Стив Сомер - Кумир
— Идет, Чарли,— сказал Уикерт.— Если тебя это устраивает…— Он сел прямо.— Значит, решено: спикер посоветует президенту либо принять кандидатуру Терри Фэллона в вице-президенты, либо… либо не выставлять себя на переизбрание.
Хью Браун сказал:
— Я — за!
Головы присутствующих повернулись к нему.
— В это я верю. За это готов голосовать,— ответил им Браун.
Уикерт спросил:
— А ты, Роланд?
Де-Франс опустил на стол свою чашку с кофе.
— Прошу меня извинить, но, по моему разумению, так поступать преждевременно.
Джонсон согласился:
— Я тоже так думаю.
— Итак, дебаты за столом продолжаются,— заметил Уикерт.— Так что же, Роланд, да или нет?
Де-Франс облизал губы.
— Да,— сказал он.
— Гидеон?
Но Лонгворт не успел ответить, так как конгрессмен Джонсон бросил свою салфетку на стол, отставил стул и поднялся:
— Господа, такое решение я считаю неэтичным. Поэтому я говорю НЕТ. И… всего хорошего.— Он кивнул О'Доннеллу, направился к двери и вышел.
Сенатор Лонгворт прокашлялся:
— Я — за.
— Эйбрам? — спросил Уикерт.
Шворц пристально посмотрел на О'Доннелла.
— Эйбрам? — снова спросил Уикерт.
— За! — ответил Шворц.— Да простит меня бог. За!
Чарли О'Доннелл вздохнул, вытянул из-за ворота салфетку и положил ее перед собой на стол. "Ах, людишки, людишки",— пробормотал он.
— Значит, все у нас решено,— сказал Уикерт.— Спикер сообщит президенту пожелание партии, чтобы он…
— Предположим, Истмен подаст в отставку, а Сэм Бейкер откажется выполнить наш ультиматум, — не без горечи заметил О'Доннелл.— Что тогда?
— Тогда,— и губы Уикерта скривились в лукавой улыбке,— Фэллон.
8.30.
Они встретились, как было заведено, в комнате позади Овального кабинета. Овальный кабинет был слишком торжествен, каждое звучавшее в его стенах слово приобретало зловещий оттенок, так что с первых же дней нынешней администрации, когда предстоял приватный разговор, они уходили оттуда в свою комнату. И даже несмотря на то, что теперь предмет разговора не сулил ничего приятного, президент не счел возможным менять обычай. И ждал Дэна Истмена именно там.
Прибывший вице-президент выглядел отдохнувшим, расслабившимся, как подобает человеку, сбросившему с себя тяжелую ношу.
— Кофе? — предложил президент.
— Нет, спасибо,— сказал Истмен.— Я не настроен на долгую беседу.
— Ну что ж…
Оба опустились в кресла, стоявшие в углу комнаты.
— Немало волнений вы всколыхнули на этой неделе, Дэн,— начал президент.— Сначала история с ФБР. А теперь дело Мартинеса и роль армии в нем.
— Всегда считал нужным называть вещи своими именами, вы же знаете, Сэм.
Президент улыбнулся:
— Да, я высоко ценил это ваше качество. Но в данном случае вы зашли слишком далеко.
— А разве у вас есть основания отрицать, что армия заразила Мартинеса вирусом СПИДа?
— Нет, ни отрицать, ни утверждать я не могу, Дэн. Но я и не могу позволить, чтобы именно эта тема стала главной в нашем разговоре.
— Но именно это сейчас главное. И, если окажется, что я прав, я построю на этом свою предвыборную кампанию.
— Ну, если сумеете найти доказательства, тогда, конечно, действуйте.
— Сумею. Не беспокойтесь.
— Вы вообще можете строить свою кампанию на чем угодно. Только вы не можете выступать при этом в качестве вице-президента Соединенных Штатов, понимаете?
Истмен наклонился вперед, выставив подбородок:
— Кто так говорит?
Сэм Бейкер откинулся на спинку кресла и скрестил ноги.
— Дэн, обстоятельства и так сложились крайне неблагоприятно. И как друг и коллега я прошу вас не усугублять их.
— Хватит, Сэм.— Истмен встал.— Неужели вы рассчитываете, что я подам в отставку, чтобы только соблюсти видимость благополучия?
— Нет. И все-таки я прошу вас написать прошение об отставке, без даты, и оставить его здесь на моем столе.
— Без даты? '
— Я сам решу, когда вам пора будет выйти из игры.
Дэн Истмен рассмеялся:
— Да вы мечтатель, Сэм! Вы вступили в смертельную схватку со мной, чтобы удержать в своих руках ход предстоящего съезда и политику Белого дома. Так неужели вы рассчитываете победить с помощью упреждающего удара? Без борьбы?
В ответ президент спокойно произнес:
— Я так надеялся, Дэн, что мне не придется говорить вам, что…
— Что говорить?
— Я долго размышлял, почему вы все-таки выступили по поводу этого агента секретной службы. Мне кажется, теперь я понял.
— Поняли? Что именно?
— Вы решили сыграть в открытую: мол, у меня нет секретов от народа. И вам поверили.
— Чему это поверили?
Президент поднялся.
— Я думаю, мы понимаем друг друга,— сказал он.— До свидания, Дэн. Жду прошения об отставке.— Он открыл дверь в Овальный кабинет и вышел.
10.50.
— Убирайтесь! — простонал Манкузо. Он зарылся с головой в подушку, чтобы избавиться от света и не слышать стука в дверь.— Убирайтесь! Меня нет дома.
Но стук становился все громче, и наконец он расслышал голос миссис Вайнстейн.
— Мистер Манкузо, звонят со службы! — кричала она.
— Скажите, я болен. Умер и отправился на небеса.
Стук прекратился.
— Это с вашей службы. Говорят, дело срочное.
— … твою мать! — Манкузо спустил ноги на пол, накинул на себя старый бело-голубой банный халат и зашлепал к двери.
Когда он распахнул ее, миссис Вайнстейн в испуге уставилась на него:
— Ох, вы словно и впрямь с того света…
— С добрым утром, миссис Вайнстейн.
Он спустился в прихожую, где стоял телефон. Полночи он проспал в парке на скамейке, пока совершавший обход коп не поднял его и не отправил домой. Теперь спину ломило ужасно.
— Да, слушаю.
— Джо… О, господи, его убили.
Звонила их секретарша, Джин. Она была в истерике.
— Кого убили? О ком, черт подери, ты толкуешь?
— Дэйва. Дэйва Росса убили.
Он записал адрес, по которому должна была состояться панихида, и повесил трубку.
Свою машину Манкузо оставил в центре. Он мог бы вызвать такси. Но не стал. Пошел пешком. Хотя небо хмурилось, он все равно пошел пешком.
Он шел через весь город, пока не добрался до низкого современного, с округлыми стенами, здания из бетона — в нем проводились панихиды. Какое-то время он стоял на другой стороне улицы и смотрел, как туда входят люди. Поодиночке. Парами. Некоторые женщины плакали. Докурив вторую сигарету, он понял, что дольше медлить уже нельзя. Осенив себя крестным знамением, он вошел в здание. В вестибюле возле ряда низких скамеек стоял бледный средних лет мужчина в черном костюме, словно метрдотель ресторана.
— Чем могу помочь вам, сэр?
Манкузо огляделся.
— Не знаю. Я… — Он развернул записку с адресом.
— К кому вы прибыли? — вкрадчиво спросил мужчина.
— Как к кому?
— На чьи похороны?
Манкузо снова не понял.
— Я думал… — Он заглянул в записку.
— Как имя вашего усопшего? — спросил мужчина. — Как зовут покойника?
— Это мой напарник. Росс.
Распорядитель сверился со своим блокнотом.
— Дэйвид Майкл Росс. Так. Пройдите к нему в еврейскую залу. — Жестом он указал на дверь с правой стороны.
Манкузо уже повернулся, чтобы идти, когда распорядитель, пробормотав что-то, протянул ему черный сложенный платок.
— У меня есть. — Манкузо прикоснулся к платку в нагрудном кармане.
— Нет, нет, — сказал мужчина. — Это ермолка.
— Что-что?
— Ермолка, шапочка.
— Там полагается покрывать голову? — И Манкузо указал рукой в сторону зала направо.
— Непременно,— сказал мужчина.— В помещении мы всегда с покрытой головой.— Он повернулся, и Манкузо увидел у него на макушке такую же шапочку.
— И мне тоже надо?
— Да, пожалуйста.
Манкузо пожал плечами, но надел ермолку и вошел в зал.
Перед простым кленовым гробом стояли в три ряда скамейки. На некоторых сидели мужчины и женщины в черном. Кое-кто склонился вперед, словно в молитве. Тихо звучала органная музыка, записанная на пленку. Временами слышались вздохи, кто-то шмыгал носом.
К нему подошел небольшого роста круглый человечек в темно-синем костюме и белой ермолке.
— Здравствуйте,— он пожал Манкузо руку, энергично встряхнув ее.
Манкузо удивило, что он казался, можно сказать, веселым.
— Я дядя Дэвида. Доктор Аронович. Называйте меня просто Ленни. А вы?…
— Джо Манкузо. Я с ним работал.
Человечек отступил на шаг, оглядел Манкузо с ног до головы, и лицо его просияло.
— Так, стало быть, вы и есть Джо?
— Да.
— Шалом, Джо. Я счастлив познакомиться с вами.
— Взаимно.
— Постойте. Постойте здесь минутку,— попросил Ленни.
