Сергей Донской - Сотрудник отдела невидимок

Сергей Донской

Сотрудник отдела невидимок

Глава первая

1

Несмотря на поздний час, мало кто спал в болгарском городке Албена. Светились окна домишек, прилепившихся к горному склону, полыхали электричеством высотные отели на побережье, сияли витрины, переливались огни вывесок. По улицам гуляли нарядные курортники, излучавшие довольство и дружелюбие. Сладко пахло розами и парфюмерией, тянуло горьковатым дымком жаровен, обдавало соленой морской свежестью. И, конечно же, повсюду звучала музыка, чудесная музыка, заставляющая сердца биться в такт ностальгическим ритмам. В уличных кафе и ресторанах музыканты играли вживую, как встарь: на настоящих гитарах, барабанах и электроорганах, без обмана и фальши. Из одного конца Албены долетали звуки бессмертной «Yesterday», в другом краю самозабвенно пели «Love Me Tender», а между ними вклинивалась щемящая мелодия «Lady Jane». Казалось, Пол Маккартни, покойный Элвис Пресли и Мик Джаггер соревнуются в мелодичности, стремясь превзойти друг друга, как в ту давнюю пору, когда все они были молоды, неотразимы и боготворимы.

Туристы из разных стран с удовольствием внимали музыке. Пока пожилые предавались лирическим воспоминаниям, молодые пары со снисходительной улыбкой посматривали на них, не веря, что однажды состарятся тоже. Те, кому не танцевалось и не сиделось за столиками кафе, чинно прохаживались по центральной улице, протянувшейся между горным хребтом и гладью моря.

Широкая полоса песчаного пляжа была пустынна. Ночью сюда забредали лишь самые романтические влюбленные, да и те стремились оставаться невидимыми, отыскивая затененные, укромные уголки, недоступные посторонним взорам. Как бы покровительствуя уединившимся парам, луна прикрылась облачной кисеей. Мириады ярких звезд были не в силах заменить ее своим далеким мерцанием. Музыкальные пассажи, смех, обрывки разговоров и гудки автомобилей, доносимые бризом, звучали тихо и ненавязчиво. Стоило приблизиться к морю, как цивилизация оставалась за границами восприятия, не желая вторгаться в отношения мужчин и женщин. Это обостряло чувства. Ночью каждый мог ощутить себя Адамом или Евой. Достаточно избавиться от одежды – и наслаждайся райской атмосферой. Вплоть до грехопадения.

Подумав об этом, Гюнтер Кауффман проглотил обильную слюну, постаравшись сделать это бесшумно. Ах, только бы не спугнуть Цветанку, только бы не спугнуть! Сбросив босоножки, она стояла по колено в море, обдумывая предложение искупаться. Гюнтер надеялся, что решение будет положительным, несмотря на то что он не удосужился снять обручальное кольцо. Целый день он водил девушку по магазинам, а вечером пригласил в кегельбан и угостил роскошным ужином из пяти блюд, так что теперь ждал вознаграждения за свои старания. Цветанка же не спешила порадовать своего сорокалетнего кавалера.

– Вода холодноватая, – капризно сказала она.

– Разве? – удивился Гюнтер. – А по-моему, в самый раз. Ну что, окунемся?

– Не думаю, что это хорошая идея.

– Почему?

– Потому что я без купальника, – ответила Цветанка.

«В том-то и дело, что без купальника, – подумал Гюнтер, глотая новую порцию слюны. – Иначе какой был смысл приводить тебя сюда?»

– Мы можем плавать в десяти метрах друг от друга, – предложил он голосом детсадовского воспитателя, убеждающего заупрямившегося ребенка. – На пляже темно и пусто. Не бойся.

– Вот именно, что темно и пусто, – пробормотала Цветанка. – Как раз это меня и пугает. Вода черная, как деготь. А вдруг там кто-нибудь сидит и поджидает?

– Кто? – Гюнтер пренебрежительно расхохотался.

– Не знаю. Какое-нибудь чудовище.

– В Черном море не бывает чудовищ.

– Откуда ты знаешь?

– Общеизвестный факт, – с достоинством ответил Гюнтер. – Самые крупные обитатели здешних вод – дельфины. Они добрые и ласковые.

Цветанка улыбнулась. Худенькая, смуглая, черноволосая, она почти сливалась с ночным мраком. Зато ее белоснежные шорты и тенниска резко выделялись на черном фоне. Зубы у Цветанки тоже были белые. Гюнтеру показалось, что они сверкают, как флюоресцентные.

– Почти такие же добрые и ласковые, как я, – уточнил он.

– И такие же хитрые? – прищурилась Цветанка.

Судя по верхней одежде, белье она тоже носила белое. Скорее всего, одни только невесомые трусики на тонких тесемках, исчезающие между ягодицами. Такие держатся на бедрах едва-едва. Как в той известной сказке: «Дерни за веревочку, и дверь откроется».

Гюнтер осторожно сглотнул и состроил обиженную мину.

– В чем заключается моя хитрость? – спросил он.

– Ты специально привел меня на пляж, чтобы заманить купаться голышом.

Это было произнесено обличающим тоном. Теперь Гюнтер обиделся по-настоящему, как любой человек, услышавший о себе нелицеприятную правду.

– Жаль, что ты обо мне такого плохого мнения, – сказал он. – Очень жаль. По-моему, я не заслужил подобного отношения. Перед тобой находится цивилизованный европеец, а не какой-то там дикарь. Мы, немцы, придерживаемся высоких моральных принципов.

Звезды замигали в вышине, словно стремясь получше рассмотреть человека, произнесшего эту напыщенную тираду. Его потомки устраивали Крестовые походы, разжигали инквизиторские костры и сооружали лагеря смерти, а он как ни в чем не бывало взял да и сделался высокоморальным. Неужели такое возможно? Выходит, господь не напрасно населил Землю этими маленькими двуногими особями? Приятная неожиданность. Воодушевляющая.

Цветанка полюбовалась звездами, поболтала ногой в воде и решила, что пора нарушить затянувшееся молчание.

– Не сердись, – попросила она.

– Никто не сердится. – Гюнтер расстегнул пеструю рубаху с пальмами, снял и бросил ее на песок. – Я привык считаться с мнением других людей. Жаль, что не все они уважают мое мнение.

– Уважают, – сказала Цветанка.

– Кто, хотел бы я знать?

– Например, твоя жена. И не надо делать удивленные глаза. У тебя обручальное кольцо на пальце.

– Ах это… – Гюнтер посмотрел на свою волосатую руку с такой миной, словно она существовала отдельно от него. – Я и перстень ношу. – Он пошевелил пальцами. – Люблю украшения.

– Я тоже, – пробормотала Цветанка.

Намек? Ну нет, решил Гюнтер, дорогих подарков в виде авансов ты от меня не дождешься, хитрая девка. За удовольствия надо платить, но необязательно вперед.

Он скинул сандалии и сделал несколько энергичных приседаний, вытянув руки перед собой.

– Пойдешь плавать один? – недоверчиво поинтересовалась Цветанка.

– Почему нет? – Гюнтер занялся наклонами из стороны в сторону. – Ты ведь не хочешь составить мне компанию.

– Это неприлично.

– Плавать?

– Плавать без… – Цветанка сделала многозначительную паузу. – Плавать без ничего, совсем без ничего, – закончила она, выходя из моря.

– Что ж, никто тебя силком в воду не тащит. Подожди меня на берегу, а я все-таки окунусь. Такая духота сегодня. – Гюнтер демонстративно провел тыльной стороной ладони по лбу. – Уф-ф… Необходимо освежиться.

Он говорил по-немецки, но болгарская девушка отлично его понимала. Почти все жители курортного городка Албена владели иностранными языками, поскольку с детства привыкали общаться с туристами. Цветанка или Цветелена, как церемонно представилась она при знакомстве, работала в рецепции отеля «Звезда», а потому свободно изъяснялась на немецком, французском и русском языках.

2

Не являясь лингвистом, Гюнтер больше интересовался другими достоинствами спутницы. Например, ее аккуратной упругой попкой и острыми грудками, натягивающими ткань тенниски. «Private property» было написано на ней, что в переводе означало «Частная собственность». Гюнтер не возражал против такой формулировки. Частная так частная, собственность так собственность. Ведь он хотел вступить в права владения лишь временно. Долгосрочная аренда прелестей Цветелены не входила в его планы. Порезвиться с ней до утра – другое дело. Чтобы было чем похвастаться перед друзьями за кружкой пива на гамбургской Гроссе-Фрейхейт. Болгарских шлюх там не попадалось. Болгары только-только осваивались в Евросоюзе.

– Отвернись, пожалуйста, – попросил Гюнтер, прежде чем стащить шорты.

– Пожалуйста! – Передернув плечами, Цветанка отошла на несколько шагов и остановилась спиной к спутнику.

Это означало, что время и деньги потрачены даром. Вот что значит метать бисер перед свиньями. Раздражаясь все сильнее, Гюнтер избавился от одежды и направился в море, хотя, по правде говоря, терпеть не мог холодную воду. Не любил ее почти так же сильно, как холодных, неприступных женщин. Однако чем старше становился Гюнтер, тем больше таковых появлялось вокруг. Если так пойдет дальше, то к его шестидесятилетию мир окажется заселенным одними только целомудренными девицами строгих правил. Родители в шутку называли Гюнтера «порождением лета любви и сексуальной революции», но шестидесятые годы давно отгремели, а новый век грозил аукнуться сексуальной контрреволюцией, будь она неладна.