Шекли Роберт - ЖИВОЕ ЗОЛОТО
Мак-Кью поднял голову. Его загорелое лицо было мрачным и угрюмым.
- Нет, - ответил он. - Я не охочусь.
- И я тоже, - сказал Прокопулос. - Но в мире много интересного. Судан - очаровательная страна. А Аравия! Аравия просто прелестна.
- Вы так считаете? - вяло поинтересовался Мак-Кью.
- Я никогда там не бывал, но мне так говорили.
- Вам безбожно соврали. Аравия - это пустыня. Там нет ничего хорошего, кроме лежащей под ней нефти.
- Да, это бесплодная страна, - согласился Прокопулос. - Но люди...
- Некоторые из них богаты, - сказал Мак-Кью, - а остальные живут на грани голодной смерти. А дети почти поголовно болеют трахомой.
- Если вам так не нравится эта страна, зачем вы туда возвращаетесь?
- Затем, что меня туда послали. Компания, в которой я работаю, строит в порту Джидды новый волнолом.
- Джидда - не слишком уютный город, особенно летом.
- Она неуютна круглый год, - довольно приветливо произнес Мак-Кью. Он выглядел счастливым только тогда, когда говорил о том, чего не любил.
- А куда вы отправитесь, когда построите этот волнолом?
- Откуда я знаю? Куда пошлют, туда и отправлюсь. В мире полно жарких, пыльных, кишащих болезнями мест, и мне, похоже, предстоит все их посетить.
- Возможно, в будущем вам повезет больше, - сказал Прокопулос. - Может, ваша компания даст вам работу в вашей собственной стране, недалеко от вашего дома.
- Маловероятно. В Калифорнии и без меня полно инженеров.
- Но надеяться ведь можно. Мне говорили, что Калифорния - очень красивое место.
- На этот раз вам сказали правду. Там здорово. Лично я надеюсь, что никогда больше туда не попаду.
- Боюсь, я не совсем вас понял, сэр.
- Забудьте об этом, - с неожиданной злобой ответил Мак-Кью. - Мне просто нравится работать за границей, в местах наподобие Джидды. Трахома, кишечные паразиты, двойное жалованье и периодически выделяемые суммы на путешествия. Неплохо.
И инженер отвернулся. Прокопулос не знал, что и думать об этой вспышке. Возможно, этот американец - неуравновешенный человек. А возможно, он играл.
И инженер, и парагвайцы, и британский майор - все они направлялись на Аравийский полуостров. А кого можно вычеркнуть из другой группы?
Время приближалось к полудню, и в открытые окна врывался раскаленный воздух пустыни. Прокопулос с трудом удерживался от того, чтобы зажмуриться. Эчеверрья спал. Мак-Кью сидел, уставившись в пол. Рибейра и Харкнесс обсуждали ружья и патроны.
Харит, управлявший "Лендровером", спросил по-арабски:
- О чем они говорили?
- Об охоте и об инженерном деле, - ответил Прокопулос.
Харит кивнул. "Лендровер" приближался к суданской границе, за ним следовали восемь грузовиков с паломниками и автобус.
Глава 4.
В Абеше грузовик с французскими солдатами покинул караван и свернул на север, чтобы сменить заставы в Боркоу. Путешественники отдохнули часа четыре, после чего отправились в Гезейну, город, расположенный уже в Судане. Этот участок пути был довольно легким. Теперь они попали в настоящую Сахару. Вокруг не было видно даже намека на то, что где-то существует какой-то там сезон дождей. Почва была серой и бесплодной. С каждым годом пески ползли все дальше на юг, угрожая редким полям проса. Лишь изредка купы деревьев оживляли безрадостный желто-коричневый пейзаж. Сам Абеше оказался унылым городишком, заполненным верблюдами, овцами и грязными лачугами. Еще здесь находился французский форт, построенный из необожженного кирпича. Выглядел он точно так же, как, по мнению Голливуда, должен выглядеть штаб Иностранного легиона в Сиди-бель-Абесе.
Первая группа европейцев вернулась в автобус, а вторая пересела в "Лендровер". Доктору Эберхардту хотелось поговорить об археологических загадках Африки. Он избрал в качестве слушателя Чарльза Отта, нервного родезийца. Ученый решил, что Отт должен интересоваться историей своей страны. Исходя из этого, доктор Эберхардт принялся рассказывать о древнем Мапунгубве, находившемся на границе Южной Африки и Родезии, и о великом королевстве Мономапате, некогда простиравшемся от Трансвааля до бельгийского Конго. Отт слушал без особого интереса. Но когда Эберхардт рассказал о золоте, найденном в Зимбабве, родезиец оживился. Здесь было много золота, в основном в Мапунгубве. Кроме того, золотые изделия нашли также в Ньекерке и в Иньянге, в Южной Родезии. Услышав об этом, Отт заявил, причем совершенно серьезно, что археология - не такая уж скверная штука.
Прокопулос тем временем слушал и наблюдал. Его интересовал голландец, Лоренс ван Хаарнин, называющий себя туристом. Это был высокий, худощавый, сильный на вид, загорелый мужчина. На тыльной стороне левой руки у него виднелся небольшой шрам, судя по виду - от старой ножевой раны. Голландец таскал с собой дна фотоаппарата и экспонометр и как-то сказал Прокопулосу, что иногда посылает фотографии в голландские журналы. Но Прокопулос не видел, чтобы вам Хаарнин хоть раз щелкнул фотоаппаратом. Он казался человеком спокойным, одним из тех, на кого можно положиться при неожиданных обстоятельствах. Прокопулос подумал, что в ван Хаарнине чувствуется способность к насилию. Впрочем, то же самое можно было сказать о Рибейре, Мак-Кью и Чарльзе Отте. Но это качество ощущалось в каждом из них по-разному. Парагваец создавал впечатление холодной, злобной безнравственности. Мак-Кью походил на человека, готового при случае подраться. В Отте эта склонность к насилию отдавала предательством. А ван Хаарнин словно держал ее под надежным контролем, но лишь для того, чтобы в нужный момент пустить в ход.
Прокопулос напомнил себе, что все это еще ничего не доказывает. Это были лишь впечатления, не подкрепленные фактами. Впрочем, греку не оставалось ничего иного, как продолжать прислушиваться к своим впечатлениям. Исходя из них Прокопулос попытался вычеркнуть троих подозреваемых. Доктор Эберхардт выглядел слишком старым, а майор Харкнесс и капитан Эчеверрья были недостаточно высокими.
Оставалось четверо: Мак-Кью, Отт, Рибейра и ван Хаарнин. Двое из них направлялись в Аравию: Рибейра - в Аден, а Мак-Кью - в Джидду. Отт ехал в Бейрут, а ван Хаарнин - в Каир. Если исходить из этого, первые два казались более подозрительными. Или нет? Возможно, как раз они и не были ни к чему причастны. Человек вполне может заявить, что направляется в Каир или Бейрут, а вместо этого поехать куда угодно. Агент полиции вполне способен так поступить.
Прокопулос почувствовал приступ раздражения. Все было так зыбко и расплывчато! Дэйн был только частью проблемы. Не следовало забывать и об эль-Тикхейми, который, возможно, находился сейчас несколько севернее и как раз ехал в Омдурман. Еще одной частью проблемы был сам Харит, которому ни в коем случае не следовало доверять. И было что-то еще, касающееся четырех подозреваемых, что-то важное. Какая-то промелькнувшая мысль, связанная с работой Дэйна в Эль-Джезире, с его долгим пребыванием на Канарах и с внезапным отъездом в Дакар. Что ж это за мысль? Какая из частей его путешествия приобрела новое значение? Прокопулос почти ухватил мысль за хвост...
- Простите, мистер Прокопулос, это там случайно не Адре? - прервал его размышления ван Хаарнин.
Прокопулос поднял голову и увидел стоящий на пологом склоне розово-оранжевый город. Большинство домов было крыто шифером или черепицей, что придавало городу сходство с европейской деревней.
- Да, - ответил Прокопулос, - это Адре. - Он попытался вспомнить ускользавшую мысль, но та уже исчезла. А может, и вовсе не существовала.
- Здесь уже прохладнее, - заметил ван Хаарнин. - И сам город выглядит довольно мило.
- Да, действительно, - согласился Прокопулос. - Может, попросить господина Харита остановить машину, чтобы вы могли сфотографировать город?
- Нет-нет, спасибо, - сказал ван Хаарнин. - Я повидал множество подобных городов. Обычно я не снимаю ландшафты и памятники архитектуры.
- А что же вы фотографируете? - спросил Прокопулос.
- Людей, - ответил ван Хаарнин. - Меня привлекают лица людей. История каждого человека запечатлена на его лице.
- Да, так говорят.
- А иногда на чьем-нибудь лице можно прочесть историю целой страны или расы, - сказал ван Хаарнин. - По лицу человека нетрудно прочесть его прошлое, а порой даже и будущее.
- И что, для этих свидетельств судьбы вам требуется два фотоаппарата? - поинтересовался Чарльз Отт.
- На самом деле это необязательно. Просто я предпочитаю для портретов использовать "Роллекс", а для фотографий навскидку - "лейку". Часто кого-нибудь можно сфотографировать лишь неожиданно.
- Очень любопытно, - пробормотал Прокопулос.
- Я рад, что вы так считаете, - сказал голландец. - Вы обязательно должны разрешить мне сфотографировать вас, мистер Прокопулос. Я пришлю вам фото, когда вернусь в Европу и проявлю пленки.
