Прометей. Ледяное безмолвие - Сергей Skolorussov

– Давайте на всякий случай восстановим картину происшествия, чтобы зафиксировать условия формирования структуры вещества.

Ярослав достал голофон и стал вносить в файл техпроцесса данные, которые зафиксировал в памяти Вит: время, давление, температуру и т.д.

– Ну, всё, работнички. Всем спасибо. Шарашка закрывается на клюшку навсегда.

Бузмаков сидел и старался оторвать от куртки хоть кусочек фиолетового вещества. У него ничего не получалось:

– Ты посмотри, как липнет. А ведь по замыслу у него должна быть нулевая адгезия.

– Адгезия здесь ни при чём. Гидроудар пробил поры ткани насквозь. Поэтому сусло и прилипло к куртке, – пояснила Мария.

– Ладно, согласен, ты права, – мотнул головой технолог. – Но давайте перед уходом заглянем в лабораторию. Всё-таки столько лет в ней провели. Попрощаемся хоть. Дым скорее всего уже рассеялся.

В лаборатории работало аварийное освещение. В его свете фосфоресцировало всё пространство, покрытое плотным слоем сине-фиолетового вещества.

– Бузмаков, ты везунчик. Разрыв синтез-колонны произошёл с другой стороны. Тебя снесло срикошетившей от стены струёй. Вот если бы гидроудар был направлен в тебя, мы с Марой сейчас бы размышляли, где спрятать твоё тело.

Вид разрушенной лаборатории был ужасным.

– Пойдёмте отсюда, – не выдержала Кузнецова.

Друзья молча дошли до помещения, где работал дизель.

Непривычно грустный Бузмаков пробормотал:

– Зажигайте факела. Пойду выключу генератор.

Но только он двинулся с места, как Шелихов заорал:

– Стой! Стой, говорю!

Вит обернулся, удивлённо уставившись на начальника: шутит или по-настоящему орёт? Но Ярослав был серьёзен:

– Никто не заметил ничего необычного в лаборатории?

Бузмаков и девушка отрицательно повертели головой.

– Разворачиваемся.

Они вернулись в лабораторию.

– Посмотрите ещё раз. Внимательно.

– Не томи, академик, – съязвил технолог. – Чего тут не так?

– На колонну предварительной сепарации смотри.

– Сепаратор, как сепаратор. И чего?

Мара наморщила лоб:

– Странно, что не пострадал. Стеклянный всё-таки.

– Не раскололся и хорошо. Но дело не в этом. Зрите в корень.

– Поняла, – обрадовалась Мара своей догадке. – Всё кругом синее, а он чистый.

Бузмаков присвистнул, высказав таким образом свое согласие. Маша шагнула к сепаратору, дотронулась до его поверхности и тут же отдёрнула руку:

– Ух ты! Током бьётся.

– Не бойся. Здесь понижающий трансформатор. Всего 24 вольта, – Вит подошел к сепаратору и осмотрел его силовую часть. – Понятно всё. От мороза лопнула изоляция. Вот и пробивает на корпус.

Ярослав поднял с пола небольшой кусок ткани. Он сжался в плотный клубок размером с кулак:

– Вот оно наше изделие. Почему оно так свернулось?

– Очевидно, что его таким образом сжимает плотность кристаллической решетки. Надо подумать, почему это произошло, – Маша потрогала комок в руках Шелихова. – Твердый достаточно. Как будто и не ткань.

– Ты права, – Ярослав попробовал растянуть комок, но тот вообще не отреагировал на его старания, – но ведь он явно большой по площади. Сколько площадь у этой стороны сепаратора?

– Квадрата три. Не меньше, – прикинул навскидку Вит. – А помещается в ладони. Смотри, какой тонкий край торчит. Пару микрон – не больше

– Возможно, что взрыв привел к формированию наноструктуры, – продолжал рассуждать Ярик. – Всё это произошло при мгновенном остывании кристаллической решётки. Наша чудо-ткань при этом приобрела шарообразную форму сепаратора. Но что заставило её сжаться?

Мара пожала в ответ плечами.

– Ладно, – подвел черту завлаб, – уже совсем поздно. И есть охота. Я не умею думать на голодный желудок. Уходим.

Опять все двинулись к выходу. И опять Шелихов всех остановил:

– Я сейчас! – и он вновь вернулся в лабораторию.

Когда туда вошли Вит с Марой, Ярослав гремел в дальнем углу.

– Помочь? – крикнул Бузмаков.

– Не надо, нашел.

Начальник перелез через завалы и вернулся к входу в лабораторию:

– Это твоя маска? – Шелихов в вытянутой руке держал маску с прозрачным защитным щитком.

– Откуда я знаю? Такая же, но эта ли?

– Эта! Вот смотри, – Ярослав вытащил из-за спины руку, в которой держал кусок синего материала. Он приложил его к маске:

– Оно?

Бузмаков опять свистнул – сопряжение было идеальным. Маша взяла в руки материал и стала его щупать:

– Странно. А ведь этот кусок достаточно мягкий и не такой тонкий.

– А главное он не сжался в ком, – подытожил Ярослав. – Вопрос: почему?

– Материал у сосуда и маски разный. Сила удара жидкости о поверхность тоже была разной. Маска-то улетела вместе со струёй. А сосуд остался на месте.

– Может быть. Всё может быть, – в раздумье промолвил Ярослав. – Но мне кажется, что дело не в этом.

– А в чём? – оживлённо заинтересовалась Кузнецова.

– Давайте, пока мы здесь, проведём маленький эксперимент.

Бузмаков тяжело вздохнул, оглядывая лабораторию. Яр продолжил:

– Вит, ты можешь найти два провода, чтобы подать 24 вольта на поверхность этого куска ткани? – Ярослав снова достал из кармана жёсткий комок.

– Ах, э-э-это! Легко.

Он шагнул к ближайшему раскуроченному агрегату и дернул подводящий кабель. Изоляция трухой рассыпалась в его руках, оголив медные жилы.

Бузмаков вновь вздохнул, вытащил кусачки и зачистил концы провода.

– Фаза, ноль, – он поискрил проводами. – Что делаем? Замыкаем?

Шелихов положил странный комок непонятного вещества на станину сепаратора и скомандовал:

– Давай!

Бузмаков поднес оголенные концы к комку. Произошел хлопок и технолога словно ветром сдуло. Маша и Ярослав от неожиданности отскочили в сторону.

– Ни фига, себе! – сидя на попе, воскликнул Вит. – Добром сегодняшний день для меня точно не кончится.

– Не поняла, – Маша подошла к месту эксперимента и подняла с пола злосчастный клубок, – а что так хлопнуло?

– Он развернулся! Я видел! – отряхиваясь, прокричал Бузмаков.

– А потом снова что ли свернулся?

– Выходит, так, – технолог развёл руками, подтверждая правдивость своего свидетельства.

Кузнецова недоумевала:

– Яр, наш материал, что – реагирует на электричество?

В ответ Шелихов медленно покивал головой и тут же спросил:

– Вит, а реостат у тебя есть?

– А то ж!

– Давай его сюда. И провода найди длиннее, чем эти.

– Понял уже, – буркнул Бузмаков.

Они прицепили мощными крокодилами концы проводов к разным концам комка необычной ткани. Далее в схеме присутствовал реостат и выключатель. Другие концы длинного провода Вит снова прикрутил к источнику 24-вольтового тока.

Комок положили на открытое место и отошли от него на безопасное расстояние.

– Давай, Вит! Включай. Теперь потихоньку загружай через реостат.

Технолог кивнул, перекрестился и стал дожимать ползунок реостата.

Комок вдруг стал набухать и разворачиваться, и в предельном положении ползунка превратился в полусферу, которая идеально соответствовала поверхности сепаратора.

– Вот ни хрена себе, чудо!

– Вит! «Ни хрена себе» – это новая историческая фраза изобретателя, – повеселевший Шелихов уже склонен был шутить.

Маша заглянула внутрь раскрывшейся под действием тока полусферы:

– Яр! Вит! Смотрите сюда!

Все последовали её призыву. В идеальном сферическом зеркале внутренней поверхности полусферы отражались восхищенные, удивлённые и несомненно смешные лица исследователей. Смешные они были потому, что зеркало было сферическим, как в аттракционе «Комната смеха».

Глава седьмая

23 марта 2063 года

Эгейское море, 70 миль к югу от пролива Дарданеллы

На мели

Судно остановилось. Капитан, обходивший в это время палубу, решил вернуться в рубку.

– Что случилось? – обратился он с вопросом к помощнику. – Ледокол сломался?

Корабль двигался в составе большого каравана, возглавляемого мощным атомным ледоколом.

– Нет, Станислав Владимирович, впереди затор. Грузинское судно на мели.

– Хреново, мазуты вонючие, – привычно выругался капитан. – Ежа им между булок.

Заместитель невесело улыбнулся:

– Полгода ждали, когда турки пророют