Джеймс Грейди - Гром
Ее перебил кремленолог, который, после того как распался Советский Союз, переименовал себя в «эксперта по Центральной Европе»:
– Необходимо просто перестрелять всех этих животных в человеческом обличье!
Заместитель управляющего поднял вверх руку, призывая к тишине.
– Мы… если кто-нибудь из нас может чем-то…
– Все нормально, спасибо.
– Мы тут скинулись. Как ты думаешь, что лучше, венок или цветы на завтрашнее погребение?
– Цветы, на мой взгляд, более… приватно.
Высокопоставленный служащий отвел Джона в сторону.
– Председатель, естественно, тоже глубоко потрясен случившимся.
– Поблагодарите его за сочувствие.
– Вы будете по-прежнему пользоваться своим кабинетом?
– У мистера Зелла есть текущие дела. Я буду появляться здесь, когда понадобится.
Сенатский служащий кивнул.
– Ваши люди заходили сюда сегодня.
– Неужели?
– Отдел безопасности. Они заходили в круглый аквариум. Забрали личные вещи Фрэнка. И еще какие-то бумаги.
– Вот как.
– У них были собственные мешки.
Джон поблагодарил его за участие. Идея разместить служащих ЦРУ, осуществляющих взаимодействие с сенатом, в офисах соответствующих комитетов родилась в бюрократических дебрях. Как в ЦРУ, так и в сенате были противники этого плана; их докладные записки вопили о «лисе в курятнике», с одной стороны, и о мальчиках для битья, которых заполучит конгресс, – с другой.
В конце концов даже сторонники жесткой линии в ЦРУ осознали, что «жертва», которую они вынуждены были принести, оказалась не напрасной. После вьетнамской войны ЦРУ заметно сдало свои позиции, и это при том, что службы технического шпионажа, создаваемые Пентагоном, набирали обороты. Присутствие двух представителей ЦРУ в сенате повышало престиж этого учреждения: военные службы уже имели на Холме свой офис.
Место для комитета было выделено в Харт-билдинг.
Все называли его аквариумом. Аквариум был устроен в углу уже существовавших апартаментов, поэтому было необходимо достроить лишь две стены. Одна была бетонная, другая – стеклянная. Это означало, что «лисы» могли следить за происходящим снаружи, а сторожевые псы – заглядывать внутрь. Это, конечно же, никого не устраивало.
Поэтому были установлены вертикальные жалюзи, закрывающие стеклянную стену аквариума снизу доверху. Они закрывались и открывались щелчком выключателя.
Так как ни одна из сторон не желала уступить право контроля за видимостью, то пришлось устанавливать жалюзи с обеих сторон. Синие полупрозрачные пластины скрывали все происходящее снаружи. Фрэнк и Джон взяли себе за привычку держать жалюзи по возможности открытыми и всегда оставлять открытыми в конце рабочего дня.
Этим утром жалюзи внутри аквариума были закрыты. Джон открыл хитроумную систему запоров.
Вошел внутрь. Дверь за его спиной с легким щелчком захлопнулась.
Просачивающийся снаружи свет окрашивал комнату в мягкие голубые тона.
Стол Джона был пуст. Стол Фрэнка тоже. Абсолютно голыми были и стены, на которых еще в понедельник висели календари и фотографии членов комитета. Отсутствовали компьютеры. Ящики для папок были раскрыты и пусты. Пуст лоток для бумаги в копировальной машине. На своем столе Джон обнаружил две скрепки для бумаг и порванное резиновое колечко. Выдвижные ящики стола Фрэнка хранили одну только пыль.
Джон выключил верхний свет и сел за свой стол. Сумрачный синий свет вызвал у него ощущение, что он находится под водой.
Телефоны были защищены от прослушивания врагами.
А друзьями?
Джон набрал номер телефона. Линия звучала, как всегда, на третьем звонке произошло соединение. Секретарь, взявший трубку, сообщил Джону, что «он» только что пришел.
– Этим утром на нас совершили налет, – сказал Джон своему боссу Мигелю Зеллу. – Люди из службы безопасности Корна – «Смит, Браун и Джонс». Они…
– Джон…
– …они здесь все опустошили. Папки, компьютеры. Личные вещи Фрэнка и мои. Ручки. Они взяли даже банку с кофе и…
– Ты неверно все истолковываешь.
Джон замолчал.
– Я прошу прощения за то, что не нашел времени, чтобы предупредить тебя, – сказал Зелл. – Я сам узнал подробности только этим утром, когда мы возвращались в штаб-квартиру с заместителем директора Алленом и… Корном.
– На вас не совершали «налета», – продолжал увещевать голос Зелла в телефон ной трубке. – Катастрофа, случившаяся с Фрэнком, требует принятия некоторых мер предосторожности.
Джон ничего не сказал в ответ.
– Не ошибается тот, кто ничего не делает. Возможно, мы несколько перестарались.
– Я стараюсь не ошибаться. А есть еще какие-нибудь «меры предосторожности», о которых я не знаю?
– Ничего такого, о чем тебе стоило бы беспокоиться, – сказал Зелл. – Слушания уже фактически закончились, почему бы тебе не взять небольшой отпуск? Исчезнуть на какое-то время?
Джон почувствовал, как по спине пробежал холодок.
Будь осторожен:
– У меня были поручения. Некоторые дела, которые я должен закончить.
Зелл бросил в ответ «прекрасно» и попрощался.
Некоторые дела, которые я должен закончить.
Раздался звонок в дверь офиса. Открыв дверь, он увидел Эмму Норс.
– Можно к тебе? – спросила она.
Дверь защелкнулась за ее спиной. Джон уловил аромат ее кокосового шампуня, когда она прошла мимо него.
– Что за чертовщина? – сказала она, разглядывая пустые столы и голые стены. Она повернулась к Джону. – Только не говори мне, что ты уезжаешь.
У нее были большие голубые глаза. Печальные.
– Я не собираюсь никуда уезжать, – ответил Джон.
– Ты в порядке? Я звонила тебе прошлой ночью…
– Спасибо.
– Хотела убедиться… Такой ужас…
– Как ты узнала, что я здесь?
– Я видела тебя на слушаниях, но не была уверена, что ты пойдешь потом сюда, и… я подкупила полицейского у входа, чтобы он позвонил мне, если ты появишься.
– Подкупила?
– Пообещала, что в следующий раз, когда мне понадобится что-нибудь передать сюда, я пошлю это с Крисси. Это шикарная блондинка из моего офиса.
– О-о.
– Ловко, да? – Резкий смех. – По-моему, очень.
Эмме было тридцать два. На полголовы ниже Джона. Повернувшись к нему спиной, она рассматривала пустые стены.
– Видимо, мне не стоит расспрашивать тебя о том, что произошло?
– У меня нет ни одного достойного ответа.
– Ну-ну.
Элегантная фигура. Округлые бедра. Красавица.
– Ты так и не ответишь мне? – Она подошла к столу Фрэнка. Походка танцовщицы. Провела рукой по его поверхности, уселась на него, – Как ты?
– Все спрашивают. Я чувствую себя хорошо настолько… Что за идиотская фраза: хорошо, насколько можно. Никогда не думал, что попаду в подобный переплет.
– Да, тебе здорово досталось. – Она покачала головой. – Но с тобой все будет в порядке. Ты не похож на неудачника.
– Неудачника?
– Да. Тебя нелегко сломить. Скоро опять будешь как огурчик.
– Ты начиталась шпионских романов.
– Я не читаю их, и я знаю неудачников. Спроси моего бывшего.
– Уволь меня от этого. Я сильно сомневаюсь, что мы найдем с ним общий язык.
Она скрестила ноги. Очень привлекательные ноги. Короткая юбка открывала колени. Ее голубые глаза блестели.
– Фрэнк… Черт, просто не могу поверить.
– Да уж.
– Это слишком ужасно, чтобы быть правдой.
Они оба помолчали. Потом она заставила себя улыбнуться:
– Хорош Бауман, нечего сказать! Читать инструкции своего помощника вслух! Похоже, он впал в маразм!
– Что-то в этом роде, – сказал Джон.
– Интересно, как ваши парни, а не спецподразделение, собираются получить на материалах Коркорана хорошие отзывы прессы, – заметила она.
– Мы просто распутаем это дело.
Джон позволил себе улыбнуться.
– В какое время мы живем? – сказала она. – Прошло всего лишь два месяца, а взрыв заслуживает уже лишь четвертой страницы.
– Беда в том, что мы живем в интересное время.
– Когда любое событие привлекает внимание лишь ненадолго, – добавила она. – Единственная хорошая новость, что я убедила людей Обета задавать на слушаниях поменьше вопросов, касающихся нераспространения ядерного оружия в Центральной Азии.
– Спасибо, это сильно облегчает нашу задачу.
– Я тоже так считаю, – сказала она.
– Чего добивается твой босс своими нападками на нас? – поинтересовался Джон.
– После шестидесятых годов он не испытывает к ЦРУ теплых чувств. – Она улыбнулась. – Однако его позиция открыта для обсуждения.
– Чувствую, нам придется нелегко.
Они оба принялись рассматривать пустые стены. Возникла неловкая пауза. Джон думал о том, что следует сказать Эмме. Он знал, что она тоже сначала обдумывала слова, которые собиралась ему сказать. В большинстве случаев безо всякой задней мысли. Автоматически. Вообще же они говорили на одном и том же языке. Знали одни и те же песни. Оба выросли в небольших городках, учились в неэлитных школах. В общем, их сближала не только работа.
