Шекли Роберт - ЖИВОЕ ЗОЛОТО
В это время как раз вернулись с моря лодки ловцов жемчуга, и в порт явились торговцы, чтобы посмотреть на дневной улов. Они страстно торговались и клялись своими бородами, но Харита среди них не было. Наконец Одэ спросил о нем у одного местного капитана.
- Ты говоришь - Мустафа ибн-Харит?- переспросил капитан и как-то странно взглянул на Одэ.
- Да, - ответил юноша, - я ищу богатого и благочестивого Мустафу ибн-Харита, чтобы попросить у него благословения.
- Ну что ж, - сказал капитан. - Ты сможешь найти этого богатого и всеми уважаемого человека на пристани, за десятым судном отсюда.
Одэ пошел к десятому судну. Перед ним так же, как и перед остальными, стояли несколько купцов и торговались с капитаном. Одэ положил руку на рукоять ножа и шагнул вперед.
Он всматривался в торговцев, стараясь напустить на себя вид зеваки, которому просто нравится послушать хороший спор. Но среди торговцев Харита не было, и капитаном тоже был не он. Одэ повернулся, чтобы уйти, и у него перехватило дыхание. В пяти футах от него на палубе судна сидел Мустафа ибн-Харит.
Одэ во все глаза смотрел на своего врага. Черты лица Харита остались прежними, но кое-что в его внешности все же изменялось.
Харит больше не носил богатых одежд. На нем не было ничего, кроме набедренной повязки. Голова его была обрита. Харит выглядел очень худым. На шее у него что-то блестело. Сперва Одэ принял это за амулет, но потом увидел, что это ошейник.
Одэ понял, что Мустафа ибн-Харит сидел среди ловцов жемчуга и сам был ловцом. И только под конец юноша понял, что работорговец Харит сам превратился в раба.
Немного опомнившись, Одэ отошел от ловцов, нашел одного из помощников капитана и спросил у него о Харите.
- Об этом? - переспросил помощник. - Я слыхал, что его купили в арабском городе Даука. Его продали группе оманцев.
- Но почему?
- А кто его знает, - пожал плечами помощник. - Некоторые говорят, что он нарушил законы Саудовской Аравии - нелегально ввез в Дауку людей. Его застукали и оштрафовали, а когда он не смог заплатить штраф, продали в рабство для покрытия судебных издержек. Другие говорят, что его поймали и продали его враги. А мне лично вообще нет до него дела. Этот человек - всего лишь раб.
- Да, он всего лишь раб, - согласился Одэ. - Но я знал его раньше. Скажи мне, что он за раб? Причиняет ли он тебе беспокойство?
- Сперва я думал, что мне придется его убить, - сказал помощник. - Он совершенно ничему не обучен. Оманцы продали его в Хасан. Этот человек был плохим рабом, поэтому его перепродали в Бахрейн. Он по-прежнему был плохим рабом, потому его перепродали сюда. Никто из его владельцев не смог сломить его мятежного духа. Чтобы научить его почтительности и повиновению, понадобились такие люди, как мой капитан и я. Но даже здесь он чуть не умер, пока научился вести себя прилично.
- Но он не умер, - сказал Одэ. - Он предпочел остаться в живых.
- Это правда, он предпочел остаться в живых и стал послушным и понятливым. Он неплохой ныряльщик. Правда, он начал заниматься этим в таком возрасте, что искусным ловцом жемчуга ему уже не стать, но он старательно работает, и я им вполне доволен. Как ты можешь видеть, он силен и вполне протянет еще лет пять.
- А потом?
Помощник пожал плечами. Одэ кивнул, продолжая держать руку на рукояти ножа. Он не мог оторвать взгляда от Харита.
- Он выглядит очень худым.
- Так и положено, - сказал помощник. - Ловцы жемчуга не должны много есть, иначе они будут плохо нырять.
- Я запомню это, - сказал Одэ. Он поблагодарил помощника и подошел к Хариту. Когда юноша остановился перед бывшим работорговцем, он почувствовал, что у него дрожат колени. Через несколько секунд Харит поднял голову.
- Ты меня помнишь? - спросил Одэ.
Некоторое время Харит молча разглядывал юношу, потом сказал:
- Нет, не помню. А что, я должен тебя знать?
По лицу Харита Одэ понял, что тот говорит правду. В конце концов, тот, кто продал в рабство тысячи людей, не обязан всех их помнить в лицо.
- У тебя нет никаких причин помнить меня, - сказал Одэ. - Я думаю, тогда ты был другим человеком.
Юноша быстро повернулся и ушел. Вечером он вернулся на свою дхоу, а три дня спустя они вышли в море. И только тогда, когда остров Дхораи скрылся за горизонтом, Одэ позволил себе подумать о Харите.
"Это самая лучшая месть, - думал Одэ. - Я был рабом, а теперь Харит сам стал рабом, несчастнейшим из несчастных. У него впереди пять мучительных лет, а потом он умрет либо станет бесполезен, и хозяин вышвырнет его на улицу. Да, это замечательная месть. Я рад, что не убил его".
Одэ улыбнулся и посмотрел на море. Но потом он подумал: "Нет, это не самая лучшая месть. Лучше жить - пусть даже очень плохо - чем умереть. Даже несчастный нищий калека цепляется за жизнь. Клянусь Аллахом, мертвым быть хуже. Я должен был все-таки убить его. Я увидел Харита рабом, и это было так замечательно, что я успокоился. Но кому ведома воля Аллаха? Кто может сказать, сколько проживет Харит: пять лет или пятьдесят? Умрет ли он от голода на Дхораи или сбежит на каком-нибудь судне, как это сделал я? Или, возможно, его спасут друзья? Людям не дано этого предугадать! Неизменна лишь смерть. Путь к дому лежал на острие моего ножа, а я упустил удобный случай".
Одэ, охваченный душевной болью, посмотрел назад, где скрылся за горизонтом Дхораи. Он сказал себе, что должен в первом же порту покинуть дхоу, вернуться на Дхораи и совершить то, что намеревался.
Потом его чувства прояснились, и Одэ начал мыслить спокойнее. Он сказал себе: "Я не вернусь на Дхораи. Если бы мне было предназначено убить Харита, я сделал бы это тогда, когда мне представился удобный случай. Раз я этого не сделал, то теперь я должен положиться на справедливость Аллаха. Но поскольку правосудие уже свершилось, моя судьба больше не связана с судьбой Харита. Теперь я свободен и могу вернуться домой, в Ишан".
