Владимир Царицын - Уфолог
- Или Вошкулат привлекает их еще раньше, в первоначальный пе-риод, период поисков в Собачках.
- Так или иначе, они принимают участие в экспериментах, и каждый из них получает дозу облучения или иначе сказать заражаются, кон-тактируя с неизвестным элементом, которого нет в таблице Менде-леева.
- В таком случае Вошкулат тоже заражен, - заметил Зинка.
- Думаю, он заражен сильнее, чем были заражены Москаленко и Бугаев. Он больше других, исключая покойного Малыша, возился с этой…
- Фигней, - подсказал Зинка. – Да-а-а. Дела. Если все окажется пра-вильным в твоих умозаключениях, зону аномальных явлений в районе Собачек нужно закрывать. И проводить тотальные обследования ме-стного населения.
- И всех сотрудников Степного университета. И студентов.
На столе у полковника Черемных тренькнул звонок внутреннего те-лефона. Зинка снял трубку и минуту молча слушал сообщение. Потом коротко сказал: ясно, и, положив трубку, повернулся к Дантисту.
- Продолжай, - сказал он.
- Я все же надеюсь, что пандемия России не грозит. Эта фигня не год назад появилась в Собачках. Она пролежала в дальневосточной земле тысячи лет, а может быть миллионы. Скорее всего, заражение происходит при непосредственном контакте с ней. Вошкулат был пре-дупрежден смертью Малыша. На точке обнаружена упаковка резино-вых перчаток, два десятка респираторов и три лабораторных комби-незона для работы с токсичными и слаборадиоактивными вещества-ми.
- И все-таки Москаленко и Бугаев заразились. – Зинка закурил и по-дошел к окну. – Я продолжу. Вещество, найденное Малышом и по-вторно найденное Вошкулатом и его школьными товарищами и колле-гами, Москаленко и Бугаевым, представляет собой новую, совершен-но неизвестную современной науке, субстанцию кристаллического строения. Эта субстанция не вступает в какие бы то ни было реакции ни с одним из известных химических реагентов, рентгеновские лучи пропускает, не оставляя следа, практически не радиоактивна, и обла-дает свойствами, поистине сногсшибательными. Под воздействием солнечного света генерирует различные высокоинтенсивные поля. При этом не теряет своей массы и первоначальных свойств. Найден-ное вещество может стать топливом для вечного двигателя или абсо-лютным оружием, в зависимости от того, где захочет его применить государство, которое им обладает. Воздействие этого вещества на человеческий организм пока не выяснено, но не думаю, что оно ней-трально.
- Это ты сам придумал? – спросил Дантист.
- Мне позвонили и доложили о промежуточных результатах иссле-дования в лаборатории БСР содержимого контейнеров из Степного. Все препараты и результаты исследований из лаборатории Бюро уже переданы в нашу лабораторию. Материалы засекречены. Вовремя я перетащил дело «Уфолог» в свое подразделение. Теперь оно будет проходить только по нашему ведомству и гриф секретности – четыре нуля. Участие Бюро специальных расследований с настоящего мо-мента исключается.
Снова на Зинкином столе просигналил телефон внутренней связи. На этот раз Зинка слушал собеседника совсем мало, всего несколько секунд.
- Вошкулат в Лурпаке, - сообщил он Дантисту, положив трубку. – Он вышел на переговоры с Йозефом по Интернету. Торгуется. Не дурак, понимает, что у него в руках.
- А что у него в руках?
- Контейнер с веществом «Х».
- Я вылетаю в Лурпак один?
- У Знахаря в Лурпаке есть люди. Тебе помогут. Но ты можешь вы-брать из выпускников спецшколы любого, который тебе приглянется. Ребята неплохие. Им стажировка с таким опытным агентом, каким ты, будет на пользу, да и тебе уже сейчас надо думать о напарнике или даже о группе.
- А я уже приглядел одного.
- Когда успел?
- Не наш. Из БСР. Максим Хабаров.
- Чужой? – Зинка задумался.
- Чужой, который станет своим, если ты дашь добро.
- Дантист, ты меня ставишь в неловкое положение. Ты ведь знаешь, есть негласная договоренность с младшим братом – друг у друга лю-дей не переманивать. У них - своя свадьба, у нас – своя. Сотрудниче-ство, но не конкуренция.
- Жалко парня, - сказал Дантист. – Закиснет он под Карачаевым. Или сопьется, как его начальник. Потеряем хорошего агента.
- Что, пьет Карачун?
- По лицу видно. А ты с ним знаком?
- Сотрудничали, - коротко ответил Зинка.
Видимо, от этого сотрудничества у Зинки остались не особенно приятные воспоминания, потому что лицо его стало кислым.
- Хабаров плотно в теме, - продолжил Дантист уговаривать Зинку - С самого начала. Сперва нелегально. Карачун после звонка Моска-ленко не хотел делу официальный ход давать, все-таки школьные то-варищи. Отправил Макса в Степной даже командировочных не выпла-тив. Макс дважды побывал в Собачках. Большая часть информации – его заслуга.
- А сам-то он как к своему переводу отнесется? Может он патриот Бюро.
- Парню расти надо. А Карачун его на коротком поводке держит. В БСР у Хабарова карьеры не получится. А агент стоящий. Спортсмен, немецким языком владеет.
- Да это все понятно, можешь не рекламировать, – махнул Зинка рукой. - В Бюро других не держат, это не ментура.
- Так что? – Дантист в упор посмотрел на Зинку.
- Хорошо, - вздохнул полковник. – Решу. А ты переговори с Хабаро-вым. А то я договорюсь, а он брык, и в отказ.
- Переговорю.
9. Новая работа Макса Хабарова.
- Как у тебя с языком? – Вопрос Дановича прозвучал по-немецки.
- Владею в совершенстве, господин майор, - не задумываясь, отве-тил Макс, также по-немецки.
- А ну-ка, поговори немного, я послушаю.
- А что говорить?
- Да что хочешь.
- Тетя Эльза, - начал Макс, - ушла на рынок за молоком, потому, что у малютки Ганса от сухого рейнского разыгралась страшная изжога, - заговорил Макс на баварском (как он всегда наивно считал) диалекте. – Но коровьего молока на рынке не оказалось. Было только козье, да и то вчерашнее.
Данович поморщился:
- Когда будем в Лурпаке, постарайся реже разговаривать с местным населением. Нет, лучше вообще не разговаривай. По легенде ты чис-токровный ариец, а с произношением у тебя большие проблемы. Лю-бой житель Айзенбурга сразу поймет, что ты родом в лучшем случае из какой-то прибалтийской республики. Вернемся из командировки, займемся усовершенствованием твоих лингвинистических талантов. У нас имеются совершенные методики и отличные преподаватели.
- А если так? – Макс захрипел, словно у него была фолликулярная ангина: - Малютка Ганс постоянно срыгивал и протяжно пукал. Тетуш-ке Эльзе ничего другого не оставалось, как расстегнуть пуговицы на своем любимом шелковом халате, вытащить большую молочно-белую правую грудь и сунуть в рот расхворавшегося дитяти твердый лило-вый сосок. Ганс хрюкнул от удовольствия и вцепился желтыми проку-ренными зубами в источник своего успокоения… Так лучше?..
- Немного лучше, - с серьезным видом произнес Данович, – но над стилистикой нужно поработать. Это тоже по возвращению. Сейчас не-когда. Время не ждет. Берг может принять условия Вошкулата. Хотя, я думаю, он сделает проще – выследит нашего уфолога, прикончит его и заберет контейнер даром. Этого мы допустить, не имеем права.
- Жалко профессора? – пошутил Макс.
Данович не ответил. Посмотрел на часы.
- До вылета два часа и одиннадцать минут, - сообщил он. – Време-ни осталось только выпить по чашечке кофе и пора выдвигаться. Ты как насчет кофе?
- Черный, с сахаром и побольше. Сливок не надо.
Данович ушел на кухню, и вскоре оттуда донеслось жужжание ко-фемолки. Макс выбрался из глубокого кресла и более внимательно осмотрел жилище напарника. Данович жил явно богаче Макса, и о его благополучии, как ни странно, можно было судить не по обилию доро-гих вещей, а, напротив, по их отсутствию. Гостиная Дановича была обставлена в духе минимализма. Мягкая мебель - диван белой обивки и два таких же кресла - относилась к какому-то современному стилю, Макс в этом не был большим специалистом - то ли модерн, то ли хай-тэк, а может быть, что-то другое. Плоский экран телевизора был вмон-тирован в гладкую светло-бежевую стену. Пульт от телевизора лежал на стеклянной столешнице журнального столика рядом с толстой книжкой. На обложке готическим шрифтом было написано: «Фридрих Ницше». Написано по-немецки. Откуда-то от стен, или с потолка доно-сились тихие звуки классической музыки. Это был Чайковский. Макс разбирался в классической музыке ничуть не лучше, чем в современ-ных мебельных стилях, но нужно быть полным невежей, чтобы не уз-нать творение великого композитора.
На стенах не было никаких украшений, кроме трех небольших офортов – что-то от Дюрера. Окна были занавешены черными полу-прозрачными шторами. Свет в гостиную проникал частично через них, частично, откуда-то из примыкания стен к высокому потолку. На полу лежал толстый ковер с черно-белым орнаментом. Кроме дивана, кре-сел и журнального столика никакой мебели, только на одной из стен - искусственный камин, на верхней полке которого стояла женская фо-тография в тонкой золотой рамке. Макс подошел к камину и взял в ру-ки фото.
