Дональд Гамильтон - Инквизиторы
Изрядно вспотевшее и пропылившееся сборище наше возвратилось к джипам, кряхтя, устроилось на сиденьях. Рамиро окинул поникших туристов заботливым оком и уведомил:
- Возле самого Лабаля есть очень хороший cenote.
Словцом этим в Центральной Америке называют большие природные колодцы, верней, маленькие озера: бездонные провалы почвы, заполненные кристально чистой и прозрачной водой. Встарь индейцы ввергали в cenote (именовавшиеся тогда по-другому, ибо испанского языка в здешних краях еще не слыхивали) многоразличные жертвы своим идолам: золото, драгоценные предметы, а заодно и прекрасных девственниц.
Я угрюмо подумал, что удалая компания, скорее всего, примется плавать и плескаться над сущими залежами человеческих костяков.
Cenote, впрочем, оказался милейшим озерцом, чья вода отливала настоящей небесной голубизной. Поистине странное геологическое строение целого края! Ни единой реки, хоть чего-то стоящей, но там и сям разбросаны источники подземной воды, пережившие Бог весть сколько тысячелетий и оставшиеся незамутненными.
Кроме водителей, принявшихся уплетать завтраки прямо за баранками джипов, группа насчитывала еще четверых, отказавшихся искупаться и немедля прослывших неряхами.
Во-первых, меня. Я отнюдь не собирался разоблачаться, выставляя смит-и-вессон всеобщему обозрению. К тому же, не слишком люблю подражать рыбам, ибо подражаю им очень плохо.
Во-вторых, Рамиро Санчеса, который попросту исчез в зарослях, увлекаемый, по-видимому, настойчивыми призывами выпитого и съеденного поутру.
В-третьих, Миранду, не захватившую купального костюма, и заявившую, что в клубе нудистов не состоит, а желающие любоваться моржами вполне могут пойти в нью-йоркский зоосад.
И, в-четвертых, Франческу, хлопотавшую и старавшуюся сделать пикник возможно приятнее для всех и каждого.
Как бы невзначай приблизившись, покуда водоплавающие члены группы оглашали окрестности веселыми воплями и плескались подобно стаду китов-полосатиков, я осведомился:
- Пособить? Франческа вздрогнула и обернулась.
- О, Господи, можно ли так подкрадываться! Нет, мистер Фельтон, спасибо... Кажется... кажется, ситуация под контролем.
Услыхав сей чудовищный речевой оборот, служащий для меня (и Мака, между прочим) совершенным и несомненным доказательством умственной неполноценности, я изрядно поостыл к доктору Диллман и тотчас прекратил грустить. Впрочем, весьма возможно, что доктор попросту сболтнула фразу, распространенную среди ученых межеумков, коим желается выглядеть еще ученее. Равно как и среди безграмотных, жаждущих предстать образованными...
Я смотрел на Франческу и примечал неимоверное напряжение, сквозившее во всяком жесте. С немалым беспокойством удостоверился: женщина ждет чего-то страшного. И очень скорого.
Глубоко вздохнув, я промолвил:
- Сэр Сэмюэль Фельтон, странствующий рыцарь, к услугам вашим, о прекрасная и несравненная! Поведайте печаль свою, о благоуханная роза росистых долин! Обещаю и гарантирую немедленное содействие, дурища! Когда ты научишься доверять близким людям, а, Диллман? Раскинь мозгами, еще не поздно. Франческа облизнула пересохшие губы.
- Поздно, Сэм... Уже поздно... Кстати, можете приняться за еду, мистер Фельтон, - продолжила она громко: - Сэндвичи с ветчиной и сыром, на выбор. А на сладкое - фрукты. Пиво охлаждается в cenote, а тоник и лимонад не успели согреться за полтора часа.
- Пиво? - раздался голос Миранды. - Что я слышу! О, дивное и волшебное слово!
- Пойду, принесу пару бутылок, - предложил я. Когда я возвратился, Франчески поблизости не было, а Миранда стояла насупившись.
- Этот дипломированный кладезь премудрости все принимает чересчур серьезно, - пожаловалась журналистка. - Можно подумать, грядет не вшивый пикник, а торжественный королевский банкет на пятьсот персон.
- Думаю, - заметил я, - беда надвигается. Держи ухо востро, Мэтсон.
- Пьяная ли, трезвая ли, я всегда начеку, - хмыкнула Миранда. - Пьяная - начеку вдвойне. Ты что, влюбился в чужую жену?
- Когда я поблизости, мужья объявляют боевую тревогу, - кисло заметил я. - Проглатывай свое окаянное пиво и сделай милость, помолчи...
Вопреки моим скверным предчувствиям и опасениям, пикник удался на славу и окончился вполне благополучно. Ежели в глубинах cenote и впрямь покоились девственные косточки, никто не догадался об этом, а призраки убиенных красавиц не встали со дна, дабы достойно устрашить святотатцев.
По словам Франчески, ныряльщиков-аквалангистов этот cenote изрядно разочаровал. По всей видимости, никаким культовым целям водоем не служил, ибо важные религиозные церемонии вершились в близлежащем Копальке. Туда проложили мощеную дорогу, впоследствии исчезнувшую под непроницаемым пологом джунглей. Хотя, напомнила Франческа, южно и центральноамериканские индейцы колеса не знали, а с верховой ездой познакомились примерно три с половиной тысячи лет спустя, когда Эрнандо Кортес и его бравые испанские сподвижники высадились на полуострове Юкатан.
Малую часть упомянутой дороги ухитрились расчистить и отреставрировать, сообщила Франческа. Восстановленный отрезок упирается в чрезвычайно любопытную арку, ритуальное сооружение, под которым в обязательном и непременном порядке надлежало шествовать почитателям здешних богов. Желающие полюбоваться ею, а заодно и утрясти в желудках второй завтрак, могут совершить небольшую прогулку. Меньше мили в одну сторону...
Ленивица и умница Миранда отказалась наотрез. Престарелая чета Гендерсонов заявила, что предпочитает вздремнуть под славным раскидистым деревом. Все прочие двинулись в указанную сторону оживленным скопом, задержавшись лишь для того, чтобы узреть руины, именовавшиеся Монастырем. Руины обретались на гребне маленького холма; там же был выкопан и вымощен диким камнем резервуар для дождевой воды. С жидкостями у жрецов уже тогда было туговато. Подобные резервуары, - сообщила Франческа, - встречаются в Лабале сплошь и рядом. Скорее всего, они служили хорошим дополнением к cenote, располагавшемуся на превеликом отшибе.
Я думаю! Прошагать без малого милю, волоча на себе сосуд воды! И резервуар выкопаешь, и дождя будешь дожидаться с нетерпением. Тогдашние дожди, в отличие от нынешних, не изливали вам на голову ни химикатов, ни ядерных отходов. Падавшая с неба вода - чистейшая, незамутненная никакими примесями, была поистине драгоценна...
Знаменитая арка оказалась внушительным прямоугольным памятником архитектуры, отдаленно смахивавшим на парижскую Триумфальную арку. Отличались они лишь оставленным для прохода отверстием. Здешнее имело очертания перевернутой и притупленной буквы V, а держалось исключительно весом обрамлявших его глыб. Надлежало воздать мельмекам должное: в инженерном деле ребята смыслили.
Изукрашенная хитроумными барельефами, затерянная в непроходимых чащах, перекинутая через давным-давно позабытую и пропавшую тропу, арка являла собою зрелище величественное и отменно печальное...
- Откуда взяты имена? - осведомился я у Франчески, возвращаясь по мощеной дороге вспять, к прохладному, жизнедатному cenote, где исправно поджидали джипы с дремлющими прямо на сиденьях шоферами: - Вы показали нам Цитадель, Монастырь, Императорскую арку. Неужто исконные мельмекские названия? Доктор Диллман помотала головой:
- Нет, конечно. О подлинных мельмекских названиях никто понятия не имеет. Как правило, употребляем слова, которыми нарекают руины окрестные обитатели. Но сплошь и рядом придумываем собственные.
Голос ее звучал ровно и твердо, но лицо было белее мела, и на лбу выступала испарина, явно вызванная не только царившей в лесу жарой. Да и не столь жаркий день выдался, между прочим. Франческу снедало беспокойство: дикое, неудержимое. Она старательно прятала глаза, глядела в сторону всякий раз, когда я поворачивался к ней лицом. Отлично, поживем - увидим.
Что бы ни близилось, мы тоже становились ближе к нему с каждым шагом. Привет вам, о мистер Мэттью Хелм, от славного спартанца Леонида...
Миновав руины Монастыря, я чуток приотстал, уступив почетное место подле доктора Диллман мисс Мак-Элдер. Изображая усердного фотографа, я расстегнул кнопки на кожаном чехле камеры, вскарабкался по скату холма к развалинам - но высота оказалась недостаточной.
Я повел взором. Задняя стена строения осыпалась, образовала груду щебня: весьма ненадежная опора для подметок, но позволяет выиграть еще футов девять или десять по вертикали. А этого достанет, чтобы обозреть расстилающиеся окрест леса.
Я взглянул в сторону Цитадели.
Пригнулся.
Проворно юркнул под прикрытие древней стены.
Неведомый субъект стоял наверху и блистал оптическими стеклами бинокля, следя за шествовавшим по тропе, ничего не подозревавшим стадом. Над плечом субъекта выразительно торчало ружейное дуло.
