Менеджеры халифата - Ирина Владимировна Дегтярева
За окном виднелась мечеть. Муэдзин надрывно зазывал уже на вторую молитву. Надо было соответствовать званию религиозного фанатика, и Тарек, торопливо сделав омовение, вместе с остальными обитателями квартиры совершил положенный салят, мыслями витая далеко, думая о предстоящей встрече.
По его просьбе Алим перебрался в Сирию, обосновав это перед игиловцами в Ираке тем, что в Сирии он сможет быть более полезен в обучении новых воинов джихада. Несмотря на увлечение наркотиками, Амин оставался верен Тареку, вытащившему его в свое время из жуткой нищеты и сделавшему достойным офицером, состоятельным человеком. Тарек женил его на двоюродной сестре своей жены Бадры. В общем, всем ему был обязан Алим. А когда понял, что от его оборотистости зависит благополучие уважаемого Ясема-сайида, он и вовсе взял себя в руки. Для всех окружающих оставался расслабленным, увлеченным наркотиками, а на самом деле практически не употреблял, а понимая, что и собственной жизни, и будущности Тарека его задурманенный мозг стал угрозой, он и вовсе завязал.
С Тареком держал связь по интернету, шифруя тщательно все свои послания. По его же наущению он приехал в Алеппо, где находился тренировочный лагерь «Шейх Сулейман», состоящий примерно из семидесяти человек. По информации, полученной из Центра Тареком, именно в этот лагерь больше всего приезжало выходцев из стран бывшего СССР. Лагерь принадлежал группировке «Джейш аль-Мухаджирин валь-Ансар»[19], которая вместе с «Фронтом ан-Нусра» принимала участие в боях за Алеппо.
Алиму предстояло быть там инструктором. А сам Тарек, побывав и в Алеппо, и в Харитане, где располагался еще один тренировочный лагерь джамаата[20] «Имарат Кавказ» («Кавказский эмират»), и в Атме, в распределительном пункте, куда прибывали новобранцы, направился в Турцию для подбора кадров из прибывших в Стамбул радикалов и для участия в своеобразной сходке главарей ИГИЛ[21].
В загородном домике собрались деятели ИГИЛ[22] со всей Турции. В самом деле, Тарек добился много больше, чем год назад Горюнов в своем «сирийском походе». Но если бы Петр имел такую игиловскую биографию, он бы тоже не растерялся…
Особняк с белым ажурным металлическим забором вроде бы выглядел обычной виллой богатого стамбульца. Но был нашпигован камерами, датчиками движения. Решетчатый полупрозрачный забор мог ввести в заблуждение своей открытостью, но с дороги виднелись только мощенные розовой плиткой площадки для машин, за ними плотная живая изгородь – не продерешься, не подглядишь. С другой стороны – огромная веранда над Босфором с зонтиками от солнца, вмонтированными в бетонные круглые подставки, чтобы не улетели от ветра. Сейчас, осенью, зонты были сложены и напоминали каждый в отдельности пику Дон Кихота.
Выросший в нищете, Тарек паталогически страдал от нехватки образования и наверстывал упущенное в зрелые годы. Собрал приличную библиотеку в том доме, который разбомбили американцы и где сгорели и жена с дочерями, и библиотека, и тот самый известный «Мерседес» от Саддама. Он читал и «Дон Кихот» Сервантеса, изумляясь сумасбродству идальго, а увидев напомнившие пики сложенные зонты, подумал, что в наше время с Дон Кихотами только так – закатают в бетон, и никто не станет выслушивать их нравоучения. Он с пикой, а ему из «Стечкина» в лоб.
Собравшиеся мужчины выглядели, пожалуй, даже чересчур солидно. Никаких тебе бород, фанатичного блеска в глазах! Только у двоих в руках Тарек заметил четки. Их всех можно было охарактеризовать как менеджеров среднего звена, банкиров, портовых инженеров. Солидные костюмы темных оттенков, рубашки, галстуки. Озбек, к счастью, предупредил Тарека о дресс-коде, и он не испытывал неловкости.
По сути эти люди и были управленцами – менеджерами войны и смерти, далекими от религиозности, как неандерталец от фуги Баха. Планирование, мотивация, контроль, организация – все как в солидной фирме. Только на выходе не продукция, а цинковые гробы, которые они переправляют родственникам, чьи дети, мужья погибли в чужой стране за мнимое толкование Корана, за черный халифат и власть бандита-халифа, за похищенные в сирийских музеях и церквях ценности, посланные через Турцию на Запад коллекционерам за немалые деньги. Отправляли цинки не всегда, чаще безымянные, без документов тела растаскивали по косточкам одичавшие собаки в зоне боев, а белые обглоданные черепа безглазо взирали на белое сирийское солнце. Счастье из пустых глазниц не лучилось. Остались дома матери, отцы, жены, дети, живые, родные, осиротевшие, порицаемые соседями, что воспитали боевика. И нет райских кущ, а есть застывший в разверстых глазницах страх, предсмертный и запечатлевшийся навсегда.
Смерть за веру – святость во все времена. Никто не отменял величие подвига – умереть за Родину, за веру, за семью, за честь! Радикальные исламисты опошлили и это.
Тарек считал, что его сын Наджиб погиб именно так, отдав жизнь за Родину и за семью. Стиснув в кулаке военный медальон своего сына, Тарек вечерами молился ему как святому, разговаривал мысленно с ним. Но не хотел принять бессмысленные смерти в Ираке, в Сирии, произошедшие во имя того, чтобы эти (Тарек исподлобья окинул взглядом «менеджеров») наслаждались осенним вечером у Босфора, ели и пили, приезжали сюда на роскошных японских и немецких машинах…
Души погибших не будут свидетельствовать о рае. Отнюдь! Они могут свидетельствовать только о глупости их обладателей. Да и есть ли души у людей, способных отрезать голову другому человеку, пытать, издеваться над стариком – директором музея, над ребенком, женщиной, монахинями, разорять чужие храмы?
Тарек прошел войну, повидал всякое, да и после войны работал не в богадельне. Слыл человеком жестким и даже жестоким, но он не принимал идеологию черного халифата, считая ее сродни фашистской. Чем не та же расовая теория, теория превосходства? Только вместо расы «правильный» ислам. В свое время именно арабы поддерживали Гитлера, они создали организацию наподобие «Гитлерюгенда» – «Al Futuwwah». Тогда уже подбивали молодежь на агрессию, выбрав возрастную категорию, благодатную для обращения в свою веру. Дисциплина, обучение стрельбе из всех видов оружия, конспирация – какой мальчишка и юноша откажется от игры в войну, да еще с настоящим оружием, когда у тебя власть в руках, пахнущая порохом и страхом более слабых?
В конце тридцатых и в первой половине сороковых аль-Хусейни[23] усердствовал. Власть и тщеславие – вот что было движителем этого человека. Что движет нынешними провокаторами? Они также привлекают молодежь и вооружают ее, обещают праведную жизнь и рай после скорой смерти.
