Сергей Донской - Резидент внешней разведки
Это была стрельба наугад. Но Нолин почему-то поверил Марго, утверждавшей, что Жанна навещала Виткова по ночам. О правдивости француженки свидетельствовало то, что она начала отказываться от первоначальных слов, словно коря себя за излишнюю откровенность. А если эта парочка являлась в пансион после полуночи, то где-то же она проводила время? Наверняка не в кино и не на приморском бульваре.
5
Жанна молчала, изучая выражение лица Нолина. Он тоже молчал. Его выдержке и спокойствию позавидовал бы миллионер, скрывающий доходы от налогового инспектора.
– А, вспомнила, – неохотно заговорила Жанна. – Однажды Александр Борисович действительно пригласил меня поужинать.
Нолин улыбнулся и, качая головой, показал три пальца.
– Что вы этим хотите сказать? – занервничала переводчица.
– Не один, а три раза, Жанночка.
– А почему я должна перед вами отчитываться?
– Не надо отчитываться, – улыбнулся Нолин шире. – Нужно говорить правду. Это легко и приятно. При условии, что у вас совесть чиста.
– Абсолютно, – заверила его Жанна.
– Вам бы еще память хорошую, так вам бы цены не было.
Поколебавшись, Жанна решила улыбнуться. Ее главным оружием являлись женские чары, и она принялась помаленьку пускать их в ход.
– Александр Борисович был такой одинокий, такой печальный, – сказала она. – Мне хотелось развеселить его немного.
– Вы своего добились, Жанночка, – одобрительно произнес Нолин. – Обычно после вашего ухода Александр Борисович даже молодел от счастья. Много ли старику надо? Чуточку ласки, несколько нежных слов… Ваши коллеги хоть и завидуют вашему привилегированному положению, но в душе относятся к вам с пониманием. Кто-то же должен заботиться о шефе, верно?
– Погодите, – попросила Жанна, брезгливо морща нос. – Что за чушь? Какая ласка? Какие привилегии? Вы про отдельную комнатушку? – Она повела перед собой рукой. – Да вы представляете себе, во что может вылиться неточность при переводе контрактов или технической документации?
– Я не имею ничего против вашего кабинета, – заверил ее Нолин. – Речь вообще не о нем. Мы-то с вами знаем, что в служебной обстановке пожилому мужчине непросто расслабиться. – Он заговорщицки подмигнул. – Другое дело при мягком свете, под тихую музычку. – Нолин предостерегающе выставил ладонь. – Не спешите обзывать меня лжецом и сплетником, не спешите выставлять меня вон. Во-первых, у меня достаточно полномочий, чтобы отправить вас туда, где девушки становятся еще более болтливыми, чем им назначено природой. Во-вторых, ваше запирательство будет расценено как стремление скрыть свою причастность к преступлению. А теперь, когда между нами не осталось недомолвок, я спрошу напрямик: вы спали с Витковым?
Жанна была бы не женщиной, если бы не задала встречный вопрос.
– Кто из них вам настучал? – осведомилась она, кивая на перегородку.
– Лестница, Жанночка.
– Чего-чего-о?
На мгновение гламурная оболочка слетела с переводчицы, обнажив ее подлинную сущность. Воспитывалась явно не в интеллигентной семье, родилась не в столице, пробивала дорогу в жизни самостоятельно, всеми доступными средствами и частями тела. Из таких амбициозных и беспринципных девушек получаются неплохие охотницы за мужскими головами и секс-шпионки. По какой из этих двух дорожек пошла Жанна Каморникова?
– Ничаво, – передразнил Нолин. – Лестница в пансионе скрипучая. Ночью мышь не проскользнет незамеченной. Вы ведь весите побольше мышки, Жанночка?
– Не ваше собачье дело! – прошипела она. – И вообще, не лезьте в мою личную жизнь, вы!
– Кого я вижу? Базарную ларечницу? Подругу люберецкого уркагана? Или все же сотрудницу солидной фирмы, беседующую с начальником?
– Вы сыщик, а не начальник!
– Сыскарь, – пробормотал Нолин.
– Что?
– С такой интонацией говорят «сыскарь», а не «сыщик». Вы что, из блатных? Тянули срок? По фене ботаете?
– Извините, – опомнилась Жанна. Суставы ее стиснутых в кулачки пальцев побелели.
– Ноготки не обломайте, Жанночка, – вернулся к прежней манере общения Нолин.
Она машинально разжала ладони. Посидела немного, уставившись в стол, а потом вскинула взгляд. Ее личико снова было бесстрастным, глаза – ясными, губы – не искривленными злобой.
– Вот что я вам скажу, Юрий Викторович, – произнесла она ровным тоном. – Не вам решать, с кем мне спать, а с кем нет. Да, я пару раз поддалась на уговоры Виткова. Да, между нами существовали не только служебные отношения. Что с того? К его исчезновению я не имею ни малейшего отношения. Пугайте меня, арестовывайте, пытайте… Все равно ничего другого вы от меня не услышите.
– И при близком знакомстве? – вкрадчиво осведомился Нолин.
Он показал собеседнице кнут, а теперь манил пряником. Неважно, нравился ли этот пряник Жанне Каморниковой. Если она работает на ЦРУ, то сблизиться с агентом СВР ей сам шпионский бог велел. Если же она просто мелкая хищница, готовая спать с мужиками ради собственной выгоды, то особенно отпираться ей тоже не резон.
– Это предложение познакомиться поближе? – спросила Жанна без обиняков. – Вы слишком спешите. Я не перескакиваю из постели в постель, как блоха.
– Тогда ресторан? – предположил Нолин. – Для начала.
– Вы сами не захотели пригласить меня поужинать.
– А вот теперь приглашаю. Вы мне не откажете?
– Откажу, – сказала Жанна, почувствовавшая себя значительно увереннее на изученной вдоль и поперек территории отношения полов.
Нолин, конечно же, огорчился:
– Почему, Жанночка?
– Потому что я приехала в Сенегал не из-за африканской кухни, которая меня, признаться, не вдохновляет.
– Из-за чего же вы приехали? – полюбопытствовал Нолин.
– Серфинг. Знаете, что это такое?
Еще бы не знать. Джигитовка на досках по гребням океанских волн. Красивые девушки не часто выбирают подобное времяпрепровождение, предпочитая фланировать по твердым, гладким поверхностям, без риска покалечить нижние конечности.
– Вы занимаетесь серфингом? – уточнил Нолин.
– Мои друзья занимаются, – ответила Жанна. – Они уже третий сезон подряд проводят в Сенегале. Я устроилась в «Щит и меч», чтобы побывать здесь за счет фирмы.
Такое признание частично объясняло, почему столь красивая девушка работает переводчицей, вместо того чтобы штурмовать модельные агентства с портфолио под мышкой. Даже если это была ложь, то ложь вполне правдоподобная.
– Всегда мечтал посмотреть на настоящих серфингистов, – сказал Нолин.
– Мне они тоже нравятся, – со значением улыбнулась Жанна. – Загорелые, спортивные, смелые.
– Раз вы отвергли мое приглашение, то, может быть, сами меня пригласите?
– Куда?
– На пляж, – пояснил Нолин. – Полюбуюсь на этих чудо-молодцев, а то и сам попытаю счастья.
– На доске? – заулыбалась Жанна.
– Лучше на надувном матрасе.
– С моими парнями?
– Предпочел бы с вами.
Флирт начал забавлять Жанну. Окинув Нолина очередным оценивающим взглядом, она хмыкнула:
– Набиваетесь в ухажеры?
– Всего-навсего вкрадываюсь к вам в доверие, – скромно признался Нолин.
Обдумав услышанное, Жанна Каморникова передернула плечами:
– Обещать не буду, но, возможно, однажды возьму вас для компании. Вы ведь на колесах?
– Угу, – подтвердил Нолин, представляя себе джип Банщикова, со скрипом переваливающийся через песчаные дюны.
– Диктуйте телефон.
Жанна достала мобильник.
Процедура не заняла много времени. Оставив девушке координаты, Нолин попрощался и вышел. Нельзя сказать, что он не поверил ни единому слову Жанны Каморниковой, но сомнений она порождала больше, чем доверия. Как любая красавица.
Портовые крысы
1
Предложение прокатиться в Ребеасс Банщиков воспринял без энтузиазма, но и без возражений. Он уже смирился со своей судьбой. Или изображал апатию. Время покажет, решил Нолин.
Езда по оживленным улицам заняла около получаса. Приближение портового района Нолин определил нюхом. Пахло рыбой – как свежей, так и не очень. В Ребеассе находились рыболовные причалы, а не пристани для белоснежных океанских лайнеров. У берега качались на волнах шхуны, моторки и прочие суденышки, не поддающиеся идентификации. Всюду торчали ржавые сваи и прогнившие доски. Вода была маслянистой и радужной от нефти. Над ней торчали оборванцы с удочками. Чайки ловко лавировали среди путаницы пеньковых канатов и стальных тросов.
Поиски бара отняли еще минут пятнадцать. Отыскать его помогла темнокожая девочка на велосипеде. Банщиков и Нолин совсем приуныли, колеся по набережной, застроенной всевозможными увеселительными заведениями, походящими издали на пакгаузы или рыбохранилища, на которые налепили яркие вывески. Девочку окликнули в два голоса, потому что она была единственной надеждой заплутавших туристов. Остальные предпочитали прятаться от жары по домам и кабакам.
