился.
