Шекли Роберт - ЖИВОЕ ЗОЛОТО
- Да-да, конечно.
- А тот человек, который в должный момент поможет мне справиться с эль-Тикхейми - поможет не словами, а делом - такой человек может считать себя хозяином моего кошелька. - Харит помедлил, чтобы дать греку время заглотнуть наживку, после чего уточнил: - Если уж я готов заплатить пятьсот долларов тому, что поможет мне обнаружить американского агента, то тому, кто поможет справиться с этим мерзким псом эль-Тикхейми, я заплачу не меньше.
- От твоей щедрости у меня захватывает дух! - с горячностью произнес Прокопулос. - Тебе известно, что я хотел бы помогать тебе во всех твоих делах. Я от всего сердца желаю служить тебе.
Харит поблагодарил грека, и Прокопулос ушел, чтобы поспать несколько часов перед отъездом.
Оставшись один, Харит улыбнулся и налил себе чашечку кофе.
Господин Прокопулос, шагавший по темным улочкам Форт-Лами, тоже улыбался.
5 августа 1952 года, Омдурман.
Глава 1.
Сержант суданской полиции был человеком рослым и крепко сбитым. Висящий у него над головой вентилятор вяло гонял волны удушливо жаркого воздуха. Перед столом сержанта, опустив голову и потупив взгляд, стоял иностранец по имени Одэ. Он приходил сюда не то в десятый, не то в двенадцатый раз, и его вид уже начал вызывать у сержанта смешанное чувство гнева и бессилия.
- Нет ли новостей? - спросил Одэ.
- Нет, вообще никаких, - буркнул сержант. Он был добрым человеком, но старался спрятать свою доброту за громким голосом и грубыми манерами.
- Наверняка что-нибудь известно о караванах паломников, - сказал Одэ.
Сержант нетерпеливо тряхнул головой и подумал: неужели все нигерийцы так же упрямы, как этот? Одэ был для него совершенно чужим человеком. Его даже понять было трудно - он говорил по-арабски совершенно не так, как суданцы.
- Может, были какие-нибудь доклады из портов? - продолжал настаивать на своем Одэ.
- Я же тебе сказал - никаких новостей! - рявкнул сержант. - Если бы мне было что-нибудь известно о Мустафе ибн-Харите, я бы обязательно тебе сказал. Но никаких новостей нет. - Сержант посмотрел на Одэ. Парень стоял, все так же склонив голову и потупив глаза. Такая поза действительно приличествовала просителю, но Одэ как-то ухитрялся напускать на себя такой вид, словно он наклоняет голову лишь затем, чтобы отыскать упавшую на пол вещь. Сержант подумал, что этот парень просто невыносим.
Впрочем, если бы не его несгибаемое упрямство, парень нипочем не сумел бы бежать из рабства и выбраться из Саудовской Аравии. Когда Одэ только пришел в омдурманскую полицию и рассказал свою историю, это вызвало некоторую суматоху. Из Хартума, который располагался в нескольких милях отсюда и считался столицей, поступил приказ доставить Одэ к ним. Парня допросил сам господин инспектор британской полиции, после чего власти отправили много телеграмм и обзвонили кучу мест во французской Западной Африке и в Ливии. Но никто так и не сумел сообщить о местонахождении Мустафы ибн-Харита, и постепенно это дело забылось, так же, как и множество других сенсаций на день. Омдурман был большим городом - самым большим в Африке после Каира. Каждый день приносил с собой новые проблемы и новые преступления. Дело Одэ исчезло в куче серых папок, но сам Одэ исчезать не захотел. Даже сейчас, почти год спустя, он продолжал наведываться в полицейский участок, наклоняя голову в знак уважения, но не кланяясь. Сержанту нравился этот парень, а потому при виде Одэ он старался придать своему лицу самое суровое выражение.
- С этим ничего не поделаешь, - сказал сержант. - Почему ты не уедаешь отсюда? Почему ты не возвращаешься домой?
- Не могу, - ответил Одэ. - Оскорбление еще не смыто.
- Полиция смоет это оскорбление.
- Ну да, это мне и сказали год назад.
- Ты должен понять...
- Я понимаю, что Африка очень большая, - сказал Одэ. - И я понимаю, что в ней живут миллионы людей и Харит - лишь один из них. Это мне сказали еще в прошлом году. Еще мне сказали, что у полиции множество других дел и что Харит может находиться в любой из доброго десятка стран.
- Если ты все это знаешь, - спросил сержант, - зачем же ты сидишь здесь?
- Я думаю, что он вернется в Омдурман. Я должен увидеть, что оскорбление смыто, или смыть его сам.
Сержант не мог выслать Одэ из Судана и отправить его домой - это не входило в его компетенцию. Он знал, что у парня нет ни паспорта, ни визы, ни вообще каких-либо документов, так же, как и никакого легального занятия в Судане. Но точно так же полицейский знал, что не имеет права выслать Одэ. Сержант очень ответственно относился к своей работе, но понимал, что означало пребывание в рабстве для такого гордого юноши, как Одэ. Если кровь все-таки прольется, то виноват в этом будет только сам Харит.
- Сожалею, но ничем не могу помочь, - сказал сержант. - Извини.
Одэ поблагодарил полицейского и вышел. За последние месяцы он по-своему привязался к этому человеку. Несмотря на постоянное рявканье сержанта - а по-арабски он говорил просто кошмарно - полицейский был добрым человеком и пытался помочь Одэ.
Одэ шел по многолюдным улицам Омдурмана, пока не добрался до магазинчика кузнечных изделий, находившегося неподалеку от гробницы Махди. Он был просто счастлив, получив здесь работу. Платы, правда, не хватало на то, чтобы есть досыта, но все же она позволяла Одэ не умереть с голоду, и ему было чем заняться, пока он дожидался появления Харита.
Хозяин магазинчика был рабочим-металлистом из Кано и принадлежал к племени хауса. Он приехал в Судан попытать счастья, но обнаружил, что условия для мелкого предпринимательства здесь не намного лучше, чем в Нигерии. За хорошие кузнечные изделия здесь платили даже меньше, чем в Кано, но зато здесь хотя бы имелись постоянные покупатели: арабы из Каира и Джидды, стройные, спокойные люди из племен шилуков и нуэров, а также приходящие с севера арабы-багарра. Суданские племена знали, что скоро их страна освободится от власти англичан, и потому вооружались. Зачем, собственно, нужно вооружаться, никто толком не знал. Тем не менее по базарам ползли упорные слухи, и люди предусмотрительные запасались патронами к древним "ли-энфилдам" и точили старые фамильные мечи и кинжалы или ковали новые.
Этот торговец-хауса - Одэ однажды столкнулся с ним и по тюрбану узнал в нем соотечественника - клялся, что работник ему нужен не больше, чем чума. Но, конечно, поскольку он был хауса, то предпочел нанять человека из племени фулани, а не кого-нибудь из местных уроженцев. Так Одэ начал управляться с кожаными мехами и поддерживать огонь в горне. Время от времени хозяин позволял ему придать форму мечу или кинжалу, но всегда завершал работу сам. Вся эта возня с железом была не слишком подходящей работой для человека, который был помощником водителя грузовика, но это было лучшее, что Одэ удалось найти.
- Какие новости? - поинтересовался кузнец, когда Одэ вошел в магазинчик.
- Никаких.
- Ну, Африка велика, а этот Харит может быть где угодно.
- Да знаю я, - отмахнулся Одэ.
- Тогда почему ты не выбросишь это из головы? Аллах сам накажет этого человека.
- Это правда, - признал Одэ, - наказание действительно находится в руках Аллаха. Но у меня к Хариту долг крови, и ничто в мире не изменит этого. Справедливость Аллаха несомненна, но иногда он выбирает своим инструментом кого-нибудь из людей.
- Это похоже на богохульство, - сказал кузнец. - А если не на богохульство, так на глупость. Ну, предположим, ты найдешь Харита и даже убьешь его. А полиция арестует тебя, а потом повесит. Что это за месть?
- Это лучшее, что я могу сделать, - сказал Одэ.
Кузнец был человеком дородным и веселым. Он привязался к своему работнику. Одэ никогда не просил прибавки и работал столько, сколько требовалось. И, кроме того, он был из Кано, а фулани и хауса считались родственными племенами.
- Глупости! - возмутился кузнец. - Месть - это для богатых. Лучше забудь об этом человеке и займись работой.
- Я выполняю всю работу, которую ты мне поручаешь.
- Я не говорю, что я тобой недоволен. Но с тех пор, как моя жена умерла, я оказался один в этой чужой стране. Я не жалуюсь - я не одинок. Но я не буду жить вечно, и мне хотелось бы передать свое дело земляку, раз уж у меня нет родственников, которым я мог бы его оставить. Через несколько лет мы вполне могли бы стать совладельцами. А после моей смерти ты вообще унаследуешь все, если откажешься от своих несбыточных планов мести.
Одэ с трудом сдержал улыбку. Он был помощником водителя грузовика, разбирался во всех тонкостях "Форда". Ему оставалось только сдать экзамены, и он стал бы настоящим водителем. Только хауса может думать, что человек запрыгает от радости, когда ему предложат по двенадцать часов в день сидеть в этой маленькой грязной лавчонке. Правда, кузнец сделал свое предложение от чистого сердца, и за это Одэ был ему благодарен. Но хауса просто не способен понять, что значит месть для чистокровного фулани.
