Роберт Ладлэм - Ультиматум Борна (пер. П. В. Рубцов)
– Дело в том, что Эдит вернулась к нему.
– Бога ради, кто такая эта Эдит?!
– Его жена... Если быть откровенным, я сам все еще влюблен в нее. Я влюбился с первого взгляда... Но у меня была семья – жена и ребенок, – я был связан и не мог дать волю чувствам. Рэнди крупно повезло, он никогда не был достоин этой женщины. Возможно, теперь у него появился шанс что-то исправить.
– Это волнующий сюжет, но в чем суть вашей договоренности?
– Лорд Рэндолф Гейтс заработал большие деньги за эти потерянные, но весьма продуктивные годы...
– Ну и что?
– Признав важность моих услуг, устранивших опасную для его жизни угрозу, Рэнди согласился вознаградить меня. К тому же он прекрасно понимает, что мне кое-что известно... Мне кажется, что после множества кровопролитных баталий в залах суда он решил баллотироваться в судьи более высокого ранга, чем мой...
– Ну и?
– Так вот: я обязуюсь находиться подальше от Бостона и держать язык за зубами, а его банк будет выплачивать мне до конца дней пятьдесят тысяч долларов ежегодно.
– Боже всемогущий!
– Я подумал примерно то же самое, когда Рэндолф согласился.
– Но вы не сможете вернуться домой...
– Домой? – Префонтен усмехнулся. – А был ли у меня дом? Может быть, мне еще удастся обрести свой дом... Один почтенный джентльмен по имени Питер Холланд, который работает в ЦРУ, представил меня сэру Генри Сайксу с Монсеррата. Сайкс в свою очередь представил меня отставному лондонскому адвокату Джонатану Лемюэлю, уроженцу этих мест. Мы стареем, но в мир иной пока не собираемся... Возможно, мы учредим консалтинговую фирму в сфере экспортно-импортного лицензирования. Конечно, это надо еще как следует обмозговать, но надеюсь, мы справимся. Возможно, я пробуду здесь еще долгие годы...
Сен-Жак встал из-за столика, чтобы наполнить бокал, и внимательно посмотрел на своего собеседника.
* * *С удвоенной осторожностью Моррис Панов вышел из своей спальни и оказался в гостиной виллы номер восемнадцать, где уже расположился Алекс Конклин. Грудь и рука Панова были перебинтованы; повязка просвечивала сквозь легкую ткань рубашки.
– Я потратил битых двадцать минут, чтобы просунуть это «бревно» в рукав! – проворчал Панов.
– Позвал бы меня, – сказал Алекс, разворачивая каталку и подъезжая к психиатру. – Я неплохо справляюсь с этой штуковиной. Вот что значит два года практики... перед тем, как мне присобачили эту подпорку.
– Благодарю покорно. Я хочу быть самостоятельным... Ты, я думаю, тоже предпочитаешь обходиться без посторонней помощи.
– Из этой ситуации можно извлечь кое-какую пользу, док. Думаю, в учебниках по психиатрии есть что-нибудь об этом...
– Да, это называется реакцией тупицы, или, если тебе больше нравится, закоренелого глупца.
– Ну зачем же так резко? – усмехнулся Конклин, наблюдая, как Панов осторожно усаживается в кресло.
– Главное – это независимость, – произнес Панов. – Бери на себя столько, сколько сможешь, и старайся добиться большего.
– При желании из всего можно извлечь пользу, – засмеялся Алекс и поправил повязку на шее. – Со временем становится легче. Каждый день учишься новым трюкам... Просто удивительно, на что способно серое вещество нашего мозга...
– Потрясающе! На досуге я займусь исследованиями в этой области. Но в данный момент меня больше волнует, с кем ты говорил по телефону.
– Звонил Холланд. Линия Москва – Вашингтон, думаю, раскалилась добела. Все, кто имели хоть какое-то отношение к происходящему, наверняка наложили в штаны, опасаясь, что им инкриминируют разглашение секретной информации.
– Опять «Медуза»?
– Забудь о ней... Представь себе, что ты никогда об этом не слышал, так же, как я и все наши знакомые... За всю эту «борьбу» и конфликты заплачено жизнями многих людей, мы не можем ставить под сомнение компетентность разведки того или иного государства, иначе мы бы пришли к выводу, что они либо слепы, либо безнадежно глупы!
– А чувство вины? – спросил Панов.
– Людей, способных испытывать чувство вины и нести ответственность за происходящие катастрофы, очень мало, особенно в высших эшелонах власти. В этом мнении сошлись и в Лэнгли, и на площади Дзержинского. Насилие, террор и киднеппинг, шантаж и коррупция, использование наемников из преступного мира по обеим сторонам Атлантики – это называют «махинациями»! Спасая свою репутацию, все пытаются избежать огласки.
– Это отвратительно...
– Такова жизнь, док. Ты станешь свидетелем того, как эту заваруху глобального масштаба будут спускать на тормозах... Мне кажется, что это неотвратимо. Деятельность «Медузы» перестала быть секретом, но люди не в состоянии покончить с ней из опасения поступить необдуманно. Им кажется, что кто-то попадет под горячую руку, возникнет вакуум, а природа не терпит пустоты, даже когда речь идет о «высоких» сферах. Поэтому для них предпочтительнее дьявол, которого они знают, чем тот, который придет на смену.
– Так что же будет?
– Думаю, будет заключена грязная сделка, – ответил Конклин. – «Медуза» так далеко протянула свои щупальца, что ее деятельность невозможно пресечь. Москва выдворяет Огилви вместе с командой финансистов-аналитиков: они, объединив усилия с нашими людьми, постараются нейтрализовать деятельность «Медузы». Холланд уже сейчас подумывает о небольшом совещании по экономическим вопросам с участием министров финансов стран НАТО и Восточного блока. Всякий раз, когда «Медуза» попытается что-то сделать самостоятельно или слишком внедрится в экономику какой-то страны, это будет обсуждаться всеми заинтересованными сторонами. Главное – предотвратить панику на бирже в связи с закрытием множества предприятий и волной банкротств.
– Выходит, готовятся закопать «Медузу», – откликнулся Панов. – Она уйдет в прошлое, как часть неписаной истории...
– Да, выходит, так, – согласился Алекс.
– А что ты скажешь по поводу Бартона из Объединенного комитета начальников штабов и Эткинсона в Лондоне?
– Это связные, они не более чем вывеска: их отправят на пенсию по состоянию здоровья, и можешь мне поверить, они не будут сопротивляться.
Панов поморщился, поудобнее пересаживаясь в кресле, и сказал:
– Шакал, конечно, мерзавец, но для вас он стал отправной точкой. Охотясь за ним, ЦРУ вышло на «Медузу»...
– Зло притягивает зло, дружище, – произнес Конклин. – Было бы нелепо посмертно представить Шакала к награде.
– По-моему, это больше чем простое совпадение, – покачал головой Панов. – В конце концов Дэвид оказался прав: связь между Шакалом и «Медузой» все-таки существовала. Кто-то из «Медузы» послал наемников умертвить высокопоставленную персону практически во владениях Шакала: этот кто-то знал, что делал.
– Ты имеешь в виду Тигартена...
– Да. Так как Борн был в списке смертников «Медузы», то этот тихий перевертыш Десоул должен был рассказать им об операции «Тредстоун»... Может, название он им и не сообщил, но раскрыл суть. Когда они узнали, что Джейсон-Дэвид находится в Париже, они воскресили первоначальный сценарий: Борн против Шакала. Умертвив Тигартена якобы рукой Джейсона Борна, они предположили, что тем самым завербовали самого опасного человека из тех, кто мог бы выследить и убить Дэвида.
– И это нам известно. Ну так что?
– Разве ты не видишь, Алекс? Если ты задумаешься над этим, то поймешь: убийство в Брюсселе было началом, и в своей игре Дэвид использовал этот факт, чтобы дать знать Мари, что он жив. Разумеется, это стало известно Питеру Холланду. Помнишь ту карту, с обведенным красным Андерлехтом?
– Дэвид хотел передать Мари, что надо надеяться, вот и все. А я не слишком доверяю «надеждам», Мо.
– Он сделал гораздо больше... Это сообщение заставило Холланда нажать на все рычаги в Европе. Было сделано все, чтобы доставить Джейсона Борна сюда.
– Слава Богу, что все хорошо кончилось. Но так бывает далеко не всегда.
– Это сработало потому, что Джейсон отчетливо представлял: уничтожить Шакала можно только в том случае, если между ними восстановится прежнее противостояние. И он добился этого – вы добились!!!
– Чертовски кружным путем, – сказал Конклин. – Мы двигались на ощупь, вот и все. Возможности, вероятности, абстракции – вот с чем мы работали.
– Ты говоришь «абстракции»? – переспросил Панов. – Это, по-твоему, «отвлеченные понятия?» Ты хоть представляешь, какую бурю в сознании вызывают так называемые абстракции?
– Я вообще не понимаю, куда тебя понесло...
– Я говорю о тех самых клеточках серого вещества, Алекс. Их охватывает безумие, они мечутся из стороны в сторону, словно крошечные шарики для пинг-понга. Они стараются отыскать выход из того состояния, в которое их ввергли собственные побуждения – принуждения.
– Ничего не понятно.
– Ты сам говорил: «зло притягивает зло». Я бы назвал этот феномен «магнитом зла». Вы использовали действие этого магнита, и в поле притяжения оказалась «Медуза».
