Менеджеры халифата - Ирина Владимировна Дегтярева
А Тарек начал рассказывать то, что с ним случилось с полмесяца назад, в конце ноября. Он был очень осторожен с турками, которых ненавидел, хотя и не так остро, как персов, которые отрезали во время войны его брату ухо, а самого Ясема Тарека взяли в плен и пытали до умопомрачения.
Араб разлил по кофейным чашкам арак. Зоров с укором и намеком пояснил, что рюмок тут не держат, поскольку на конспиративной квартире по инструкции запрещено выпивать. На что Тарек сказал, что видал он те инструкции под хвостом у верблюда. Посмеиваясь, Горюнов задымил всю комнату сигаретным дымом. Александра ошибалась, полагая, что Петр, когда курит, невнимателен и погружен в себя. Он всегда был настороже, как кот, который и во сне поводит ушами и над мягкими подушечками лап таит острые крючковатые когти.
– Скажу тебе то, что должен был сообщить твоему Эмре. Пацан! Еще один, – Тарек покосился на Зорова, сидевшего на подлокотнике кресла верхом и увлеченно прислушивавшегося, склонив голову набок. – Так вот. Одно я знаю наверняка. У вас тут, парни, в России намечается много занимательного в плане террористических мероприятий.
– Да мы в курсе. Ты поконкретнее, старик. И в первую очередь тот турок меня интересует…
– Ты помнишь Алима? – увидев, что Горюнов кивнул, Тарек продолжил. – Он был моим подручным еще по ССБ. После гибели Саддама долго прятался. Потом я его отыскал, и мы вместе организовали группу сопротивления. Нам мало что удавалось. Алим потерял семью во время американских бомбежек, как и я. Он начал от наших неудач и с горя выпивать, а больше того, злоупотреблял наркотой. Деньги водились. Ну ты помнишь нашу схему с контрабандой сигарет. Короче, почуял Алим, что я охладел к общему делу и начал подыскивать себе новую синекуру. А я тебе скажу, он ведь отличный снайпер, причем не прошлого века, что называется. Разбирается в современном оружии, как профессор. В общем, многие его дружки подались в ИГИЛ[16], ну и он с моего благословения не преминул. Что ему в самом-то деле сидеть без дела…
Горюнов скосил глаза на кончик сигареты, подумав, что Тарек никогда не сделал бы ничего просто так, без задней мысли. Не пожалел он своего подручного Алима, долговязого угрюмого мужика, ходившего в традиционной дишдаше, которого Петр видел несколько раз приходившим в их цирюльню и на Сук ас-сарае. Направил его Тарек в ИГИЛ[17] с дальним прицелом.
– Короче, уехал в Мосул, – заметив скуку на лице Кабира (Тарек знал его только под этим именем), он решил побыстрее окончить прелюдию. – Обосновался там. Связь держал через нашего общего знакомого в Багдаде. Но пропал надолго. Я успел побывать в секторе Газа, ты – в Северном Ираке…
– Кто он? – увидев недоумение во взгляде иракца, Горюнов пояснил. – Связной в Багдаде. Ты говоришь, я его знаю?
– Медник, я у него снимал комнату. Он был моим осведомителем еще в прежние годы… – Тарек пригладил усы, вспоминая, о чем говорил. – Ну да. Я уехал в Париж, а туда мне поступила весточка от Алима. Звал в Мосул. Расхваливал обстановку. И денег полно, и наркотики не возбраняются. «Живу, – писал, – как в былые времена. Делаю, что хочу и имею, что хочу. Только донимают излишней религиозностью. Но это та же пропаганда, что при нашем незабвенном шефе. Тогда она была светской, а теперь наоборот. А так – один шайтан. Работы, я тебе скажу, много. – Тарек призадумался, вспоминая дословно. – Серьезное дело готовится. Силы мобилизуются и экипируются. Поймешь сам, о чем я».
– Он так хорошо устроился в силу каких обстоятельств?
– Любишь ты, Кабир, умно выражаться! – повел головой Тарек, словно ему жал воротник рубашки. – Он приехал адресно, к своим дружкам. Растрепал, какой он крутой. Мне там рекламу сделал. Приближенный Саддама-сайида, что я в определенный период осуществлял личную охрану Хусейна, и хозяин даже подарил мне белый «Мерседес», сгоревший во время американских бомбежек.
И Тарек, и Горюнов одновременно взглянули на Зорова. Один хотел посмотреть, как «пацан» отреагирует на его приближённость к такому человеку, как Саддам, а Петра интересовала степень осведомленности нового подчиненного о полковнике Тареке.
Зоров не удивился. И Горюнов погрустнел, догадавшись, что и о нем самом Мирон знает больше, чем демонстрирует.
– Алим, правда, умолчал об истинной причине такого щедрого подарка Саддама. – Тарек потер круглый шрам на тыльной стороне ладони между большим и указательным пальцами, многозначительно переглянувшись с Петром. Тот знал, что Тарек посадил приятеля Удея, сына Саддама, за что Удей прострелил полковнику руку. А «Мерседес» Хусейн презентовал в качестве извинения за неуравновешенного сыночка. – Я велел Алиму перебраться в Сирию.
Вдруг Тарек заерзал, попросил Зорова принести воды, чтобы разбавить арак до молочного цвета. Горюнов напрягся, ожидая чего-то от Тарека, которого неплохо успел узнать. И не ошибся.
Тарек заговорил тихо, по-персидски (язык своих врагов он знал хорошо):
– Я в самом деле должен все при нем говорить? Ты можешь продвинуться по службе, используя мою информацию. Зачем он здесь? Тебе не доверяют? Я так понимаю, ты не в прежнем ведомстве?
– Слишком много вопросов, – покачал головой Петр, подался к другу, попутно затушив окурок в пепельнице на кофейном столике, стоявшем между ними. – Говори все. Никаких секретов. Галиб, ну тот турок, я знаю его под этим именем, он из MIT.
– Ах ты, сука! – выругался Тарек в адрес Галиба. – Мне придется туго.
– Особенно если учесть, что он знал и мое подлинное имя, и звание, и кто я на самом деле. Сечешь, хабиби? Так-то. Тебе придется вертеться будь здоров! Откреститься от меня понадобится. Я тебе не друг и другом не был. Усек?
– Не зря я заподозрил неладное насчет этого типа. Не пошел на сближение. Видел его издалека. Теперь и не знаю как быть…
Конец ноября 2014 года, г. Стамбул
Тарек проснулся в просторной светлой комнате и увидел записку, оставленную хозяином, координатором ИГИЛ[18] Атмаджи Озбеком. Тот написал Тареку, где его найти в Гранд Базаре. А оттуда они вдвоем поедут на встречу, которую полковник ожидал уже больше недели…
Остальные гости Озбека ютились в двух других комнатах. Газовый баллон, висевший на балконе, едва обогревал квартиру. Все спали на полу,
