Александр Логачев - Капитан госбезопасности. Ленинград-39
– Дедуган знает, где именно этот сарай?
– Знает, Андрюха. Раз они с нашим кочегаром на рыбалку ходили. Берем старикана и рвем?
– Берем и рвем. А вы, – обратился Лезин к милиционеру, – позвоните вот по такому номеру, – Андрей быстро написал пять цифр на листке отрывного календаря, – и сообщите все, что стало известно по этому истопнику…
…Хромов бегал хорошо. Он сейчас это доказывал, догоняя человека в майке.
Сначала Хромов несся по дороге, параллельно продирающемуся через огороды и заборы Шепелеву. Потом человек в майке выскочил на дорогу прямо перед Хромовым, перебежал ее и нырнул в заросли лесополосы. Капитан свернул за ним. Белая майка выдавала беглеца издали.
Бег шел, скорее, не на скорость. А на то, кто раньше споткнется. Первым споткнулся человек в майке. Он тут же поднялся и, прихрамывая, попытался идти, но Хромов налетел сзади и сбил его с ног. Чекист нанес сверху два удара рукой по затылку и человек в майке сдался. Он обмяк, свернулся на земле, послышались всхлипы. Таким, плачущим, и увидел его капитан Шепелев, когда, тяжело дыша, добрался до Хромова и до пойманного им человека.
– Курить надо меньше, капитан, – высказался Хромов, обтирая сапоги пучком жухлой травы.
Шепелев перевернул лежащего. Заплаканное и несчастное лицо беглеца как-то плохо вязалось с агентом, получившим задание, ради прикрытия которого убивают людей.
– Фамилия? – спросил Шепелев.
– Полянский, – поспешно ответил лежащий. – Матвей Романович.
Хромов повернулся к Шепелеву, и лицо его сияло.
– Ну, ты молоток, капитан! Я всегда говорил, что ты умеешь работать! Какого леща отловили! Я ж его, гада, сам в розыск давал, еще три месяца назад. Вот он где, сука, отсиживался, выходит!
– Что на него имеется? – спросил Шепелев.
– Полный набор. Вредитель, контра. Участвовал в заговоре. Других-то взяли, а этот смылся. Не, капитан, жму руку, как ты его лихо вычислил!
«На Пороховые мы прокатились напрасно», – вздохнул про себя Шепелев…
…Коробки лодочных сараев, эти дощатые наросты на глиняном берегу, стояли вразброс, а не стройными рядами, и близко к Большой Невке ни один из них не находился. Их размещали, учитывая возможность большого подъема воды.
Они шли по береговой кромке. Тихая вода в опускающихся ноябрьских сумерках выглядела мрачно и опасно. Людей кроме них видно не было.
– Вот она, – дедуган из коммуналки дотронулся до носа лодки, вытащенной на берег, как и все остальные, наполовину. Темные лодочные очертания на береговой линии напоминали выброшенных штормом из океана китов. Действительно, посудину истопника можно было распознать без труда даже в сгущающемся мраке, когда уже не различить цветов. В отличие от большинства соседних лодок, у этой имелось и кормовое весло, и железный штырь, продолжающий нос, с загнутым на конце крюком, не иначе, для фонаря, а фонарь, не иначе, вешался для ночной рыбалки.
– А сарай? – спросил Нестеров.
– Пошли покажу.
Они стали подниматься. По дороге им попадались небольшие горки. Призадумавшись, можно было догадаться, для чего предназначены аккуратно сложенные тонкие поленья. По ним потянут к сараям лодки на зимнее сохранение. Случиться это должно в одно из ближайших воскресений, скорее всего, в самое ближайшее. Так как дольше тянуть нельзя, не сегодня завтра грянут настоящие морозы, Невка начнет покрываться льдом.
– Вот его сарай. – Дедуган из коммуналки остановился возле одного из неказистых строений и подергал запертый висячий замок.
– Иди в машину, дед, – сказал Нестеров, – подождешь нас там.
– Ага, – охотно согласился дедуган и заторопился к автомобилю, оставленному на дороге.
– Замок собьем или доски выломаем? – решил посоветоваться Лезин.
– Ну у вас методы! – Нестеров опустил руку в карман.
– Но-но, поосторожнее насчет наших методов, – шутливо пригрозил Андрей. А Иван извлек из кармана связку ключей. Или, лучше сказать, предметов, похожих на ключи.
– Зря я, что ли, в милиции работаю. Зря я, что ли, рискуя здоровьем, Петьку-Жигана в одиночку брал. А это, – произнес он весомо, – не замок.
«Не замок» щелкнул, когда в нем провернулась отмычка, и дужка выскочила из гнезда.
– А в квартире чего дал ломать? – усмехнулся Нестеров.
– В квартире за спиной соседи стояли. – Нестеров высвободил дужку из плена петель и потянул дверь на себя.
– Ага, вот она, – сказал через какое-то время Иван, когда спичечный огонь в его руке отразился в стеклянном колпаке керосиновой лампы.
«Керосинка», отчаянно коптя и потрескивая, разогнала темень внутри сарайчика. Стало возможно разглядеть на земляном полу приготовленные подпорки с вырезом под киль, по стене полки с инструментами, ветошью и банками, а в дальнем углу ящик с паклей. Андрей принялся рыться на полках, Иван присел на корточки, вглядываясь в пол.
– Ничего, тоже ничего, – повторял Лезин, переворачивая и высыпая на пол коробки с гвоздями, роясь в ветоши.
Нестеров отодвинул ящик с паклей, ковырнул землю под ним носком ботинка, потом принялся разгребать землю рукой. Пальцы его подцепили и приподняли железное кольцо, потянули за него – и вместе с землей отошла крышка.
– Заначка, – констатировал Иван.
Андрей снял с полки «керосинку», присел рядом с милиционером.
– Опоздали, – Лезин поставил лампу на край пустой ямы.
Иван достал со дна неглубокого тайника желтый газетный лист и, стряхнув с него землю, прочитал в правом верхнем углу:
– От десятого мая тысяча девятьсот тридцать седьмого года. Давно он тут схрон устроил.
– Едем, – поднялся Лезин.
– Погоди, – Нестеров переместился на деревянную колодку с вырезом под киль. – Это ясно, он уже здесь побывал сегодня. Взял заначку, с этим тоже ясно. А дальше ему куда двигать, Андрюха?
– Откуда я знаю, сотни вариантов. Едем!
– К Румынской границе, да? – усмехнулся Иван, доставая папиросу. – Давай, раз уж мы здесь, отработаем одну мою догадку, – и прикурил от керосиновой лампы.
– Какую? – нетерпеливо и раздраженно спросил Лезин.
– Если он хочет дождаться ночи, если ему нужно дождаться ночи, то почему бы ему не дожидаться здесь.
– Здесь? – иронично ухмыляясь, Андрей повертел головой.
– Не в этом сарае. В другом. Они ж, лодочники, все друг друга давно знают, так? Общаются между собой, так? И наш кочегар, во-первых, может знать, у кого ключ хранится возле сарая. Под ковриком, на гвоздике, под бревном. Во-вторых, он мог снять у кого-то слепок ключа и выточить себе на всякий случай дубликат. В-третьих, мог спереть у кого-нибудь запасной ключ, в-четвертых, вооружиться, как и я, отмычкой.
– Чтоб проверить все здешние сараи, нужно ухлопать не меньше часа, – было заметно, что Андрей колеблется.
– А если он все-таки где-то здесь, Андрюха, тогда что?..
Первый секретарь Куйбышевского района партии ненавидел свою жену, Ираиду Максимовну, ту, что сидела сейчас рядом с ним на заднем сидении служебного «ЗИСа». Иногда случалось – и случалось это по ночам – он чувствовал к ней кратковременный прилив нежности, с приливом в душе он успокоено засыпал. В остальное время он ее ненавидел. Она доставляла ему лишнее, совершенно ненужное беспокойство. Она вроде бы не понимала, как бы не замечала, что он завален делами. Что ему не хватает дня на решение оргвопросов, что он разрывается на части, потому что его разрывают на части. Нет, эта корова лезла к нему с глупостями, зудела и чего-то все время хотела от него.
Временами товарищ Звягин еле сдерживался, так ему хотелось рвануть верхнюю пуговицу кителя, опереться кулаками о стол и учинить ей качественный разгон, разъяснить её по всем пунктам, чтобы она стала белее потолочной побелки, такой, какими уходят после взбучек из его кабинета подчиненные. Чтобы у нее уши надолго заложило, как от снарядного разрыва. Чтобы она, видя его, запиралась у себя в комнате и пряталась там, пока не позовут. «Взять бы, – мечтал иной раз товарищ Звягин, – молочную девку из деревни, глупую, безотказную, без запросов. Поселить ее где-нибудь отдельно и навещать, когда захочется. А эту старую корову куда девать? Ведь пока не денешь, нечего и помышлять. А ну как проведает? Пекло устроит, Смольный письмами забросает, и еще с работы полетишь за «моральное разложение». Нынче только повод дай – вот тебя и нет».
Сейчас «корова» прочно сидела рядом на диванчике «ЗИСа». Узнав, что к семнадцати он вызван на партхозактив в Смольный, Ираидка заявилась к четырем в райком, влезла вперед него в машину. И все за тем, чтобы пока он будет на заседании (а эта зараза знала, что протянется оно не меньше двух часов), гонять его машину из парикмахерской в магазин, из магазина к портному. Сколько раз говорил он ей, как она его этим подводит. Фактов не скроешь, а ну как кто-нибудь его решит опорочить, настрочит куда следует, что первый секретарь злоупотребляет.
